Александра Гейл - Журавль в ладонях

С момента открытия охранного агентства прошло около полугода, и стало понятно, что у Ваньки и Зои сложилось неплохое партнерство. Она отвечала за заказы и подбор персонала, а Гордеев отлично справлялся с привлечением финансирования, вниманием и прочими моментами, которые ему были знакомы благодаря данному отцом образованию. Он не кичился достигнутым, но дела шли неплохо, и это чувствовалось. В нем появилась какая-то необъяснимая уверенность в правильности выбранного пути. Он уже начал возвращаться к жизни, в которой есть место не только работе, но и другим вещам. Например, прогулкам со скучающей декретницей и ее дьяволенком.

В тот день он привычно рассказывал мне о делах, но я не могла сосредоточиться. Беспокойство достигло предела: накануне заметила на запястьях Илоны содранную кожу. Она смутилась и спрятала руки, но я поняла, что это след от наручников. Это означало простую вещь: обычный секс капитану наскучил, и сестра решила поступиться принципами, дабы вернуть отношениям искру. Когда я на это намекнула, мне в ответ прилетело весьма болезненное заявление: такой ханже, как я, не понять. Нарушила молчанку? Получай, Саф. И вторую щеку не забудь подставить!

— Ты где? — заметил мое отсутствие Ванька.

— Мне нужно, чтобы ты меня выслушал, — выпалила, даже не став делать вид, что не ждала своей очереди высказаться.

— Валяй, — кивнул.

Опасаясь, что не сдержусь, повышу голос и разбужу едва заснувшего Алешку, я откатила коляску на пару шагов и вернулась к другу.

— Вань, Лона чудит, — призналась я. — Она спит с ужасным человеком и отказывается это понимать. Даже не говорит об этом! Я…

— Постой, разве этот ужасный человек не был свидетелем Новийского на свадьбе? — удивился Ванька. — Он же его друг.

— А друг Сергея не может быть отвратительным человеком? — поинтересовалась я ехидно.

— Да как по мне, и Новийский не очень, но ты считаешь его святым, — пожал плечами извечный антагонист моего мужа.

Я лишь нахмурилась, но сын пошел дальше: словно почувствовав адресованный папочке негатив, разразился громким ревом.

— Получил? — позлорадствовала я и вернулась к коляске. А ведь так надеялась, что не придется ее качать хоть пять минуток!

— Леха, тебе больше года, а ты все рыдаешь. Как девчонка, ей богу, — пожурил Ванька.

Сын прислушался, на мгновение замолк, а потом заорал еще громче. Сравнение с девчонкой пришлось ему не по вкусу. Пришлось срочно доставать сына из коляски и качать на руках.

— Так что с Лоной? — не отступился Ванька.

— Я видела на ее теле синяки.

Секунд на пять Ванька задумался, а потом решил уточнить:

— В смысле синяки или, — многозначительно поиграл бровями, — синяки.

— Второе, — призналась, поморщившись. — Я понимаю, что это ничего не значит, что у всех подход к, — покосилась на сына, — этому вопросу разный, но Петр это Петр. Он же…

Я снова покосилась на ребенка и представила, что мне скажет Сергей, если первым словом нашего ребенка будет «кобель». В принципе, конечно, это и мой сын, а значит невинного лексикона от него ожидать бессмысленно, но хоть не с пеленок!

Алешка, тем временем, ухитрился содрать варежку и засунуть палец в рот. Поскольку у меня свободных рук на нашлось, пришлось подключаться Ваньке. Прохожие на нас умиленно покосились, а я вздохнула. Еще месяц, на улице установилась бы теплая погода, необходимость в шапках отпала, а нас бы перестали принимать за семью. Ведь Алешка — светловолосый одуван, совсем как Сергей в детстве, в то время как мы с Ванькой оба темноволосые. Я очень ждала этого момента. Уверена, от комментариев по типу «какой у вас чудесный малыш» было неловко не только мне.

— Ты думаешь, он может причинить Лоне вред?

— Я не знаю. Просто мне кажется это… неправильным. Будто то, что изначально сближает людей, окончательно наскучило, и в ход пошли ухищрения.

Губы Ваньки сами собой расползлись в многозначительную ухмылку, я же поморщилась.

— Вот не надо этого. Одно обвинения в ханжестве я уже выслушала. Но я знаю сестру, нас воспитывала одна женщина, — отчеканила. — Не вынуди Петр, Лона бы жестокость не допустила.

Оправдания выглядели жалко, но я не сумела их вовремя проглотить. Ванька же весело хмыкнул, но тут же помрачнел.

— Не вижу ничего криминального в происходящем с Лоной, но, когда речь заходит о ней, ты почему-то оказываешься права. В общем, если я могу что-то сделать — давай, я за.

— Я не знаю, да что тут сделаешь? Я просто боюсь, что правда о Петре ее сломает, — вздохнула я. В ответ на вопросительный взгляд Ваньки попыталась объяснить. — Он имеет какое-то отношение к организованным вечерам с участием проституток. Бывает в Петербурге чаще, чем думает сестра. С Сергеем встречается, с Лоной — нет. Я думаю, в такие дни он проводит ночи не с ней. О венерических заболеваниях я даже говорить не хочу.

Алеша, наконец, задремал и я вернула его в коляску. Уложила и взялась за ручку, покачивая.

— Могу выяснить, где именно он бывает, — предложил Ванька. — Тем более если это ночами.

— Правда? — Такая мысль мне в голову не приходила. — Конечно. И я., заплачу.

Ванька прищурился, будто прикидывая варианты, а у меня аж сердце защемило, так он мне напомнил отца. Я вдруг осознала, что скучаю по начальнику и попыталась засунуть эту странную мысль подальше. Вот еще не хватало! Мне почти год в декрете сидеть, и я вовсе не уверена, что выйду на прошлое место.

В последний раз, когда приходила в «ГорЭншуранс», за моим столом сидел с иголочки одетый парень. Узнав, кто перед ним, он окинул меня таким взглядом, что я снова почувствовала себя обитательницей общежития. И вовсе не потому, что была плохо одета или накрашена. Катерина объяснила это тем, что парень попросту не видел меня в роли счастливой мамочки. Оказывается, Гордеев столько раз ставил меня в пример очередному из личных помощников, что тот представлял меня беспардонной стервой. И вдруг тут я с ребенком на руках. Разрыв шаблона.

— От оплаты отказываться не буду, — начал Ванька. — Но возьму не деньгами.

— То есть? — опешила, боясь додумывать варианты.

— Есть у меня идея по поводу расширения области деятельности, поэтому… пригласи меня на ужин к вам Новийским. Хочу с ним переговорить.

На губах Ваньки появилась мечтательная улыбка. Я знала, что скажу глупость и все испорчу, но просто не сумела промолчать:

— Ты все больше напоминаешь отца.

Ванька задумчиво посмотрел в сторону и вздохнул.

— Я и сам об этом думал, — признался парень. — О том, что закончу жизнь в компании фикуса, гибискуса и едва успевшей округлиться в нужных местах идиотки. А искренне любить стану только личную помощницу за стенкой.

Да уж, свое будущее он разрисовал яркими цветами!