Сара Дессен - Что такое «навсегда»

– Сбежать от чего?

– От прошлого! – выкрикнула сестра. – Нашего прошлого, мама! Мне надоело делать вид, что ничего не случилось, и притворяться, что папы никогда не было! Ты спрятала его фотографии и избавилась от его вещей! И все лишь потому, что ты не позволяешь себе горевать!

– Не смей говорить мне о горе, – тихо сказала мама. – Ты даже понятия не имеешь…

– Имею! – Чем тише говорила мама, тем громче кричала сестра. – Я не скрываю, что мне грустно, и не стараюсь забыть! А ты прячешься за все эти планы таунхаусов, потому что они такие новые и идеальные и ни о чем тебе не напоминают.

– Прекрати.

– Хоть бы Мейси пожалела, – не слушала ее Кэролайн. – Разве ты не видишь, как ты с ней обходишься?

Мама посмотрела на меня, и я съежилась, стараясь стать как можно незаметнее.

– У Мейси все в порядке, – сказала мама.

– Нет, не в порядке. Ты всегда так говоришь, но это неправда! – Сестра смотрела на меня, словно ожидая подтверждения, но я впала в ступор.

– Ты вообще хоть замечаешь, что с ней происходит? Ей было очень плохо с тех пор, как умер папа, но она держалась изо всех сил, лишь бы не расстраивать тебя. Этим летом она наконец-то нашла друзей и дело по душе, и что? Стоило ей сделать один неосторожный шаг, как ты все у нее отобрала!

– Это не имеет никакого отношения к теме нашего разговора, – возразила мама.

– Нет, имеет! – яростно сверкнула глазами Кэролайн. – Самое прямое, если хочешь знать. Мейси стало лучше, неужели ты не поняла? Даже я заметила, а ведь я бывала здесь гораздо реже, чем ты. Она изменилась!

– Именно, – кивнула мама. – Она стала…

– Счастливой! – перебила ее сестра. – У Мейси появилась своя жизнь, а тебя это напугало точно так же, как моя идея с пляжным домиком. Думаешь, ты сильная, потому что никогда не говоришь о папе? Так вот что я тебе скажу – скрывать чувства умеет любой, а встретиться с ними лицом к лицу могут только сильные люди.

– Я пожертвовала всем, чтобы сохранить нашу семью, – твердо сказала мама, – а тебе все мало.

– Мне не нужны твои жертвы, – выдохнула Кэролайн, – я прошу только, чтобы ты позволила мне, Мейси и особенно самой себе вспоминать папу.

Мама громко вздохнула.

– И еще прошу тебя выделить одну неделю на то, чтобы мы попробовали это сделать, – закончила сестра, – вот и все.

В офисе повисла тишина. Пауза длилась так долго, что я подумала: а вдруг случится чудо и мама согласится? Но она стояла со скрещенными на груди руками и смотрела в окно на свои ненаглядные дома.

– Мне нужно быть здесь, – сказала наконец она, – я не могу уехать.

– Всего на неделю, не навсегда.

– Мне очень жаль, но я не могу. – С этими словами мама твердой походкой прошла в кабинет и захлопнула за собой дверь.

Я прислушивалась в надежде услышать знакомые звуки – скрип колесиков ее стула, звяканье телефонной трубки, перестук клавиш, – но ничего не услышала. Она словно исчезла. Сестра, глотая слезы, развернулась и направилась к выходу.

– Кэролайн, – позвала я, но она уже спускалась по ступенькам.

Я хотела пойти за ней, но не знала, что сказать, какими словами ее утешить. «Неделя – это не навсегда», – сказала Кэролайн, однако для мамы даже неделя вдали от работы может показаться вечностью. Она нашла свое безопасное место, свое убежище, мир, где может все контролировать.

Сестра посидела в машине, вытирая глаза, потом завела мотор и уехала. Теперь стенд на другой стороне дороги стал виден полностью, и я смогла прочесть остальное: «Скоро новая очередь!», и дальше, словно это так легко или хорошо: «Меняйтесь вместе с нами!»

В пять часов, когда я собралась уходить, из маминого кабинета по-прежнему не доносилось ни звука. Я так и не решилась постучать, взяла свою сумку и вышла на улицу, громко захлопнув входную дверь, чтобы мама знала, что я ушла.

Подходя к дому, я еще издалека увидела на ступеньках коробочку – маленькую, квадратную, лежащую точно посередине коврика для ног.

«Уотервилл, штат Мэн», – подумала я еще до того, как прочла знакомый обратный адрес. Взяла посылку и зашла в дом, встретивший меня тишиной и прохладой. Я положила коробку на кухонный стол, достала ножницы и открыла. Внутри, как обычно, лежали две картинки. На первой – ременная петля с продетой в нее толстой цепочкой, беспорядочно увешанной ключами. Казалось, эта цепь весит не меньше сотни фунтов. На второй картинке – та же самая петля, но к ней прикреплена маленькая пластиковая коробочка, похожая на рулетку. Вдоль одной стороны торчит ряд табличек, все разного цвета. «Надоело мучиться со старой цепочкой для ключей? Избавьтесь от нее, купите „И Зет ключницу!“». – гласила надпись под картинками.

Чтобы пользоваться ключницей, надо было нанести на каждый ключ цветную метку и прикрепить его к втягивающемуся шнуру. Вытягиваешь ключ, открываешь нужный замок, и ключ сам возвращается на место. «Отличная идея, – думала я, вертя в руках это изобретение, – во всяком случае, на первый взгляд».

Часом позже, когда я засовывала в духовку куриную грудку, зазвонил телефон. Это оказалась мама.

– Мейси, продиктуй мне, пожалуйста, один номер.

– Хорошо, сейчас найду твою книжку, – ответила я и направилась в ее кабинет.

– Нет, я думаю, ты его знаешь. Мне нужна женщина, у которой ты работала.

– Делия? – удивилась я. – Зачем тебе…

– Ратка отказался, – пояснила мама, – а все остальные рестораны уже заняты. Делия и ее команда – наш последний шанс.

– Ратка отказался? – потрясенно переспросила я.

– Будь добра, Мейси, скажи номер.

Я знала, что Делия едва ли возьмется, ведь после рождения Эйвери она не работала, но, учитывая, как проходил сегодняшний мамин рабочий день, не стала делиться своими опасениями.

– 555-7823.

– Спасибо. Скоро буду дома.

Раздался щелчок, и мама отключилась.

Всю следующую неделю моя сестра не шла на контакт – она перестала отвечать на мобильный и игнорировала все сообщения по электронной почте. Когда мы звонили на домашний номер, трубку брал Уолли, и по его голосу становилось ясно: Кэролайн не только дала строгие указания говорить, что ее нет дома, но и стоит теперь у него над душой, контролируя их выполнение.

– Она успокоится, – говорила мама, когда я докладывала об очередной неудавшейся попытке связаться с сестрой. Судя по всему, мама не слишком волновалась, а я просто места себе не находила.

Конечно, у нее были другие, более важные, дела. И самым главным оставался прием, с подготовкой к которому все обстояло из рук вон плохо. Все началось с отказа знаменитого Ратки, но то были еще цветочки.

В течение следующих шести дней все, что можно, пошло не так. Когда ландшафтные дизайнеры начали приводить в порядок двор, у них что-то случилось с газонокосилкой, которая в результате вырвала огромные клочья травы на газоне и заодно выкорчевала несколько кустов. Они постарались все исправить, но пострадавшая лужайка выглядела как после бомбежки. Вместо ровной дорожки от гаража ко входу в дом получилась трасса для ходьбы по пересеченной местности. Половина приглашений, разосланных по почте, вернулась из-за какой-то ошибки, так что мне пришлось в жару ездить по округе и бросать их непосредственно в почтовые ящики. На следующий день нас покинул струнный квартет, трое участников которого слегли с пищевым отравлением после выступления на свадьбе.