Тиффани Райз - Похититель бурбона

- Может, тебе стоит выслушать девчонку.

- Тамара ничем не сможет помочь. Она даже не может управлять компанией, пока ей не исполнится двадцать один. До этого момента все в руках ее матери.

- А ты сказал, что она не любит свою мать?

- Похоже, Тамара ненавидит свою мать так же сильно, как и я.

- Тогда иди и поговори с ней. Будь смышленым. Выслушай все, что она скажет. Она может знать что-то стоящее.

- Мне не нужны их деньги.

- Какого черта ты говоришь? Ты хочешь продолжать жить в конюшне и до конца своей жизни приезжать сюда на обеды?

Это последнее, чего хотел Леви. Больше всего Леви хотел свою ферму, своих лошадей, собственные конюшни. - Думаешь, мне стоит гоняться за его деньгами? Серьезно?

- Все, что хочу сказать, если ты желаешь получить крохи от отца, то пусть они будут золотыми, верно?

Леви усмехнулся. - Верно.

Андре встал и отнес свой бокал в раковину.

- После Гражданской войны они многого пообещали. И многих обещаний не сдержали. Много обещаний должны были сдержать.

- Сорок акров и мула, - ответил Леви. Он уже слышал это. Он бы предпочел владеть лошадью, а не мулом.

- Я получил свои сорок акров, - ответил Андре, смотря в окно на свою ферму. - А ты получишь свои.

В сумерках Леви вернулся в «Счастливые тропы» и припарковался у конюшни. Он чувствовал себя дерьмово из-за того, что оставил лошадей без присмотра. Два часа с седлом им никак не навредят, но и счастливы тоже не будут.

Внутри амбара Леви обнаружил то, чего совсем не ожидал. И Эшли, и Скарлетт были в своих стойлах, их седла были сняты и отполированы до зеркального блеска, а их шерсть расчесана и гривы подстрижены. Подстилка выглядела свежей и чистой. Скарлетт, Эшли, Ретт, Платон, Аристотель, Квини и Цеппелин - у всех семи лошадей были чистые стойла и овес в кормушках. Куда бы Леви не посмотрел, он видел только довольных лошадей. Пол, владелец, никогда не кормил лошадей по вечерам. Должно быть, это Тамара. Черт возьми. Она действительно скучала по лошадям?

На лестнице, ведущей на чердак, Леви нашел клочок бумаги, прикрепленный булавкой к дереву.

Он сорвал его и прочел.

Леви,

Прости, что расстроила. Когда будешь готов поговорить, приезжай к амбару «Красной Нити». У меня есть ключ. Я буду ждать тебя там каждую ночь с десяти до десяти тридцати. Там безопаснее, поверь. Мама никогда не ходит у амбара. Она не может вынести запах ангелов.

Тамара.

Запах ангелов? Он прав. Тамара сошла с ума. Должна была, разве нет? Если она на самом деле думала, что Леви мог претендовать на деньги Мэддоксов, то другого способа доказать это не было, кроме как использовать то письмо, которое она ему показала.

Поверь мне, написала Тамара. На земле не было ни одного Мэддокса, которому Леви бы поверил. И это же касалось Тамары.

Той ночью Леви не пошел к ней. Он отказывался так легко сдаваться. Он сдастся, да, но когда это произойдет - это будет жестко.

Три дня спустя он вернулся обратно во Франкфорт. Хотя это и был ближайший город к «Счастливым тропам», Леви обычно делал пятнадцати минутный крюк и возвращался в Луисвилл, когда ему что-то было нужно. Последнее, чего он хотел - это наткнуться в городе на Тамару или ее мать. И вот он ехал с единственной целью - поговорить с Тамарой. Если у него и были идеи похуже за тридцать лет его жизни, то он не мог их вспомнить.

«Красная нить» состояла из нескольких зданий. Они занимали значительный участок земли от шоссе до реки. Одна раздвоенная дорога вела как к винокурне, так и к Ардену, который был спрятан за зарослями леса. Дорога слева вела в частную собственность Мэддоксов. Правая - к «Красной Нити». Леви повернул направо, чего никогда не делал раньше. Когда он работал на Джорджа Мэддокса, у него не было ничего общего с винокурней, но амбар оказалось не сложно найти. Это было самое большое здание «Красной Нити», древняя и громоздкая семиэтажная деревянная коробка с узкими оконными проемами и деревянной арочной дверью, выкрашенной в зеленый цвет.

Опасаясь охранников и сторожевых собак, Леви открыл зеленую дверь. На его часах было 10:10, и, если Тамара сдержала свое обещание, она должна быть здесь. Он осмотрелся и заметил ряд цистерн, стоящих под наклоном на деревянных рейках. Бесконечные ряды бочек уходили далеко в прохладные, подобные пещерам, ниши. И запах… пряный, словно свежеиспеченный хлеб, но холодный.

- Привет, Леви, - сказала девушка, и Леви последовал за ее голосом. Она сидела на деревянной лестнице под фонарем и читала большую книгу в кожаном переплете. - Рада, что ты пришел.

На ней были серые штаны, красно-белая бейсбольная футболка и шлепанцы. Пижама. Забавно, он считал, что такие девушки спят в шелковых ночных рубашках. Или он принимал желаемое за действительное.

- Я здесь. Не трать время зря, - ответил он. - В это время я уже сплю.

Она поджала губы. Ей ни разу не удалось умаслить его своим невинным и благочестивым поведением.

- Прости, что расстроила.

- Это же было в твоей записке. Я не могу представить, что ты настолько глупа, чтобы думать, что ты не расстроишь меня тем, о чем рассказала.

- Я знала, что это расстроит тебя. Но мне все еще жаль.

- Ладно. Прощена. Что теперь?

- Не знаю, - ответила она. - Но у меня есть идеи.

- Когда у тебя есть идеи, я начинаю нервничать.

- Представь, что чувствую я.

- Каково тебе? - спросил он. Он заметил название книги, которую она читала. Библия. Не то, чего он ожидал.

- Насчет чего?

- Насчет того, что ты узнала из записки отца.

Она пожала плечами и обняла руками колени, притягивая их к груди так, чтобы опереться подбородком.

- Мне было грустно, - ответила она. - Я любила папочку. Люблю папочку. Судья Хедли хороший человек, и для меня он всегда был дядей. Но читать правду сложно.

- Уверен, что так и было.

- Он женат, уже двадцать лет. Он никогда не казался тем типом, который изменяет, но я перестала считать, что знаю что-либо наверняка. Иногда я даже себя не знаю.

- И я тебя не знаю. Сейчас ты другая.

- Я больше не ребенок.

- Ты делала то, что не должна была. Я бы так сказал.

Тамара улыбнулась. - Я скучаю по лошадям. Скучаю по моему Кермиту.

- Уверен, он тоже где-то скучает по тебе.

- Если он жив.

- Уверен, он жив. Он крепкий старичок. Твоя мать сказала, кто купил их?

- Нет. За полтора года мы с мамой и десятью словами не обмолвились. Кора передает между нами записки. Мама не сказала бы мне, кто купил Кермита, даже под дулом пистолета. И поверь мне, я думала об этом.

Леви поднялся по ступенькам и сел рядом с Тамарой. Он говорил себе, что будет держаться от нее подальше. Его решимости надолго не хватило.

- Она не должна была наказывать Кермита, забирая его у тебя за то, что сделал я. Это само по себе достаточно скверное наказание.