Маргарет Макхейзер - Шеф Пьер

Я поворачиваюсь и сползаю вдоль машины. Я вижу, как Пьер в ярости хватает парня за лацканы пиджака, выворачивает руку и бьет в лицо.

Этот урод спотыкается, делая несколько шагов назад; алкоголь все-таки дает о себе знать. Он спотыкается о собственные ноги и падает на спину.

— Холли! — Пьер подбегает, садится на корточки рядом со мной и нежно гладит меня по волосам. — Твой глаз, — говорит он. Всего за несколько ударов сердца его свирепая ярость сменилась на спокойствие и ласку.

Я поднимаю руку, чтобы прикоснуться к ушибленному месту, и морщусь от боли.

— Все очень плохо? — спрашиваю я Пьера, пока он гладит меня по голове, но продолжает наблюдать за парнем, который пытался... ну, неважно, что он намеревался сделать.

— Oui , плохо. Тебе нужно в больницу.

Мой взгляд падает на пьяного придурка на асфальте, но я возвращаю его обратно к Пьеру.

— Спасибо, Пьер. Он напугал меня.

Холод обволакивает, меня начинает трясти, и я замечаю, с какой силой дрожат мои руки.

— Я должен вызвать полицию и скорую помощь. С тобой ничего не случится, если я оставлю тебя на минуту? — его лицо снова изменилось. Теперь оно стало еще мягче. Он превратился из сомнительного святоши в заботливого мужчину.

— Да, со мной все будет в порядке, — говорю я, пока сажусь и прислоняюсь к своей машине.

Закрываю глаза и слышу, как Пьер говорит по телефону. Я чувствую, как теплая кровь продолжает струиться по моему лицу и стекает на пиджак.

Через несколько секунд открывается задняя дверь, и Ангус подбегает ко мне.

— Что, черт возьми, случилось? — кричит он. Я точно не уверена, к кому он обращается.

Мои глаза все еще закрыты, я просто расслабляюсь, прислонившись к машине, и молча слушаю пересказ истории Пьера.

У меня начинает кружиться голова, маленькие черные звездочки медленно плывут перед глазами, и я слегка покачиваюсь.

Пьер и Ангус все еще разговаривают, когда на расстоянии слышатся сирены.

Тьма все больше приближается ко мне, и я чувствую, как мое дыхание становится рваным.

— Холли, — слышу, как кто-то произносит мое имя. — Холли!

Я открываю глаза, и тону в серых глазах Пьера. Он нежно сжимает мои плечи, и я отдаюсь его прикосновениям, наслаждаясь его мягкостью и добротой.

— Пьер, — мне удается произнести хриплым голосом. Мои веки начинают тяжелеть, и я понимаю, что отключаюсь. Я ничего не чувствую.

— Холли, — слышу я в последний раз, прежде чем тьма окутывает меня.

Пьер

— Холли, пожалуйста, не засыпай. Я уже вызвал полицию и скорую помощь. Они будут через несколько минут.

— Пьер, что он сделал? — спрашивает Ангус, делая шаг в сторону пьяного придурка, валяющегося на дороге.

Смотрю на Холли и вижу, как ее глаза начинают закатываться. Хоть она и сидит на земле, прислонившись к машине, она покачивается и еле держится в вертикальном положении.

— Холли, — говорю я, подбегая и опускаясь на колени перед ней. Она отчаянно пытается оставаться в сознании, но скоро просто отключится. У нее вполне может быть сотрясение мозга из-за того, что пьяный мудак ударил ее головой об машину.

И этот ужасный, тошнотворный звук, когда ее лицо встретилось с холодным металлом автомобиля. Меня чуть не вырвало, когда я услышал его.

— Холли, — повторяю снова, отчаянно желая, чтобы она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Пьер, — бормочет она. Я провожу рукой по ее лицу и пытаюсь сделать так, чтобы она оставалась в сознании. Короткий одобрительный звук слетает с ее вишневого цвета губ, и она прислоняется ко мне. — Пьер, — повторяет она, и ее тело неуклюже падает.

— Merde (фр. черт)! — кричу я и ловлю ее прежде, чем головой она ударится о грязный, холодный асфальт.

— Черт! — кричит Ангус и тоже бросается к Холли, чтобы поймать ее, но я подхватываю ее раньше.

— Я слышу полицейскую сирену, — говорит он, выпрямляясь и глядя в сторону переулка. — Пойду и направлю их сюда.

— Холли? — я пытаюсь разбудить ее и нежно потираю ее плечи.

Она издает небольшой стон. Конечно, с ней не все в порядке, но, по крайней мере, я могу надеяться, что ей не угрожает опасность.

Сирены приближаются, и в течение нескольких минут две полицейские машины резко останавливаются в переулке.

— Что случилось? — спрашивает полицейский у Ангуса, в то время как я сижу, прислонившись спиной к машине Холли, и укачиваю ее в своих руках. Я посадил ее к себе на колени, а ее голова лежит у меня на груди.

Чувствую ее теплое, нежное дыхание на своей шее. Слава Богу, что она дышит. Может быть, она потеряла сознание. Ярко-малиновая струйка крови почти перестала течь по ее лицу, но ее одежда испачкана кровью.

Слышу, как полиция допрашивает Ангуса, а «скорая» через минуту останавливается позади полицейской машины.

Работник «скорой» смотрит на меня с Холли на руках, затем на придурка на земле.

Он быстро подходит ко мне и садится на корточки рядом с нами.

— Что случилось? — спрашивает он меня.

— Эта тварь дотронулась до нее своими руками. Он ударил ее головой об машину, — рассказываю ему и чувствую, как моя челюсть сжимается, пока я смотрю на мужика в отключке.

— Я возьму носилки.

Молодой парамедик встает и идет к задней части машины, откуда вытаскивает каталку и катит ее ко мне.

Не похоже, что он слишком торопится, и это выводит меня из себя.

Еще один парамедик подходит, и они оба пытаются забрать Холли из моих рук.

— Я сам, — говорю я и прогоняю их прочь.

Я встаю, все еще прижимая Холли к себе, и кладу ее на жесткую каталку. Они пристегивают ее ремнями и катят к задней части скорой. Держа ее за руку и нежно поглаживая, я иду с ними.

— Вы ее супруг? — один из них спрашивает меня.

— Non , — отвечаю я.

— Вы не можете поехать с нами.

— Merde! Конечно, я могу.

Нахмурившись, я сжимаю челюсть.

— Хм... — он смотрит на меня, потом на своего коллегу. — Извините, но вы не можете.

— Fils de salope (фр. сукинсын)! Я не отпущу ее одну. Когда она проснется, ей будет нужен кто-то, кого она знает, — я почти кричу.

— Что за дела, мужик? — спрашивает парамедик, глядя поочередно то на меня, то на напарника.

— Ничего. Я еду, точка, — мой голос становится все более несдержанным, более угрожающим. И поэтому один из офицеров подходит к нам.

— Пусть они делают свою работу. Если хочешь — поезжай в больницу, чтобы увидеть ее. Но сейчас ты ей совсем не помогаешь, — говорит он, останавливаясь рядом со мной.

— Non , я тоже должен поехать с ними.

— Послушай, — начинает он, и его голос понижается, становясь более искренним. — Я понимаю, что тебе, наверное, она нравится, и ты хочешь позаботиться о ней…

— Non , она мне не нравится, — говорю я, прерывая его.