Джессика Клер - Последний вздох

Я не в себе.

Я начинаю безотчетно плакать, будто всё разом свалилось на меня. Сегодня я сбежала из борделя, но вход в посольство закрыт для меня. Свобода была так близка, но снова ускользнула от меня. А этот мужчина пытается быть милым со мной и не хочет трахнуть меня. Не знаю, что и думать.

Я так рыдаю.

Как герой из сказки, Дениэл поднимает меня на руки и относит на диван. Но это только заставляет меня плакать сильнее, ведь я ожидаю, что он бросит меня на диван, чтобы оттрахать. Не знаю, как справиться с этим, а он просто гладит мои волосы и шепчет успокаивающие слова.

А я. Не могу. Успокоиться.

Тяжелые нервные рыдания извергает мое тело. Прижавшись к нему, я цепляюсь руками за его рубашку и пытаюсь выплакать всю свою боль. Я так напугана и потеряна, несмотря на то, что меня обнимает мужчина, чувствую себя совершенно одинокой.

— Не плачь, милая, — бормочет он, гладя мои волосы. — Всё будет хорошо. Утром я отведу тебя обратно в посольство, и через пару дней ты будешь в самолете на пути к дому. Обещаю.

Упоминание посольства заставляет меня ещё сильнее рыдать. Если я пойду туда, мистер Фриз найдет меня. Он снова проверит мои зубы и прикажет объезжать меня, пока я не сломаюсь. И что тогда? Я предвижу, как он сделает из меня совершенную женщину, которую хочет… а потом снимет с меня кожу и сделает из неё плащ. Может, ему просто понадобится минет от красивой рабыни, но оптимизма по поводу возвращения назад у меня больше нет.

Я скольжу рукой по Дениэлу, обнимая его, пока он гладит мою спину, и так происходит, что я практически лежу у него на коленях. Мне хочется отстраниться от него и снова принять душ, но разные мысли мелькают в моей голове. В этот раз, прижимаясь щекой к его шее, я притворяюсь, что мои слезы высыхают.

У Дениэла есть оружие.

Передвинув руки к его талии, я всё ещё хлюпаю носом и пытаюсь почувствовать пистолет. Один лежит на столе в разобранном состоянии, но Дениэл такой парень, который готов ко всему и всегда. У него должен быть ещё один пистолет, и я задаюсь целью найти его.

Я соплю, уткнувшись в него, но замечаю, как немного подрастают его штаны. Он пытается утешать меня, но его тело всё равно дает реакцию. Притворившись, что не замечаю этого, я позволяю своей груди слегка коснуться его.

— Прости, — говорю я нетвердым голосом. — Не знаю, что со мной не так.

Дениэл усмехается:

— Ты шутишь?

Он гладит пальцами мою мокрую щеку, и я делаю всё возможное, чтобы не отшатнуться от его прикосновений, ведь в последнее время все прикосновения кажутся мне жуткими и ведущими к сексу.

— Ты прошла через ад и вышла наружу. Думаю, тебе стоило бы устроить фестиваль слез, но постарайся не слюнявить меня так сильно.

Мне нравится чувство юмора Дениэла. Небольшой смешок застревает в моем горле, когда моя рука задевает что-то твердое, заправленное за пояс его брюк. Это может быть только пистолет. Есть!

Он ловит мою руку и останавливает, прежде чем я успеваю его схватить:

— Можешь плакать, сколько угодно, дорогая, но мое оружие останется при мне.

Я вырываюсь из его рук, вытирая глаза. Время объятий прошло.

— Ты мог бы хотя бы похвалить меня за попытку.

Дениэл снова смеется, покачивая головой в признании:

— Мог бы.

Он встает на ноги, незаметно поправляясь, и показывает на кухню:

— Я все приберу, а потом схожу за сменной одеждой для тебя.

— Нет! — снова выкрикиваю я, хватаясь за его брюки.

Недавняя паника возвращается, и я даже не замечаю, что хватаю его за интимные части, а мой рот, как раз находится на уровне его промежности. Я с мольбой смотрю на него снизу вверх.

— Не оставляй меня. Я не хочу быть одна. Мне не нужна новая одежда. Эта хорошая.

Вот, дерьмо. Я не могу заткнуться и ничего поделать с собой не могу.

— Дай мне пару штанов, и я буду в порядке, обещаю.

Он долгое время смотрит на меня сверху вниз, проводит рукой по лицу и кивает:

— Хорошо. Ты можешь взять кое-что из моих вещей, а утром мы сходим вместе.

На меня обрушивается облегчение.

— Да. Это звучит хорошо, спасибо.

Несмотря на мои протесты, Дениэл не позволяет мне помочь ему с уборкой на кухне, а вручает мне ещё одну тарелку с едой и стакан молока, усаживая на диван, и заставляет съесть всё до последнего кусочка, пока сам подметает остатки стекла и вытирает полы. Он всё время болтает, очевидно, Дениэл не слишком любит тишину. Он рассказывает о погоде, необычных продуктах в Бразилии и предстоящем этапе Кубка мира. Безобидные простые темы, похожие на разговор с водителем такси. Я слушаю, но не вставляю никаких комментариев. В конце концов, я никогда не видела Бразилию, ведь была прикована в борделе и уже давно не слышала ничего, кроме «открой рот, шлюха», поэтому ценю эти разговоры. Этот нормальный разговор заставляет и меня почувствовать себя более нормальной.

Когда вся еда съедена, я зеваю и сворачиваюсь в конце дивана, но он останавливает и подходит ко мне:

— Давай, время спать.

Я напрягаюсь, но встаю на ноги. Вот, здесь-то мне и придется заплатить за свое пропитание.

— Я готова.

Мы идем в спальню, и чувствую, как макароны в моем желудке наливаются свинцом. Я смогу это сделать. Я смогу.

Дениэл идет впереди и отгибает одеяло с одной стороны.

— Окна наглухо закрыты, поэтому я бы не рекомендовал бежать через них. Кроме того, этот район считается отстойным. И я опять же не рекомендовал бы тебе бежать.

Он подает мне подушку, и я прижимаю её к груди. « Может она мне под колени? Чтобы я не заработала еще синяков, пока обслуживаю его? »

— Отлично.

Мужчина проходит за моей спиной к двери спальни.

— Я буду в гостиной. Если испугаешься или что-то понадобится, кричи. Хорошо? — и закрывает дверь.

Он не хочет со мной секса. По крайней мере, не сегодня вечером. Дениэл отдал мне свою спальню. Я шокирована, и мой мозг начинает работать. Я могу передвинуть кровать к двери и забаррикадироваться. Или у другой стены есть тяжелый поцарапанный стол, который тоже мог бы забаррикадировать дверь, если кровать окажется слишком тяжелой. Я могу обустроить эту комнату, сделав её абсолютно безопасной.

Но… что, если он попробует снова уйти?

Что, если он оставит меня?

На меня накатывает знакомая паника. Я близка к тому, чтобы попрощаться с едой, которую только что съела. Открыв дверь, я выбегаю в комнату, чем пугаю его. Мужчина снова сидит и чистит оружие, но тут же встает.

— Что случилось?

Не могу объяснить странное облегчение, что я испытываю при виде него. Я заламываю руки, стараясь придумать хорошее оправдание того, что я не хочу быть в спальне… вне его поля зрения.

— Я… я боюсь.

— Темноты? — дразнит он, снова улыбаясь. — Хочешь ночник?

— Очень смешно, мудак, — говорю я, растекаясь в улыбке, и смотрю на диван. — Могу я здесь поспать? — спрашиваю я, указывая на него.