Даша Полукарова - Ниоткуда с любовью

— Ты когда-нибудь прекратишь мне мстить? — осведомился отец тихо. — Быть может, я и неидеален, но я не отвечаю за поступки твоей матери…

- При чем тут она? — моментально вскинулся Родион.

- Ты знаешь, при чем, — он шагнул к двери. — Если увидишь Катерину, передай ей, что платить ей все равно придется самой. Я даже не притронусь к этому.

Дверь за ним захлопнулась.

Родион некоторое время смотрел в эту закрытую дверь, как будто под силой его мысли она откроется и впустит в комнату всех тех, кто закрыл ее с обратной стороны. Закрыл, чтобы никогда больше не возвращаться.

От тяжелых (постоянных) домашних мыслей его отвлек шорох выбирающейся из-за стола Катьки.

- О чем это он, кстати? — поинтересовался Родион, слегка повернув голову к сестре и не отводя взгляда от двери.

- Ну… как тебе сказать, — лукаво усмехнулась Катька, падая на ковер рядом с его диваном и загребая руками и ногами как ластами. — Если вдруг тебя кто-то спросит, кто слегка разбил стеклянную крышу школьной оранжереи, — Родион повернулся с округленными от изумления глазами, — так вот, знай: это была я! — стремительно закончила Катерина, заметив взгляд Родиона.

- Боже мой, тебе сколько лет?! Ты просто какое-то ходячее исчадие ада!

- Ммм… спасибо.

— За эту четверть на тебя же жаловались уже четыре раза! Четыре! Я годами столько неприятностей не приносил родителям, как ты!

- И как же скучно ты жил все эти годы, — понимающим унылым тоном откликнулась сестра.

Родион покачал головой.

- Не качай головой! — вдруг вспылила девочка. — Не делай этих дурацких, не своих движений! Как ты можешь говорить мне, что мне делать и как вести себя с отцом, если сам ведешь себя не лучше?

- Я?!

- Ты-ты! Кто вечно назло возвращается позже домой? Кто намеренно пропускает все его слова мимо ушей и доводит до белого каления? Кто играет в театре назло?

- Не трогай театр! Я делаю это не назло! — Родион отбросил книжку в сторону.

- Хм…

- Я делаю то, что считаю нужным, и не ему меня судить!

Катя помолчала.

- И это я веду себя, как ребенок? — скептически осведомилась она у брата.

- Ты и есть ребенок, — задумчиво откликнулся Родион. — Ты в любом случае ведешь себя «как».

Они замолчали, раздосадованные.

- Вы опять, что ли, из-за театра поссорились? — поинтересовалась сестра, наконец, положив подбородок на книжку Родиона и глядя на брата снизу вверх.

- Катя, я не собираюсь перед ним оправдываться. — Настойчиво ответил Родион. — Это мой выбор, а не его. И вообще… я уже заканчиваю, пора бы уже прекратиться этой песенке, а он все долбит и долбит одно и то же, что это не профессия, что заработка не будет, что я нашел самый немужской способ существования!..

- Ну… наверно он хочет как лучше…

- Такими методами у него ничего не выйдет.

- Ты все еще винишь его! — заключила, пристально наблюдавшая за Родионом, Катя.

- Что?

- Винишь в том, что мама нас бросила!..

- Что ты можешь понимать, — отмахнулся Родион. — И вообще, давай прекратим разговоры на эту тему, не понимаю, какой смысл их вести!

Катя покачала головой.

— Как хочешь… — медленно начала она. — Поговорим о чем-нибудь другом. Например, о том, как ты замолвишь у отца за меня слово…

- Нет! Я больше не буду этого делать!

— Ну Родечка, милый, пожалуйста… — Катя молитвенно сложила руки.

- Родечка… — передразнил ее брат, усмехнувшись. — А ведь иногда ты до ужаса разумна и ведешь себя как взрослая, — вздохнул он.

— Это только когда ты ведешь себя, как ребенок, — улыбнулась она.

Родион сделал глубокий вдох, вставая с дивана. Ничего не попишешь — придется идти разговаривать с отцом. Это доставляло ему также мало удовольствия, как и Катьке, натворившей как обычно «делов». Но если в случае с Катериной это временно, то Родион уже давно не надеялся на улучшения в их с отцом отношениях.

Катька была права, хотя он никогда бы не признался в этом двенадцатилетней девчонке: он все еще винил отца в том, что мать оставила их. Прошло уже пять лет, пять долгих лет, а он все еще помнит ее взгляд, прощальный взгляд человека, который мечется меж двух огней.

Она пришла к нему ночью — наверно и к Катьке приходила, но та не проснулась. Она села на кровать, на которой Родион до этого весь вечер слушал сотую по счету перебранку родителей, а по тому и не смог уснуть до глубокой ночи, погладила его по руке, лежавшей поверх одеяла, и произнесла три слова:

- Я люблю тебя.

Родион открыл глаза. Он не видел смысла притворяться, к тому же он даже не подозревал, что она собирается сделать.

- Я тоже люблю тебя, мам…

Она заплакала, увидев, что он проснулся, и судорожно прижала сына к себе.

- Прости меня.

- За что? — гладя ее по спине, спросил мальчик.

-Я… — она быстро отстранилась, вытерла слеза, улыбнулась. — Если бы не… я бы никогда…

Слезы снова быстро покатились по ее щекам, но она быстро взяла себя в руки — он еще не понимал, какое физическое усилие необходимо было для этого сделать.

- Спи спокойно, и не думай ни о чем… — попросила она тихо, гладя его пальцами по лбу. Она знала, что это простое поглаживающее движение усыпляет мальчика, и он послушно закрыл глаза, чувствуя приятную тяжесть во всем теле и больше не сопротивляясь сну. Во сне ему снилось утро, летнее, теплое утро, когда можно никуда не спешить, и мама с отцом смеются над чем-то вместе на кухне, и она зовет завтракать, а отец шутливым голосом зачитывает смешные газетные заметки, каждый раз меняя свой голос на голоса известных людей. Маленькая Катька ничего еще не понимает, но послушно смеется, зараженная общим весельем, а из раскрытого окна уже слышится голос дворовой подружки Родиона, и он бежит на улицу, прихватив два яблока и зная, что когда вернется, все будет по-прежнему и даже лучше….

…Родион приоткрыл дверь. Отец гремел сковородками на кухне, смешно обвязавшись цветастым фартуком. Молодой человек засунул руки в карманы и машинально принял независимую позу, прислонившись к двери.

- Я поговорил с ней….

- Даже не пытайся ее защищать!

- Я и не пытался еще, — ответил обескураженный Родион.

- Ну да, да… И глаза-то какие… кристально-чистые, — на мгновение обернувшись и взглянув на сына, заметил отец.

— Слушай, — Родион прищурился. — Я вам не посредник! — он мигом остыл, вспомнив, что пришел не ссориться, а помогать сестре.

Отец выжидающе смотрел на него.

— Рассчитай сумму, которую она должна, чтобы залатать это стекло, из ее карманных денег.

- Ммм, тогда она до конца школы будет расплачиваться, — кивнул отец. И неожиданно крикнул, будто пытаясь достучаться до своего младшего ребенка: — Мне надоели эти ее проделки, вызовы к директору и постоянная спонсорская помощь этой школе!