Джессика Клер - Последний вздох

— Что? — спрашиваю я, но получается более резче, чем я хотел, но мне нужно как-то выключить свое желание к ней.

Её голова торчит на пару дюймов, но я всё равно могу видеть её глаза между дверью и косяком. Девушка не виновата, что я не могу контролировать свой член.

— Извини, — я встаю и указываю на неё. — Тебе что-то нужно?

— У тебя есть что-то ещё для меня, кроме полотенца? — спрашивает она.

Что ж я должен был подумать об этом раньше.

— Конечно.

В спальне я копаюсь в своей сумке. Там у меня пара белых рубашек, борцовских маек, пара широких брюк и хлопковых трусов. Я вытаскиваю майку и рубашку. Она будет ей чуть длиннее бедер. Возможно позже, я схожу на улицу и возьму ей что-то в одном из пляжных магазинов. По крайней мере, там должны быть сарафаны.

— Это всё, что у меня есть, — я подаю ей вещи, убедившись, что не смотрю на неё.

Когда она берёт вещи, её рука случайно касается моей, посылая электрический импульс по моей спине. Окоченев, я выдергиваю свою руку, но, кажется, я опять её этим обидел. Она захлопывает дверь, и я едва успеваю убрать пальцы, чтобы она не раздавила мне их.

На кухне я разогреваю соус и довожу воду до кипения. Я люблю поесть. Человек наиболее уязвим, когда ест, гадит или спит. Или содержится в сексуальном рабстве два месяца. Я останавливаюсь. Рэйган не уязвима. Вот, что делает её такой привлекательной. В течение долгих месяцев, что я искал свою сестру, я видел сотни, может, даже тысячи девушек, но никто из них не смог выйти с такой гордостью и огнем, как Рэйган Портер. Дело в том, что меня к ней притягивает не только внешность, но и характер. Я восхищаюсь ей. Она — большая редкость. И тогда я решил, что сделаю всё, чтобы она благополучно вернулась в лоно своей семьи. Потому что хотя бы иногда хорошие парни должны выигрывать, чтобы положительных героев было больше.

Уже накрыт стол, и я жду её, когда Рэйган, наконец, открывает дверь ванны. Её длинные светлые волосы спрятаны в тюрбан из полотенца, а рубашка свисает ниже майки. Я мог бы увидеть более интимные места, поэтому перевожу взгляд на её лицо.

Девушка задумчиво изучает меня, будто она — клиент в мясном магазине, подсчитывающий и взвешивающий, сколько и какого мяса отрезать от меня. Меня надо оставить позади, милая. Я старый, потрепанный и на вкус, как кожаный ботинок.

— Иди есть, — и указываю на стол, откладывая запчасти моего пистолета.

Мое основное оружие Ругер SR45, и его я чищу первым. Он лежит на стуле рядом со столом. Его легко схватить и начать стрелять при необходимости.

— Молоко? — спрашивает она с приподнятыми бровями. — Нам по пять лет?

— Нет, мне двадцать семь, но оно мне всё ещё необходимо.

Я выдвигаю стул для неё, и она садится. « Интересно, — подумал я, — носит ли она нижнее белье? » И тут же проклял себя. « Конечно, нет, я ведь не дал его ей ».

— Тебе что-то нужно там в низу?

— Типа французского хлеба? — спрашивает она.

« Французский хлеб? Это какой-то термин для женских прелестей? »

Я смотрю на неё, и она вспыхивает под моим взглядом. Я прилагаю нечеловеческие усилия, чтобы не позволить своему взгляду опуститься ниже её груди. Тогда бы я посмотрел, сколько румянца появилось бы на её теле.

Опустив глаза, Рэйган делает жест в сторону еды:

— Прости, что спросила. Всё в порядке. Не нужен мне никакой хлеб.

Ой. Кажется, она подумала, что «низ» означает — я спущусь вниз за покупками, и говорю прямо:

— Я имел в виду, нужно ли тебе нижнее белье? Я забыл тебе его дать. У меня нет боксеров, потому что я не ношу трусы.

Это заставляет Рэйган покраснеть.

— Нет, всё в порядке.

Она неудобно ёрзает на стуле, что подсказывает мне, что не так уж всё и в порядке. Не хочу оставлять её одну, но мне нужно выйти за какой-нибудь одеждой.

— Ешь, я скоро вернусь, — говорю я, поворачиваясь к двери.

— Нет, — она вскакивает, переворачивая бедрами стол и разбросав соус, макароны и молоко. — Вот, дерьмо! — кричит она, и вдруг воинствующая принцесса ломается.

Рэйган обрушивается, рыдая, и сильные истеричные крики звучат так, будто её разрывает на части. Мое обещание не трогать без её согласия растворяется, как сахар в воде. Я подхватываю её на руки и несу к дивану, стараясь усадить и отпустить, но она цепляется за меня, что я воспринимаю, как молчаливое согласие.

Пристроившись на углу, я обнимаю её тело, пока девушка дрожит и трясется. Внутри неё буря, и я не знаю, сколько это продлится, так что держу её на коленях, как в колыбели. Понимаю, что даже если начнется конец света, я не отпущу её. Не в этот момент, когда она нуждается во мне больше всего на свете. Я не помню, когда в последний раз мне было так хорошо. Наверное, никогда.

Я абсолютно не в себе.

Думала, что держусь достаточно хорошо, закопав всё глубоко внутри себя, и ничего не сможет на меня повлиять. Кажется, я была не права, потому что обычные вещи вызывают во мне истерику.

Дениэл привел меня в хорошую квартиру — небольшую по американским меркам, но чистую, в отличие от борделя и трущоб. Остались только он и я. Я сразу же стала думать, что он набросится на меня, как только мы окажемся внутри. Это нормально, и я готова к этому. Я смогу заниматься сексом с этим человеком так долго, пока буду в безопасности. Один мужчина в постели — это детская игра после того, что я пережила.

Но Дениэл… милый. Он позволил мне принять душ в своей ванной комнате и дал чистую одежду. Ничего пошлого, просто его собственная одежда. Очевидно, он действительно не собирался брать меня с собой, а хотел оставить в посольстве.

Этот мужчина — хороший человек, который говорит то, что имеет в виду. Он действительно хотел высадить меня в посольстве и отправиться дальше по жизни, не собираясь использовать меня ради секса, даже если был увлечен мной.

И это смущает меня, ведь в моей новой реальности мужчины хотят только быстро потрахаться. Не знаю, как вести себя с людьми, которые милы только потому, что милы, а не ради чего-то ещё. Теперь не знаю. Я одета в одежду, что он дал мне, и сажусь за стол, чтобы съесть пищу, которую он приготовил. А я огрызаюсь и не могу ничего с собой поделать. Прячу за дерьмовым отношением всё, что у меня накопилось.

Дениэл пытается заставить меня чувствовать себя комфортно и не разглядывает мое тело, хотя понятно, что под тонкой майкой нет ни бюстгальтера, ни трусиков. Он даже приготовил мне ужин и налил стакан молока, а сейчас уходит, чтобы купить мне одежду, или хлеб, или ещё что-нибудь.

— Ешь, я скоро вернусь, — говорит он.

Мой разум переворачивается. Я снова чувствую себя покинутой и хочу кричать, но вместо этого рывком встаю, переворачивая всё на столе. Моя тарелка разбивается у ног и выглядит так, как я себя чувствую — разбитой и сломленной.