Руби Джексон - Помаши мне на прощанье

А он даже не махнул ей рукой на прощание.

Возможно ли любить двоих одновременно? Будь у нее мать, узнала бы она ответ?

Грейс могла бы погрузиться в болото отчаяния и жалости к себе, но вместо этого постаралась собраться.

«Я состою в Земледельческой армии. Не стану сидеть и плакать только потому, что сама испортила себе жизнь. Нужно подумать и о Джеке. Может, он меня не видел? У него так много забот, и я не должна судить его так поспешно».

Сэм проводил ее на вокзал.

– Я начал писать письмо, но оно не закончено. Я отдам его тебе, если пообещаешь прочитать его, когда вернешься в то удивительное поместье, где живешь, и не раньше.

Конечно, она пообещала и сдержала слово. Кто лучше ее способен уклоняться от чтения писем?

Поднявшись в большую комнату, прислушиваясь к тихому дыханию подруг: да, как чудесно, что у нее есть подруги, – она прочитала незаконченное письмо.

Дорогая Грейс!

Кажется полным идиотизмом писать тебе после того, как ты годами прибегала в наш дом. Было здорово видеть тебя, и жизнь стала почти нормальной, потому что ты была собой и позволила мне тоже быть собой, не каким-то уродом. Маленькая Грейс Патерсон сидела точно там же, как в те времена, когда была маленькой.

Не могу смириться с потерей нашего Рона. Знаешь, ма переделывает его одежду для Джорджа. Па очень доволен, потому что она наконец перестала спать на постели Рона. Матерям этого мира приходится труднее всего.

Так или иначе, было здорово увидеться с тобой, и я рад услышать все твои хорошие новости о семье.

Грейс, я надеюсь на наше общее будущее. Но должен сказать, что мне необходимо вернуться в свой полк. Мои раны давно зажили благодаря французским монахиням и итальянским фермерам. Эти бедняги сейчас по другую сторону, но я обязан им. Порядочные люди…

Через несколько недель после короткого визита в Дартфорд Грейс и Ева пешком возвращались в Уайтфилдз-Корт, наслаждаясь свежим воздухом, когда рядом послышался рев мотора. Такое случалось нечасто, и девочки поспешили заверить друг друга, что это самолет своих. Грейс пыталась убедить себя, что это правда и что им не грозит опасность.

– Я совершенно уверена, Ева, что это «Спитфайр». Я выросла в Дартфорде, и, поверь, мы очень быстро научились отличать шум английских моторов от немецких.

Это было не совсем правдой, поскольку Грейс вступила в Земледельческую армию в начале 1940 года и никогда не была в родном городе во время вражеских налетов. Но ей хотелось ободрить подругу, которая уже пережила немало ужасов войны.

– Смотри! – взволнованно закричала она. – Это «Спитфайр», я же говорила!

Девушки обрадовались и стали с энтузиазмом махать руками. Низко летящий самолет, казалось, парил, как ястреб в небе. Прямо над головами. Позже они так и не смогли вспомнить, слышали ли что-нибудь. Если и был какой-то шум, в памяти это не отложилось. Потому что самолет попросту исчез. Только сейчас он летел над ними, и вот теперь голубое небо взорвалось обломками, планировавшими вниз, плавающими, вертящимися, как в кошмаре наяву.

Еву начало трясти. Она уставилась на Грейс, словно прося помощи.

– Что это случилось?

– Не знаю, – начала Грейс, но тут же завопила:

– Смотри, Ева, парашют! Летчик спасся!

Девушки стояли, завороженные видом парашюта, медленно спускавшегося вниз среди обломков «Спитфайра». Скоро он исчез, уносимый воздушными течениями или весенним ветром над полями и маленьким холмиком, единственным на бесконечном плоскогорье в этой области Англии.

Грейс быстро сообразила, что делать.

– Ева, беги в дом за помощью. Расскажи всем, что видела, и приведи Хейзела, Уолтера, других мужчин. И леди Элис. Летчик, возможно, ранен. Я побегу…

Грейс понятия не имела, чем помочь. У нее были смутные и не особенно счастливые воспоминания о курсах первой помощи, которые она посещала вместе с Дейзи в начале войны. Усвоила она что-нибудь? Неизвестно. Но она может побежать к нему и кричать, зовя людей.

Грейс остановилась и посмотрела вслед Еве, которая, похоже, все поняла и мчалась к дому. Возможно, она сумеет найти работников фермы. Грейс от души на это надеялась. Сама она бросилась в противоположном направлении, думая, что примерно год назад Джек, который наверняка помог бы летчику, был здесь.

В боку сильно закололо: она никогда не занималась спортом, но продолжала бежать, боясь, что летчик ударится о землю, возможно, покалечится еще больше или запутается в ветвях некстати подвернувшегося дерева. Все зависело от ветра.

Ей показалось, что на расстоянии слышатся голоса, но сказать точно было невозможно.

«Пожалуйста, пожалуйста, пусть на поле окажутся другие люди, которые смогут ему помочь».

Боль в боку становилась все сильнее. Грейс пришлось остановиться и согнуться в попытке облегчить ее. Она пустилась в путь почти сразу, довольная, что ей стало лучше, и, кроме того, она определенно услышала крик. Спасение было близко.

Впереди предстоял довольно крутой подъем. Грейс стала упорно взбираться наверх. Крики и вопли доносились с другой стороны. Она видела дым и языки пламени, которые поднимались с разных участков поля, расстилавшегося перед ней. Но эти крики испугали ее, потому что были полны ненависти.

На какой-то момент дым прояснился, и она увидела ошеломленного пилота, стоявшего среди обломков, рассеянных во всех направлениях, насколько было видно глазу. «Спитфайр» развалился на куски. Но люди бежали к летчику, и Грейс в ужасе увидела, как мужчина с размаху ударил мотыгой по голове и без того плохо державшегося на ногах летчика. Тот молча рухнул на обломки погибшего самолета.

– Прекратить! – заорала она и буквально скатилась вниз, подстегиваемая гневом и силой притяжения, моля бога, чтобы не упасть. Достигнув подножия холма, она едва не свалилась в одну из дымящихся куч. Сильный, едкий запах горящего металла, вытекшего керосина, дыма ел глаза.

Она приземлилась прямо рядом с летчиком и была поражена, увидев, как он с трудом встал и протянул правую руку, чтобы ей помочь, а другой, окровавленной, пытался расстегнуть летный комбинезон и выпутаться из строп парашюта.

– Jestem Polskim pilotem [16] Я польский пилот ( польск .). , – повторил он несколько раз.

– Он проклятый немец! – заорал какой-то парень. – Даже говорить нормально не умеет, не понимает ни одного нашего слова! Слишком много чертовых джерри бросают на нас чертовы бомбы, так что мы сейчас его линчуем. Верно, парни?!

– Заткнись! – рявкнула Грейс. – Неужели не понимаешь, что он говорит?

Она крепко сжала руку летчика.

– Polckim? [17] Поляк?

Он кивнул и пошатнулся, но продолжал сражаться с застежками комбинезона.