Даша Полукарова - Ниоткуда с любовью

- Здравствуйте, — прошептала Маша и, поймав затяжную паузу, осознала, что смущаться, по сути, было тоже не из-за чего: ничего предосудительного она не делала, нецензурными словечками не щеголяла и никаких священных таинственных подробностей не раскрыла. Так почему же Красовский смотрит на нее таким взглядом, как будто видит впервые?

— Да уже здоровались вроде, — усмехнулся он, приходя в движение и вешая пальто в шкаф.

Маша отвлеклась, поняв, что не договорила:

- Все, Жень, я пошла. Вечером позвоню, хорошо? Я люблю тебя.

Она хлопнула крышкой телефона, с размаху закинула его в сумку, едва не промахнувшись, и двинула дальше к кабинету, в который их посадили с Игорем в первый рабочий день. Но спиной она продолжала чувствовать на себе взгляд Красовского, и этот взгляд и нервировал ее, и держал в странно подвешенном состоянии.

Она еще не знала, что такое состояние, ставшее для нее в новинку, очень скоро перестанет ее тяготить и станет нормой ее самочувствия — ведь ко всему, как водится, можно привыкнуть — даже к постоянной собственной неуравновешенности. Она не знала этого так же, как и того, что Олег Красовский в тот день, впервые со дня собеседования услышав обрывок ее разговора, неожиданно заслушался ее голосом, и действительно словно посмотрел на нее другим взглядом. Посмотрел на нее так, как будто она впервые после собеседования пришла к нему в офис. Тогда на собеседовании ей удалось его зацепить — уж очень бойко она отвечала. Потом первое впечатление позабылось, особенно, когда выяснилось, что она больший трудоголик, чем все его сотрудники вместе взятые, и что она приходит на работу действительно работать; вместо этого первого впечатления осталось только что-то недосказанное, что задним чувством продолжало его слегка беспокоить. Когда она говорила, на ней хотелось задержать взгляд, чтобы вспомнить, будто вспомнить что-то, что он хотел сказать, спросить, узнать, уточнить у нее, но забыл, и продолжал забывать постоянно.

Он не знал, кто идет по коридору и делится своими переживаниями, но голос показался ему знакомым. И, конечно, она сразу смутилась, стоило ей увидеть его. В его присутствии она будто вжимала голову в плечи, чем-то напоминая ему страуса, но в отличие от пугливых зверей, она не то, что боялась его, а будто намеренно не хотела хотя бы на миг допускать своего начальника за пределы рабочих рамок. Эти пределы он и сам всегда с удовольствием выстраивал и не понял, почему в этот раз они его задели. К тому же, как ему удалось выяснить из долетавших до него разговоров, другие его сотрудники тоже ничего особенного о жизни Марии Сурминой не знали. Она не курила или, по крайней мере, не делала этого в офисе, она не любила праздно разваливаться на диванах в холле, постоянно устраивая себе перерывы, близко она так и не сошлась ни с кем из архитекторов и дизайнеров. Пожалуй, лишь охранник Гриша составлял ее компанию. Он да, как ни странно, второй стажер Игорь (быть может, из-за минимальной разницы в возрасте). При этом сам Игорь активно, видимо, во имя будущей работы на Красовского, общался со всеми сотрудниками, и со всеми успел найти общий язык. Маша же на язык была едковата и офисные барышни начали за глаза называть ее Студеной королевой. Отнюдь не в положительном смысле. Как он понял потом из обрывков разговоров, «Студеной» она была, потому что являлась студенткой.

В общем, студентка была не так проста, как это показалось ему на первый взгляд. Наивная девочка с идеалистичными взглядами понимала намного больше, чем он думал и намного больше, чем второй соискатель на место его помощника, который был при этом выпускником того самого очного отделения факультета архитектуры и дизайна, о пользе которого так распинался Олег на собеседовании.

- А вы девушка с секретом, не правда ли? — протянул Красовский после одного из собраний, где «конкуренты»-помощники докладывали ему о своих успехах.

- Не понимаю, о чем вы, — елейно протянула Маша, всем своим видом давая понять, что прекрасно знает, о чем идет речь.

— Ну-ну. Вечернее отделение, говорите? — искоса посмотрел на нее Красовский.

— Это вы говорите, я лишь сказала, что вечернее еще ничего не значит.

— Ну что ж, выходит, вы были правы, — пожал он плечами. И стремительно удалился по коридору, пока она не успела осмыслить его слова.

Маша Сурмина начала вызывать любопытство у своего начальника. Как-то (прошло, быть может, уже пару недель с начала ее стажировки) он явился в конференц-зал раньше обычного. Задумчиво потирая переносицу, он распахнул дверь, не надеясь там увидеть кого-то, но увидел Машу, которая, сидя на подоконнике, что-то быстро вырисовывала на листе бумаги.

Дверь захлопнулась за Красовским сама собой.

- Пунктуальность — это еще одна ваша положительная черта, Маша? — поинтересовался он.

Она подняла голову, застигнутая врасплох, но тут же вернулась к своему рисунку.

- Это мое проклятие, — мрачно заметила она. — А еще мне везет на людей, которые не знают, что это такое.

— Даже Михаила нет, — посетовал Красовский об отсутствии своего зама. — А иначе вы могли бы все показать, и я бы вас отпустил….

- Но Михаила нет, — с непонятным Красовскому смешком, подтвердила Маша. Михаила вообще в принципе часто не было на рабочем месте, но Красовский вряд ли жаждал это узнать от стажерки Маши Сурминой. Почему-то она не допускала мысли, что ее начальник и без того вполне в курсе, кто и как хорошо работает в его фирме.

- А что вы рисуете? — Маша подняла голову и обнаружила, что Красовский стоит слишком близко. Неожиданно близко. Когда ему было это надо, он передвигался бесшумно и быстро, как большое красивое животное на охоте.

Такие были у нее ассоциации, и девушка моргнула, прогоняя вставшее перед глазами видение.

Олег наклонился, и Сурмина убрала руку, прикрывающую рисунок. Город на листе бумаги был в точности отражением вида из окна, но только… в нереальной, слегка фантасмагорической форме. Умелая Машина рука вывела дома как испуганных больших детей, растерянных от собственного пребывания в этом большом мире. Огромные обиженные окна-глаза, с включенными-выключенными светильниками-зрачками внутри каждой из комнат, суетящиеся люди-муравьи, которые будто наоборот довлеют над этими зданиями…. А на заднем фоне колышется неспокойное ледяное море — беззащитность человеческих строений перед неприкосновенной природой.

Красовский согнал усмешку с лица.

- Неплохо, — присвистнул он. — Но люди на твоем… портрете города все равно кажутся сильнее.

- Это потому что они думают, что они сильнее, — с акцентом на нужное слово согласилась Маша. — Они просто слишком самонадеянны.

Олег внимательно посмотрел на нее.