Салли Торн - Мой любимый враг

– Клубника.

– Ты сказал, что очень любишь ее.

Слово «любовь», вероятно, еще ни разу не произносилось в нашем кабинете, и от этого голос у меня как-то странно подрагивает. Джош смотрит на меня в упор:

– Удивляюсь, что ты хоть что-то помнишь. – Он ставит коробочку с клубникой на поднос для исходящих бумаг и снова вводит пароль на компьютере.

Несколько минут тишины, и я предпринимаю новую попытку:

– Чем я могу отплатить тебе за… за все? – Баланс сил драматическим образом сместился. Я у него в долгу. Я должна ему. – Скажи, что я могу сделать. Я все сделаю.

На самом деле мне хочется сказать: «Поговори со мной. Пообщайся. У меня ничего не клеится, если ты меня игнорируешь».

Джош продолжает печатать, лицо бесстрастное, как у манекена, которого используют на аварийных испытаниях. Справа от него сводки с цифрами продаж, он черкает по ним зеленым текстовыделителем. Мне же вообще нечем заняться из-за отсутствия Хелен.

– Я сделаю уборку в твоей квартире. Я буду твоей рабой на целый день. Я… испеку для тебя торт.

Между нами как будто поставлена звуконепроницаемая панель. Или, может быть, меня стерли ластиком. Лучше дать ему возможность заниматься в тишине своим делом, но я не могу замолкнуть. Он все равно меня не слышит, так что не имеет значения, если я произнесу вслух следующие слова:

– Я пойду с тобой на свадьбу.

– Замолчи, Люсинда!

Значит, он меня слышит.

– Я буду твоим личным водителем. Ты сможешь напиться. До чертиков. И прекрасно проведешь время. Я буду твоим шофером.

Джошуа берет калькулятор и начинает считать. Я не унимаюсь:

– Я отвезу тебя домой и уложу в постель, как ты меня. Ты можешь блевать в тазик «Тапервер», и я его вымою. Тогда мы будем квиты.

Джошуа опускает кончики пальцев на клавиатуру и закрывает глаза. Кажется, он перебирает в голове череду ругательств.

– Ты даже не знаешь, где будет свадьба.

– Если не в Северной Корее, я поеду. Когда она будет?

– В эту субботу.

– Я свободна. Решено. Дай мне свой адрес, я заберу тебя и так далее. Назначь время.

– Довольно самонадеянно с твоей стороны предполагать, что мне не с кем пойти.

Я едва не открываю рот, чтобы возразить: мне доподлинно известно, что я его «плюс один». Тут весьма кстати звонит мой телефон. Дэнни. Разворачиваю кресло на сто восемьдесят градусов. Он что, не слышал о существовании эсэмэсок?

– Привет, Люси. Тебе лучше? Мы все еще собираемся идти ужинать?

Я понижаю голос до шепота:

– Не уверена. Мне нужно забрать машину из ремонта, да и чувствую я себя дерьмово.

– Я так много слышал об этой твоей машине.

– Кажется, она серебристая… насколько я помню.

– Я забронировал столик на семь часов сегодня. «Братья Бонито». Ты говорила, что любишь это место?

Выбора не остается. Там трудно зарезервировать место. Пытаюсь не издать вздоха.

– «Братья Бонито» – это здорово. Спасибо. Особого аппетита у меня не будет, но я постараюсь. Встретимся там.

– До вечера.

Я вешаю трубку и некоторое время сижу, глядя в стену.

– Дэнни Флетчер припас для тебя шаблонный вечер. Итальянский ресторан, скатерти в клетку. Возможно, свечи. Последнюю фрикадельку он толкнет носом в твою сторону. Второе свидание, да?

– Давай сменим тему. – Я притворяюсь, что печатаю. Экран наполняется сообщениями об ошибках.

– Большинство парней пытаются поцеловать девушку на втором свидании.

Я вдруг замираю, и вид у меня, наверное, безумный. Представляю, как Джошуа предпринимает такую попытку на втором свидании. Нет, это невероятно. Джошуа на свидании, пауза.

Рисую в воображении Джоша, он сидит напротив красивой женщины, смеется и улыбается. Такой улыбкой он одарил меня только однажды. Глаза у него сияют в предвкушении прощального поцелуя. Грудь мою сдавливает, начинает жечь изнутри, я пытаюсь откашляться – не помогает.

Не одна я выгляжу слегка ополоумевшей.

– Просто скажи это. А то у тебя такой вид, будто ты сейчас взорвешься.

– Сделай одолжение самой себе и посиди сегодня дома. Ты выглядишь уж-ж-жасно.

– Благодарю вас, доктор Джош. Почему тебя так называет Толстый Коротышка Дик, а?

– Потому что мои родители и мой брат – доктора. Таким образом он напоминает мне, что я не раскрыл свой потенциал. – Тоном Джош показывает, что я дурочка, потом встает на ноги.

Я тащусь за ним следом по коридору в комнату, где стоят копиры. Джош не замедляет хода, поэтому я хватаю его за руку:

– Подожди минутку. Я пытаюсь уладить ситуацию. Знаешь, ты прав. Я пришла сюда сегодня в надежде, что последние дни нашей совместной работы могут быть другими.

Джош открывает рот, но я решительно наступаю на него. Он позволяет мне прижать себя к стене, хотя оба мы знаем: он способен поднять меня, как шахматную фигуру, и убрать с дороги, если захочет.

По направлению к нам степенно, как подковы тяжеловоза, цокают чьи-то высокие каблуки, и раздражение во мне нарастает. Мне надо разобраться со всем этим сейчас, или у меня случится разрыв аневризмы.

Кладовка уборщицы подойдет. К счастью, она не заперта, я вхожу в нее и стою среди банок с порошками и пылесосов.

– Давай сюда.

Джошуа неохотно подчиняется, я запираю дверь и приваливаюсь к ней спиной. Мы молчим, каблуки заворачивают за угол и двигаются дальше.

– Тут уютно. – Джош пинает носком ботинка штабель рулонов туалетной бумаги. – Ну? Так что?

– Я все испортила. Сама знаю.

– Тут нечего портить. Ты меня разозлила. Статус-кво восстановлен.

Джош опирается локтем на полку и устало проводит рукой по волосам, рубашка ползет вверх, и обнажается узкая полоска пояса его брюк. Мы так близки, я слышу, как ткань растягивается и трется о его кожу.

– Я подумала, может, война закончится. И мы станем друзьями. – (В глазах Джоша вспыхивает отвращение, надо его загасить.) – Джош, я хочу, чтобы мы были друзьями. Или еще что-нибудь. Не знаю почему, просто ты ужасен.

Он поднимает вверх палец:

– Среди всего, что ты сейчас сказала, есть пара интересных слов.

– Я сказала массу интересных слов. И ты ни одного из них не услышал. – Я сжимаю пальцы в кулаки до хруста суставов, и тут меня осеняет.

Причина моего растущего недовольства вот в чем: мне никогда больше не увидеть его потаенной нежности. Я думаю о руках Джоша, которые подкладывают под меня подушку, о том, как он разговорами отвлекает меня и помогает пережить лихорадку. Его ладони легко скользят по моей коже.

Сейчас у него такой вид, будто он готов сжечь меня у столба. Один раз он был мне другом, одной безумной ночью, и все, больше мне ничего не светит.

– Или еще что-нибудь. – Джош пальцами закавычивает фразу. – Говоришь, хочешь, чтобы мы были друзьями или еще что-нибудь. Что на самом деле скрывается за этим «еще что-нибудь»? Я хочу знать, какой у меня выбор.