Даша Полукарова - Ниоткуда с любовью

- Починить эту шкатулку невозможно.

Полина так была уверена в положительном резюме, что даже не смотрела на старика, а потому, когда он подытожил свой беглый осмотр, она быстро и изумленно обернулась.

- Что? Что невозможно? — переспросила она, как будто ослышалась, хотя на самом деле слышала она превосходно и просто оттягивала тот злосчастный момент, когда придется выдумывать, что делать дальше.

- Эту шкатулку нельзя починить. — Спокойно и размеренно повторил старик. И, видя, что девушка все еще не способна воспринимать информацию, решил объясниться. — Бывают травмы временные. Они как заживающие царапины — стоит мастеру лишь взяться за инструмент, как мелкие раны заживают будто бы сами собой. Но есть поломки безобидные на вид, но очень серьезные. Повреждения изнутри, которым мало замены внутренностей организма. Они требует определенных деталей. Деталей, которые нужны для работы этого механизма, у меня нет, и нет ни у кого из мастеров этого города. В этом я убежден твердо. Они вообще вряд ли существуют в природе — они старее этой шкатулки точно!

Полина отвела взгляд от окна.

- Ну а все же… Не в этом городе, а где-то еще… есть ли вероятность, что эти детали могут быть найдены?

- Есть. Вероятность в пару процентов. И меньше пары процентов вероятности, что вы сможете их найти. Для этого нужно быть крайне удачливым человеком или знать наверняка, где искать.

Задумчиво Полина постучала костяшками пальцев друг об друга.

- Я так надеялась на шкатулку… — непонятно протянула она, но старик неожиданно понимающе улыбнулся. — А впрочем, я не опущу руки. Я попробую опросить еще кого-то. Должен же быть хотя бы еще один человек в этом мире, который знает ответ на этот вопрос.

- Попробуй. Попробуй. — Покачал мастер головой. — Но больше меня не знает никто.

Орешину это удивило.

- С чего вы так уверены в этом?

- Просто я самый старый. Я старейший житель этого города — я же тебе уже говорил об этом. Я знаю слишком много — быть может, поэтому не произвожу такого впечатления. У скольких бы мастеров ты ни побывала, с их помощью шкатулку тебе не починить!

Яков Петрович сказал это, как отрезал, но где же ему было знать, что это вызовет лишь обратную послушанию реакцию у несносной девчонки Полины Орешиной. Ах, ей бы посмотреть сейчас внимательнее на старика, прислушаться бы к его словам, особенно к последнему предложению, но!.. Но кто из нас кого слушает — в конце концов. Люди взрослые и взрослеющие — совершенно отличаются друг от друга, и именно тем, что первые готовы прислушаться к мнению других, а вторые не готовы слушать кого-либо еще, кроме себя.

Полина была на пути к первым, но лишь на пути… Поэтому она покачала головой, нетерпеливо взяла шкатулку с лавки и засунула в сумку. И упрямо посмотрела старику в глаза. Он улыбался и этим еще больше разозлил ее.

— Починю. Еще как починю.

Она пересекла магазинчик и у самого входа проговорила:

— Извините.

А потом раздался чистый звон колокольчика, и дверь за Полиной захлопнулась.

И вот сейчас она ходила из угла в угол по огромной квартире Красовского и негодовала по поводу шкатулку.

— Знаешь, — сказал ей ее крестный, — оставь ее у меня, а попробую выяснить что-нибудь о ее производстве.

Пробить по своим каналам.

— Ну понятно, — вздохнула Полли. — У известного архитектора намного больше связей.

— Вот именно, — с непроницаемым лицом ответил Красовский.

Полина вздохнула. Только сейчас, рассказав наконец всю историю, она смогла оглядеться по сторонам и начала замечать хоть что-то кроме драгоценной шкатулки, с которой за последние дни срослась.

— Кстати, это странно, что ты сидишь дома в воскресный вечер.

— А где я должен быть? — почему-то разозлился известнейший архитектор.

— Ну не знаю, у тебя же есть барышня вроде бы. Та самая, что старше меня на полгода! — ехидно закончила она.

— Полли! — осадил ее крестный и спокойно добавил: — Мы расстались.

— Расстались?! Когда?

— Позавчера, — нехотя ответил Красовский.

— Но почему?

— По кочану. Чай будешь?

— Ага, уходим от темы, закатываем глаза, сердимся без повода… Надоела тебе бедная девочка, и ты избавился от нее каким-то особо грубым способом, после которого тебя можно только ненавидеть?

— Пойду все же сделаю чаю, — сказал в отчаянии Красовский и отправился на кухню. Он не стал по обыкновению шутить на эту тему вместе с Полькой, и племянницу это насторожило. Она решила насесть на Красовского за чаем. Она подошла к шкатулке, стоящей на столе. Чем больше она смотрела на нее, тем больше та притягивала взгляд. Было в ней что-то такое, что говорило о ее ценности. Шкатулка не была похожа на своих современных сестер, изготовленных в массовом количестве. Она была тяжелой, выглядела так, что сразу было понятно, что ей очень много лет. И Полина сомневалась, что так уж просто отыскать точно такую же шкатулку, как эта. Крышка сверху откидывалась, и появлялись фигурки. Старинный механизм заставлял их кружиться на одном месте под мелодию. Странно, но в детстве они с сестрой часто напевали ее, мелодия крутилась в голове, как навязчивый попсовый хит. Но когда шкатулка сломалась, мелодия начисто выветрилась из Полининой памяти, как будто ее никогда и не было в ее голове.

Сейчас Полина все бы отдала за возможность еще разок ее услышать и пропеть самой. Вот если бы вернуться в детство хоть на мгновение! Тогда она заставляла Жанну и Филиппа танцевать снова и снова, снова и снова. А в нижних ящичках шкатулки они любили прятать друг для друга разные секретики и записочки. Интересно, не осталось ли там чего-то подобного с детства?

Полина даже улыбнулась, подумав, что было бы забавно найти какой-то секрет много лет спустя. Она потянула за маленькую ручку. Ящик выдвинулся, но он был пуст. Ну конечно, это была очень наивная мысль, в детстве они не упускали возможности распотрошить все тайники, едва те появлялись. Орешина усмехнулась и потянула за вторую ручку. Второй ящик выдвинулся быстрее, чем первый и, к своему удивлению, Полина обнаружила там маленькую, свернутую записку. Она вытащила ее и тут поняла, что что-то тут не так.

Она быстро встала на ноги и развернула листок. И тут же узнала почерк Нины. Почерк взрослой Нины. Перед глазами вдруг все поплыло.

— Орешина, ты чего притихла? Строишь планы по выносу моего мозга? — Олег показался на пороге комнаты, и Полина тут же, сама не зная почему, сунула записку себе в карман.

— Слушай, я тут вспомнила. Мне надо… надо домой. Материал писать в газету. Я совсем обо всем забыла с этой шкатулкой.

— Так давай чай попьем, и я тебя отвезу.

— О, нет, мы же будем его три часа пить. А потом я соберусь только к полуночи… Я лучше пойду.