Джеймс Кунстлер - Большие каникулы Мэгги Дарлинг

— У Теслы шпионы повсюду, — сказал Свонн.

Дона Уикерс, как зомби, проследовала в кухню, повинуясь своему носу, и принялась за антипасту. За ней последовала вся остальная банда. Вскоре кухня наполнилась возгласами удовольствия, смехом и стуком винных бокалов. Постепенно уныние, навеянное Теслой, рассеивалось. Команда разделалась с антипастой подобно полчищу муравьев, съев даже то, что было положено для украшения, прежде чем Мэгги удалось загнать их в дворик для основного ужина. Блюда приносились без всякого порядка, учитывая поздний час и состояние гостей. Немного спустя все были уже пьяны. Дона Уикерс и похожая на куклу Лайза Сорелл наперебой отрыгивали. Стив Эдди достал пакет отличной афганской травки. Когда он прикуривал первый косячок, по старинному палаццо разнесся громоподобный стук. Кто-то у входа? Свонн жестом приказал Тео пойти посмотреть. За столом воцарилось молчание, только Регина Харгрейв продолжала ржать над рассказом Тедди Дэйна о работе над последней эпической картиной Шварценеггера. Найджел Мак-Клив потянулся, чтобы закрыть ей рот рукой. Затем издалека раздался крик — это был грубый мадьярский голос разгневанного Теслы.

— Я знаю, что они — здесь, — кричал он. — И я чувствую запах с кухни!

Актеры изумленно смотрели друг на друга, было слышно, как Тео успокаивал режиссера. Свонн поднес указательный палец к губам.

— Ш-шш-шш. — Затем он встал, снял с себя все до нитки и вышел из комнаты, как нагое божество, каким-то образом упавшее с потолка работы Тьеполо и ожившее.

— В чем дело, Франц? — Голос Свонна мелодично отражался эхом от каменных стен. — Чему мы обязаны удовольствием такого неожиданного визита?

— Я знаю, что они здесь, Свонн. Не пытайся защищать их и не обманывай меня.

— Что ты, мой дорогой. Думаю, ты выпил лишнего.

— Не твое дело, — прокричал Тесла. — От тебя несет чесноком!

— Признаюсь, что миссис Дарлинг по дружбе приготовила мне кое-что перекусить. Я могу предложить тебе то, что еще осталось. Но, честно говоря, Франц, когда ты зашел, мы трахались вовсю. И как только я поговорю с тобой, мы продолжим. Вот так-то. Если, конечно, настрой не пропадет.

Мэгги вся сжалась от унижения, а артистам оставалось только сдерживаться, чтобы не закричать. Регина засунула салфетку себе в рот. Дона Уикерс держала в одной руке буханку хлеба, а другой постоянно тыкала в нее вилкой. Стив Эдди смял косяк, который скручивал, и рассыпал марихуану по своей тарелке.

— Вы думаете, что это пустячок, господин Свонн? — напыщенно спросил Тесла. — Это — профессия. Это — искусство. А вы — инструменты. Инструменты за себя не решают.

— Послушай, старик, смотри, вот это мой инструмент. У него свой резон, и он хочет вернуться к тому, чем только что занимался. Я осмеливаюсь говорить за него, поскольку сам он лишен этой возможности. Но я уверяю вас, сэр, что вы нарушили все правила приличия в его отношении.

Два английских юноши скорчили друг другу смешные рожицы.

— У меня для тебя новость.

— Какая, Франц?

— Мой — больше.

— Да ну?

— Взгляни сам.

— Соревнование вряд ли необходимо. Франц.

— Нет, посмотри. Вот он.

По щекам Регины Харгрейв струились слезы.

— Я содрогаюсь от одного его вида, — заявил Свонн. — Но это скорее чудовище, нежели орган.

— Теперь тебе ясно?

— Ну, тогда чем ты предлагаешь заняться в такой поздний час, Франц? Дуэль?

Взрывной приступ смеха, охвативший Регину Харгрейв, в конце концов выбил салфетку у нее изо рта, словно пыж из пушки.

— Я слышал! Кто там? Скажи мне, я требую.

Свонну пришлось схватить Теслу за плечи, чтобы удержать его.

— Это миссис Дарлинг, моя подруга, Франц. Честное слово. Будь хорошим мальчиком и отваливай, пожалуйста. Уже полночь. И ради бога, дружище, засунь эту штуку назад в брюки.

— Я слышу, как вы надо мной тихо смеетесь, — крикнул Тесла всем, кого он не мог видеть, но кто был здесь. — Всех накажу! Все почувствуют это!

Огромная старинная дверь громко стукнула, когда Тесла вышел, застегивая ширинку на ходу. Затем все замерли ненадолго, а потом разразились хохотом, а кое-кто даже зааплодировал, когда Свонн вернулся в крытый дворик, освещенный свечами.

— Ну и насколько велик он был? — выпалила Регина.

— Он не был таким длинным, как сосиски в Бромптоне, и таким широким, как братвурст в Бутцбахе… — начал было Свонн.

— Но этого довольно, — вступил в разговор Найджел Мак-Клив, не раз игравший Меркуцио на сцене еще в молодости, — чтоб он исправно служил.

Неуместное вторжение режиссера было быстро забыто, и общее хорошее настроение восстановлено. Но всему актерскому составу нужно было вставать в шесть утра, поэтому, подгоняемая настоящим профессионалом Тедди Дэйном, компания разошлась без четверти час.

После того как ушел последний гость, Мэгги и Свонн удалились наверх в великолепную спальню. Ангелы на потолке, казалось, плавали у них перед глазами. Свонн заявил, что он дошел до такой степени усталости, что ни о какой любви не может быть и речи. Мэгги полностью согласилась. Ее обеспокоило только, что, когда он поцеловал ее в щеку, он прибавил:

— Спокойной ночи, мамочка.

Мэгги приготовила большой английский завтрак Свонну, когда только начало светать. Он поблагодарил:

— Спасибо, мамочка, — и добавил что-то там еще неразборчиво, поскольку был погружен в чтение сценария и последних его исправлений.

Мэгги не хватило решимости объяснить ему, что, несмотря на его детские травмы, она вовсе не горит желанием играть в его жизни одновременно две роли: матери и любовницы. А ровно в шесть прибыло водное такси, чтобы доставить их на съемочную площадку к площади Святого Марка, и для разговора не хватило времени.

Тесла снимал картину, нарушая временной порядок. Такой метод часто используется в кино. Съемки в интерьерах должны быть сделаны в следующем месяце в Торонто. В этот день снималась кульминационная сцена фильма. Дело происходит в Венеции восемнадцатого века. Саларио (Свонн), старейшина древней «гильдии вампиров», победив своего соперника, аристократа и некроманта Гримальди (Мак-Клив), приперт к стене Кампаниям [27] Кампанила — колокольня на площади Святого Марка. разгневанной толпой в карнавальных масках. В толпе — протеже Гримальди, Николь (Дона Уикерс), начинающая вампирша, решительно настроенная прикончить своего бывшего любовника Саларио во имя славы Господней, чести Венецианской республики, рассвета Века разума и удовлетворения чувства мести. В эпизоде, который должен был сниматься, толпа вливается в величавое шествие свиты дожа. В возникшей толчее Саларио удается скрыться по Рио-Каноника. Николь преследует его, держа наготове деревянный кол и киянку.