Даша Полукарова - Ниоткуда с любовью

Он не подкупал и не желал разбогатеть и прославиться, у него не было друзей среди политиков и бизнесменов, чье положение было шатким и менялось чаще, чем погода за окном. Но у него была возможность всегда оставаться собой, не меняя принципов, потому что с точки зрения реальной жизни театр мало кто воспринимал всерьез. А между тем, о Штроце писали, о нем говорили, к нему пытались подобраться, его уважали, его приглашали за границу, его награждали и его любили. И после стольких лет, совершив множество ошибок на творческом пути, побывав в самых разных ситуациях, он научился контролировать свою личную жизнь и свои личные эмоции от вторжения других, потому что большинство людей никогда не бывали искренни, даже в его окружении, и однажды все могло повернуться вспять, и его жизнь могла быть использована только против него.

- Вы знаете, — Штроц повернулся к изумленной публике. — Полина была одной из лучших моих учениц в театральной школе при Драмтеатре! В свои четырнадцать она играла лучше, чем многие ребята старше. Я удивлен, кстати, что ты не стала поступать в театральный…

- Да, почти очень многие наши поступали и поступили, но… у меня как-то все перегорело, — чувствуя, как пылают щеки, проговорила Полина.

- Нет, ну нет, я так это не оставлю! — громогласно заявил режиссер. — А ну-ка, на сцену!

— Что? — вмиг изменилась в лице Полина. — Куда?

— Вообще-то я у вас интервью брать пришла, — попыталась она возразить.

— Это успеется, я еще три дня здесь пробуду.

- Но я не готова! И вообще, — с нажимом сказала она, — вы ставите меня в неудобное положение перед вашими ребятами.

- Чушь! — выкрикнул Штроц, но его перебил Игорь Борисыч:

- Правда, Альберт, отстань от девочки. Давай я тебя лучше познакомлю со своими студентами, — с любовью произнес он, а Полина только дух перевела от облегчения. Повспоминать старые времена — это одно дело, но демонстрировать его суперталантливым актерам и местным снобам свои нераскрывшиеся детские таланты — это совсем другое. И крайне унизительно, зная, как местные снобы к ней относятся.

Она перевела взгляд на студентов и неожиданно наткнулась на взгляд Родиона, немного снисходительный.

- Я знал, что ты этого не сделаешь, — проговорил он вполголоса, когда среди студентов Игоря Борисовича началась суматоха, и они придвинулись ближе к Штроцу. — Знал, что испугаешься.

Она покачала головой.

- Я не собиралась тебе ничего доказывать.

- Иногда это бывает полезно.

Ничего другого от Родиона она и не ждала, но тут взгляд ее упал на здоровающегося с каждым из студентов Штроца, и она поняла, что расплата непременно придет, и очень скоро, а справедливость непременно будет восстановлена.

Кажется, Расков это тоже понял, вмиг оценив подступ режиссера. Полина откровенно наслаждалась ситуацией, улыбаясь, а Родион тихо ее ненавидел.

Пожалуй, стоит остаться здесь еще подольше, подумала она, спокойно садясь в кресло. В конце концов, с этим залом ее связывает слишком много, и она вполне имеет право здесь находиться, несмотря на то, что о ней кто-то там может думать.

А если и придется гореть в аду, то, по крайней мере, не в одиночестве.

Она рано радовалась.

* * *

Дело — дрянь.

Интересно, можно ли ненавидеть кого-то сильнее или слабее, ведь ненависть — и без того сильнейшее из человеческих чувств?.. Или это чувство — то самое, что ярким красным шаром разгорается в тебе, когда ты ее видишь — не ненависть?! Не она скручивает узлом все его внутренности и застилает пеленой глаза. Не она заставляет отвернуться, когда нужно посмотреть прямо в глаза. Тогда что?

…Они стояли на сцене друг напротив друга. Свет погас, освещен был единственный участок, в котором они стояли, глядя куда угодно, но только не друг на друга.

Месть Полины удалась, но платить за нее пришлось личным спокойствием.

Неужели ты так сильно меня ненавидишь, что перешагнула через упрямство, называемое принципами, и вышла на сцену? Неужели это того стоило? Тебе мало было, что Штроц узнал тебя и назвал талантливой ученицей, тебе нужно было, чтобы Штроц узнал и меня?

Но виновата была не она. Режиссер бы в любом случае обратил внимание на мальчишку, бывшего когда-то его учеником и, по сути, мало изменившегося с тех пор. Другое дело, что Штроц не знал нынешнего Родиона, который сделал слишком много, чтобы забыть о себе старом.

- Подумать только, два моих ученика собрались в одном зале! — разорялся он на все лады, пока однокурсники изумленное переговаривались, а Мишка пихал его в бок и тревожно спрашивал: «Вы что, давно знакомы с Полиной?!»

Родион только глаза скосил в ответ и безнадежно покачал головой. Его приятель, кажется, положил на Орешину глаз, и это значило, что ему, по крайней мере, Мишке придется все объяснить….

— Родион Расков — очень талантливый студент. Этой зимой получил награду на Всероссийском конкурсе чтецов! — распинался Игорь Борисыч, не замечая, как Штроц хватает его студента за руку и увлеченно трясет, и обнимает самого Родиона, с детской непосредственностью радуясь его присутствию здесь.

- Конечно, он талантливый, конечно, получил! Борисыч, а, как тебе удалось согнать сюда двух моих любимцев? Зная тебя, я бы подумал, что ты все подстроил!

- Хочу тебя огорчить, Альберт, но это не я, — растерянным голосом проговорил Игорь Борисович.

— А все же, вы меня радуете, ребята! Как хорошо, что вы общаетесь и после стольких лет!

Среди однокурсников Родиона многозначительные смешки. Лика Суворина посылает Рудику воздушный поцелуй.

Полина мрачно отступает к сцене, в темноту.

— Вот Борисыч говорил о твоих стихотворных заслугах… А, знаете ли, — обратился он к актерам, — как прекрасно они с Полиной читали в детстве стихотворение Кочеткова? Умение рассказывать стихи у Раскова, мне кажется, с тех самых времен.

— Только не надо делать вид, будто мы его с тех пор ничему не научили… — с некоторой, как показалось Полине, досадой заметил Игорь Борисович.

- Да упаси Бог, но, чтобы не быть голословным, хочу тебе доказать свои слова. Полина, Родион, сделайте одолжение, дайте старому режиссеру вспомнить прошлое.

…Теперь они стояли на сцене, потому что таким просьбам не отказывают. Потому что, несмотря ни на что, они все еще хотели что-то доказать друг другу, а Полина еще и своей сестре. Стояли на сцене, смотрели друг на друга и не могли начать, борясь с чувствами, которые не поддавались определению.

Это уже было много лет назад. Все было другим, и они в том числе. И на сцене тогда стоял Рудик.

Рудик, а не Родион, которым он всю жизнь хотел быть. Это был один из самых страшных его кошмаров, и он ожил здесь и сейчас, на сцене любимого театра, на любимой, знакомой с детства сцене.