Вера Колочкова - Любовь не помнит зла

— Ого. А у тебя, оказывается, и голос есть? — удивленно и весело перебил ее Командор. Коротко хмыкнув, продолжил быстро: — Тихо, тихо… как тебя там? Леся? Я вижу, ты нормального разговора не воспринимаешь. Так вот, девушка Леся, слушай меня внимательно и соображай по возможности. И давай по порядку. Я ведь тебя тогда трахнул? Да, трахнул. А Андрею я кем прихожусь? Отцом. Отцом, не забывай этого обстоятельства! Ну? Уловила мою мысль? А теперь сама догадайся, что нам всем с этим обстоятельством делать и как поступить правильно. Ты ж не будешь Андрею рассказывать, как тебя его отец?.. И что все, все это видели! Там, между прочим, много народу это порнографическое кино наблюдало. И Андрей ныне со всем этим народом знаком, и со многими находится в приятельских отношениях. Ты же не хочешь его посмешищем выставить?

— Нет, не хочу.

— Ну, слава богу, дошло. Так что давай соображай скоренько, придумывай развязку. И не бойся, внакладе не останешься. Я тебе денег дам. В качестве материальной компенсации морального ущерба. Что я, изверг, что ли? Я ж понимаю — любовь, морковь, женское страдание и все такое прочее. Сколько тебе дать-то?

— Мне ничего не надо.

— Да ладно, не скромничай.

— Я сказала — не надо. Уходите. Уходите, пожалуйста.

— Конечно, я уйду. Ты уж прости, что нехорошо тогда с тобой вышло. Но что делать — человеческая судьба вообще непредсказуема. Я ж не виноват, что именно тебя в мои лапы принесло.

— Уходите!

— Ладно. Что ж, бывай, девушка Леся. Удачи тебе.

Развернувшись, он тяжело пошагал к двери, и половицы пола под линолеумом заскрипели жалобно, как будто и в самом деле прошлась по ним каменная статуя Командора. Громко хлопнула входная дверь, и Леся болезненно вздрогнула, слегка качнувшись на стуле. Потом обвела взглядом кухонное пространство вокруг себя — что-то она сделать собиралась очень хорошее?.. Надо вспомнить, что. Ах да — в магазин сходить. За курицей. Чтоб запечь ее потом в духовке. Чтобы был запах — мясной и горячий, чтобы слюнки потекли. Господи, какие слюнки, у кого — слюнки?!

Прежние мысли возвращались в голову медленно и с неохотой, будто насмерть обиженные. Неужели у нее полчаса назад были в голове такие мысли? Про курицу и духовку? А ведь и правда были. Полчаса назад много еще чего было. Счастье, например. Беззаботность, кофе, зимнее снежное окно. И тело было, которое Андреевы руки помнило. Хотя оно и сейчас их помнит. А зря. Лучше бы оно их поскорее забыло, навсегда забыло.

Леся не смогла бы определить, сколько времени просидела на кухонном хлипком табурете, обхватив себя руками и чуть покачиваясь. По крайней мере, день точно перевалил от утра к пополудни — солнце из окна ушло. А потом наплывать начали ранние декабрьские сумерки…

В дверном замке зашуршал-загремел ключ, и Леся поднялась как сомнамбула, пошла навстречу этому звуку.

— Леськ, Леськ! Мы краски купили. Настоящие, в тюбиках. И кисточки всякие. Пойдем, я тебе покажу! — начал Илька скороговоркой с порога, радостно. — А еще мольберт! Андрей самый лучший взял, самый дорогой. Тебе, Леська, лучше и не знать, сколько он стоит. И не спрашивай, ладно?

— Ладно… — Леся с трудом растянула бледные губы в улыбке. — Я не буду спрашивать.

— Лесь, что это?

Она обернулась на удивленный голос Андрея. Развернувшись вполоборота и с трудом помещаясь в узком коридорчике прихожей, он показывал рукой вниз, и она невольно перевела взгляд на то место. На маленькой тумбочке у зеркала лежали деньги. Много денег. Довольно внушительная пачечка розово-радужных купюр евро.

— Лесь, что это, я спрашиваю? Откуда?

— Это деньги, — вяло подтвердила она, прислонившись плечом к стене. — Евры, наверное.

— А откуда? — снова повторил Андрей.

— Их твой отец принес. Я отказалась, а он все равно оставил. Зачем? Я же отказалась…

— Отец? Здесь был мой отец? Зачем? Что он тебе сказал?

— Он… Я не знаю, как тебе это объяснить, Андрей. В общем, тебе надо уйти.

— Как это — уйти? Куда — уйти? Ты что говоришь? Совсем рехнулась, что ли? Что здесь произошло, пока мы с Илюхой в этот магазин ездили?

— Я же говорю — тебе надо уйти! Я же объясняю… Ты что, не слышишь? — внимательно разглядывая совершенно голую коридорную стену, проговорила Леся вяло. — Я понимаю, что должна сейчас фантазировать, придумывать развязку, еще чего-то должна… Но я не могу, не могу!

— Какую развязку, Лесь? Ты чего лепечешь? Ты не заболела, случаем?

Он потянулся рукой к ее лбу, но она отстранилась довольно шустро, выгнувшись назад по-кошачьи.

— Я не лепечу… Я… Нет, я не могу так больше… Ты бы уходил, Андрей, не мучил меня. Мне тяжело. Уходи.

— Ага, сейчас! И не подумаю даже. А ну рассказывай, что тут без меня было!

— Не могу… Не могу! — Она всхлипнула тяжело. Лицо задрожало, глаза испуганно забегали. Леся даже попыталась сдержать слезы, потому что заметила, как Илья вмиг побледнел.

— Леська, ты чего?.. — прошептал он, прижав к груди пакет с дорогими сердцу покупками. — Леськ, не надо…

— Так. Прекратили немедленно истерику. Все вместе взяли и прекратили, — сказал Андрей и решительно шагнул к Илье. Развернув мальчишку за плечи и подтолкнув слегка, он проговорил ему тихо на ухо:

— Иди к себе. Ничего, не переживай. Я сам с ней разберусь. Тут ерунда какая-нибудь, наверное. Что сделаешь? Женщина… Они все такие. Чуть что — сразу трагедия.

Илья поднял голову, глянул ему в лицо с надеждой. Улыбнулся чуть.

— Иди-иди! Мы и впрямь без тебя разберемся, — уже сердито повторил Андрей. Обернувшись к Лесе, он пробубнил тем же сердитым тоном: — И ты тоже хороша, матушка. Заладила при нем — уходи, уходи.

— Андрюша, ты же ничего не знаешь!

— Так расскажи, вот и узнаю. Пошли на кухню, я есть хочу. Хотя бы накормить ты меня можешь?

— Хорошо… Хорошо. Я тебе все, все расскажу, Андрюша. А ты уж потом сам решай.

Андрей гнал машину под красный сигнал светофора, чувствуя себя быком на корриде. Даже удивительно, отчего до сих пор за ним менты с визгом сирены не гонятся. А может, и гонятся? Может, он просто не слышит ничего? И не видит. Наплевать, наплевать! Очень уж велико было желание сбросить с души эту мерзость.

Пролетев мимо застывшей в приемной у зеркала Наташи, Андрей нетерпеливо толкнул дверь отцовского кабинета, пошел навстречу его радостно-настороженному взгляду.

— Ты чего такой взъерошенный, сынок? Случилось что? — упредил он его вопросом, слегка откинувшись в кресле. Фальшивый вопрос, фальшивый жест. Как будто он сам не знает, что случилось…

— Вот! Возьми! — плюхнул Андрей перед ним пачечку евровых купюр, потом звякнула вслед и связка ключей по гладкому дереву столешницы.

— Что это?

— Сам не видишь? Деньги возвращаю, которые ты на тумбочке в прихожей оставил. И ключи возвращаю. От машины, от моего начальственного кабинета… от чего там еще?.. Да от всей моей здешней жизни, в общем. Хотя постой… Ключи от квартиры я, пожалуй, тебе не отдам. Пусть квартира Аньке остается. Не могу ж я ее на улицу выгнать…