Александра Гейл - Журавль в ладонях

По городу он мчал как шахматист-самоубийца. Под аккомпанемент скрипа шин, воплей клаксонов, а то и гневных окриков. Зато приехал вовремя: работники редакции еще лениво подтягивались к турникетам и, мазнув карточками по сенсорам, на автопилоте толкали вертушки. Попасть в редакцию без приглашения было гиблой затеей, но, вероятно, это было ни к чему. Ульяна запросто могла еще не подойти. Тем более после такой насыщенной ночки.

Мысленно окрестив себя конченным подонком, Ванька скривил губы в самой соблазнительной из улыбок и направился к девушке, ответственной за пропуск посетителей.

— Привет, — сказал он и, словно невзначай, облизнул губы. — Не посмотришь по базе, Сафронова уже подошла?

Девчонка улыбнулась в ответ, но поддалась неохотно.

— Откуда?

— Редакция, шестой этаж, — подсказал Ванька и постучал пальцами по стойке. — Во сколько она обычно приходит?

— По-твоему я слежу за всеми сотрудниками офиса? — недовольно пробурчала девушка. — Тут работает с пять сотен человек…

— Ну ее несложно запомнить. Она маленькая и злобная. Как пикси. Девушка усмехнулась и указала на его глаз:

— Надеюсь, это не она тебя отделала? А то разборки мне тут ни к чему.

— Я похож на человека, которого может избить девчонка? — оскорбленно изогнул Ванька бровь, но покраснел, припомнив, как ему во времена службы досталось от Зои. Она еще потом сказала, что все его мышцы — сплошная бодибилдинг-бутафория. С другой стороны, Ванька с ней не спал, поэтому не мог поручиться за то, что его напарница девушка и не скрывает огромные яйца.

— Нет, не похож, — кокетливо повела ресницами девушка.

— Ему вмазал мужик с гусарскими усами. Который вдвое старше и уже давно обзавелся брюшком. С девчонкой, конечно, было бы обиднее, но тут тоже особо хвастать нечем! — выпалила на одном дыхании Ульяна, неожиданно вырастая за спиной Ваньки, и, схватив того за локоть, потащила к закуткам с туалетами.

Гордеев уже думал, что не миновать ему участи посетителя дамской уборной, но внезапно обнаружил себя в хозяйственном помещении, среди швабр, щеток и ведер. И день вдруг стал намного лучше. Несмотря на изобилие света, места было мало, и достаточно шага, чтобы тела соприкоснулись. Только инстинкт самосохранения подсказывал Ваньке, что этого делать не стоит. Пока. Пока он мог сопротивляться электричеству, прошивающему помещение. Но не был уверен, что силы воли хватит, чтобы довести раунд до конца без потерь.

— Поверить не могу, что ты заявился ко мне на работу! — вспылила Ульяна.

— Если что, я сделал это не впервые.

— Но не после вчерашнего…

Она замолчала и спрятала глаза. Ванька помимо воли опустил взгляд ниже и заметил, как часто и гневно вздымается ее грудь. Обратно взгляд возвращаться отказывался. Он помнил грудь Ульяны еще с «детских» времен, как Гордеев называл доармейские годы. Внезапно ужасно захотелось раздеть Саф прямо здесь и сейчас, раз уж ночью не удосужился полюбоваться. Куда спешил? Знал ведь, что с сексом всегда все хорошее заканчивается, и начинаются проблемы. Со времен разрыва с Ульяной он вывел для себя непреложную истину: не хочешь портить отношения с женщиной — не трахай ее.

В затянувшейся тишине до слуха донесся тяжелый вздох, и Ульяна скрестила руки на груди, однозначно давая понять, что изучение достопримечательностей затянулось.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ушел, оставил тебя в покое и сделал вид, что ничего не был? Ты уверена, что хочешь именно этого?

— Я уверена, что повела себя совершенно непозволительно, и мне очень плохо, — искренне сказала Ульяна. — Надеюсь, ты понимаешь, насколько важно для меня не дать скандалу развернуться.

— Ты что, разумеется! Это же важнее всего! Упаси боже кто заподозрит, что ты живая, — гаркнул Ванька, не сдержавшись.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — всерьез перепугалась Саф, отступила назад, споткнулась о ведро, и тут же оказалась в крепких объятиях.

— Вот о чем.

Он жадно смял ее губы поцелуем. В отличие от Ульяны, прекрасно понимал, чем закончится этот разговор в излишне тесном помещении. И то, что она начнет вырываться, а потом сдастся и растает, как восковая фигурка, подстроится по каждый изгиб его тела, тоже знал. Но, несмотря ни на что, не смел выпустить ее талию из кольца рук, боялся, что она снова испугается, сбежит. А если совсем не отпускать, то…

— Нет, — вскрикнула Ульяна, вывернувшись. Она закрыла рот тыльной стороны ладони, отвернулась и задрожала. Ей было плохо, и в любой другой ситуации Ванька бы ее обнял… А теперь не мог, потому что сам оказался причиной ее сложностей.

— Пожалуйста, — попросила Ульяна. — Я не могу позволить себе это. Нужно остановиться.

И руки Ваньки сжались в кулаки.

— Я не думаю, что смогу остановиться, — признался он честно и не узнал собственный голос.

По взгляду Саф вдруг понял, что до этого момента она не предполагала, в какой оказалась заднице. И теперь лихорадочно соображала, как бы разрулить ситуацию с минимальными потерями. Вот только все было бесполезно.

— Мне очень жаль, что ты оказалась в щекотливой ситуации, но какого черта? Ты разводишься!

— Ты не понимаешь, Ваня. Я помогаю Сергею добиться места в Думе не по доброте душевной. Я выкупаю таким образом сына. Новийский посадил в тюрьму первую жену и продал мою сестру за карьеру. Мне есть чего опасаться.

Ванька всегда знал, что Новийский ублюдок, который нигде не упустит своей выгоды. Одной только симпатии Гордеева-старшего было достаточно, чтобы утверждать это с уверенностью. Но играть на чувствах Ульяны по отношению к ребенку? Это было чересчур! И как теперь охранять человека, зная, что тот заслуживает хорошего хука с правой?

— Я пошла. Зарьяна меня в порошок сотрет за опоздание.

Она уже опоздала, Ваня это знал, поскольку в силу своей профессии чувствовал время до минут. Не будь он так зол из-за шантажа Новийского, наверное, попытался бы ее остановить и довести разговор до какой- никакой уступки, но в данный момент в голове крутились одни ругательства. Вряд ли Ульяне понравилось бы, назови Ваня ее мужа мудаком. Она все еще пыталась защищать Сергея, несмотря ни на что.

Ульяна ушла, а Ванька постоял еще некоторое время в своем убежище, собираясь с мыслями, и пошел на работу выслушивать оперные партии разгневанной напарницы.

Ульяна

Работы и в мыслях не было. Увидев пьяную, дерганую старшую дочь на пороге в районе трех часов ночи, Валентина Сафронова потеряла дар речи, но койку выделила, и на том спасибо. Вот только Ульяна не сомкнула глаз до самого утра. Глядя в потолок, она судорожно сжимала пальцами одеяло и представляла, что с ней станет, едва Сергей узнает об… измене? Можно ли считать изменой близость к другим мужчиной, если муж тебе давно уже никакой не муж? Ее чувства говорили, что да. И Сергею бы тоже сказали. Несмотря ни на что, он до сих пор не пережил отношения, на это указывало многое.