Кэти МакГэрри - А тебе слабо?

Когда Гвен доводила меня до слёз, Бет брала меня за руку и говорила, что любит. Когда подружки Гвен не подпускали меня к качелям, Бет прогоняла их и говорила, что качели мои. Бет научила меня тому, что значит дружба. Понятия не имею, что произошло с ней после третьего класса, но я у неё в долгу. Теперь главное. Я люблю тебя и люблю Бет, но Богом клянусь, что поколочу тебя, если ты её обидишь!

Лейси вывалила на меня столько информации, что у меня голова идёт кругом, поэтому я хватаюсь за самое понятное.

– Ты меня поколотишь?

Она криво улыбается.

– Ладно, не поколочу, но страшно разозлюсь, а я ненавижу на тебя злиться.

Я тоже не люблю, когда она на меня злится.

– Бет пойдёт со мной на вечеринку.

Лицо Лейси вытягивается.

– Это свидание или спор?

– Спор, – я никогда не вру друзьям. – Но Бет об этом знает.

– Знает? Но разве это не нарушение правил?

Я пожимаю плечами.

– У нас нет установленных правил.

На крыльце вспыхивает свет, входная дверь распахивается. Сквозь завесу ливня я смутно различаю фигуру матери Лейси. Она машет нам рукой.

– Мама думает, что мы с Крисом только и делаем, что обжимаемся в машине!

Лейси сердито взмахивает рукой, ставя точку в разговоре о себе, Крисе и обжиманиях в машине, чему я искренне рад.

Лучше я буду думать о Бет. Кто же она такая? Девочка, которую Лейси считает своей лучшей подругой. Девочка со светлыми волосами, которая любила ленточки и пышные платья. Девочка, которая влезла мне под кожу и не думает уходить. Девочка, которой хватило сил сказать мне в глаза всё, что она обо мне думает. Девочка, которая порой выглядит такой маленькой и беззащитной, что я не понимаю, как она может выжить совсем одна в этом мире. Наверное, Лейси возненавидит меня за эти слова, но они должны быть сказаны.

– Возможно, Бет не та, кем ты её считаешь.

– Смешно, – отвечает Лейси. – Я только что собиралась сказать тебе то же самое.

Когда дорожное покрытие заканчивается, Райан переключает передачу, и колёса его джипа шуршат по гравию. Ветер треплет мне волосы, швыряет их на лицо и шею, щекочет, жалит, как крохотные щупальца медузы. Солнце опускается ещё ниже, Райан включает фары, и обступающий нас лес погружается в темноту.

За исключением натянутых приветствий, которыми мы с Райаном обменялись под бдительным взором тёти Эллисон, мы за всю дорогу не сказали друг другу ни единого слова. Мне до сих пор больно от признания, которое он сделал мне две недели назад: о том, что на меня всего лишь поспорили.

Все предложения дружбы, улыбки и милые слова – это всё было сплошное притворство. В глубине души я всегда это знала, но почему-то надеялась на большее. Я позволила себе надеяться. Глупая Бет совершила очередную глупую ошибку. Краткая история всей моей жизни.

– Знаешь, невежливо писать сообщения на свидании, – Райан оставляет одну руку на руле и недовольно отодвигается к своей двери. – Тем более после того, как я тебя спас.

Я никак не реагирую и продолжаю смотреть на экран своего телефона. В уплату долга я согласилась провести с ним час на вечеринке. Но не давала согласия поддерживать разговор.

Джип постоянно подпрыгивает и трясётся так, что я никак не могу прочесть сообщения от Исайи. Сегодня я впервые набралась смелости открыть их. Все сообщения об одном и том же: прости, мне жаль.

Мне тоже. Мне жаль, что я доверяла ему. Жаль, что он предал меня. Жаль, что я вообразила, будто смогу прочесть его сообщения – и моё сердце не будет содрогаться, как будто его жалит целый пчелиный рой. Я хочу, чтобы тяжесть исчезла. Хочу, чтобы боль прошла. Но как я могу простить его после того, как он выдал Райану мою тайну? Как я могу простить его после того, как он силой заставил меня бросить маму?

И главное – как я смогу разговаривать с ним после того, как узнала, что он меня любит, а я знаю, просто знаю, что не испытываю к нему ничего похожего? Моё горло судорожно сжимается. Исайя – моя безопасность. Так было всегда. Он убежище, в которое я прибегала, когда весь мир летел к чёрту. Признаю, временами я думала, что мы с Исайей можем стать чем-то большим, но потом… потом внутри у меня всё стыло. Мы с Исайей могли быть только друзьями, а теперь я потеряла единственного друга.

Телефон в моих руках оживает. Как будто Исайя почувствовал, что я наконец вышла на связь.

Позвони мне. Напиши мне. Пожалуйста.

Я швыряю телефон на пол джипа. Отвечать – только делать больнее. Нам обоим.

Райан не сводит глаз с дороги, с головой погрузившись в свои мысли. Я бы хотела жить его жизнью. Никакой боли. Никаких проблем. Только свобода, свет и счастье.

– Всё нормально?

Он перехватывает мой взгляд. Я напоминаю себе, что искренность, растворённая в глубине его карих глаз, насквозь фальшивая. Качки – вообще мастера притворяться. Сегодня он надел бейсболку козырьком назад, его светлые волосы торчат вихрами. Он снова переключает передачу, мышцы на его руке перекатываются. Довольно-таки сексуально. Нет, не довольно-таки – Райан очень сексуальный.

– Почему мы едем по земле? Или здесь кончается цивилизация?

– Это не земля, а грунтовая дорога, – отвечает Райан. – Она ведёт к моему дому.

К его дому. Приплыли! Подонок Люк из моей старой школы тоже однажды «показал» мне свой дом.

– Я не буду с тобой спать.

– У тебя дивная манера разговора. Уверен, все парни в Луисвилле были от тебя без ума, – он несколько раз сжимает и разжимает пальцы, потом снова берётся за руль и невозмутимо сообщает: – Это самый короткий путь к месту вечеринки.

Райан меня ненавидит, и я не могу его за это винить. Я сама себя ненавижу. Но сейчас я больше всего ненавижу ту часть себя, которой нравится Райан. В Луисвилле он заступился за меня, как настоящий принц в сказках, которые Скотт читал мне, когда я была маленькая. Я, конечно, не принцесса, зато Райан – настоящий рыцарь. Просто он не для меня.

– Точно всё нормально? Что-то ты бледная.

– Всё отлично!

Зачем я сказала это так резко? Грандиозно. Я опять на него наорала. Теперь буду чувствовать себя полным дерьмом ещё и за это.

Кажется, мы проезжаем мимо дома Райана – огромного одноэтажного здания с пристроенным рядом большим гаражом, потом Райан снова переключает передачу, и мы съезжаем на траву. Джип срывается с места, меня отбрасывает назад и вжимает в кресло, как на американских горках. Я хватаюсь за ручку над своим окном, Райан хохочет. Шальная улыбка озаряет его лицо, и я снова как дура зачарованно любуюсь им.

Райан больше не отстраняется от меня, он сидит прямо, одной рукой держит руль, другой переключает скорости – и вот уже мы летим с горы в ручей. Джип разгоняется, как снежный ком, несущийся перед лавиной. Что-то будет. Удар. Вода. Пробуксовывание. Грязь. Сердце в моей груди бьётся всё быстрее, впервые за эти недели я чувствую себя… живой.