Джеймс Кунстлер - Большие каникулы Мэгги Дарлинг

Когда она вернулась на кухню, то обнаружила, что генуэзские бисквиты для птифуров остыли уже достаточно, чтобы начинять их джемом и глазировать шоколадной ганашью. Эта операция длилась больше часа, а когда все было сделано, снова появился месье Аноми, соблазняюще поглядывая из-за двери кладовки.

Чтобы держаться подальше от него, Мэгги слепила бутерброд с сыром бри, налила себе еще крепкого чая и удалилась наверх, в свое любимое личное убежище — комнату для шитья.

Необходимо было решить проблему с Гарольдом Хэмишем. Она предположила, что их профессиональные отношения не могут быть восстановлены. Она была вполне готова выкупить контракт на «Домоводство» у «Трайс энд Уанкер», вернув довольно значительный аванс, но позволят ли ей сделать это? К сожалению, мобильный телефон ее агента Джойс Мангер не отвечал. (Это, скорее всего, означало, что она в настоящий момент наслаждалась любовной интерлюдией в гостинице «Шерри-Нидерланд» с доктором Натаном Тотом, феноменально популярным автором книг «Тринадцать правил успешных взаимоотношений» и «Супружеская верность: руководство для мужчины», который последние несколько месяцев был ее любовником. Вот шлюха.)

Почему, с отчаяньем думала Мэгги, все доверяются ей? Почему нет никого, кому она, Мэгги, могла бы довериться? Конечно, она тут же вспомнила, что такой человек появился в ее судьбе в лице Кристи Шовин, и принялась набирать номер ее телефона.

С каждым гудком пульс Мэгги учащался. Не слишком ли много она плакала на плече у Кристи? Не подумает ли она, что Мэгги использует ее в качестве жилетки? Надоедливая тетка, которая…

После пятого гудка трубку подняли.

— Кристи?..

— Нет, — ответил мужской голос.

— Извините, это 879–96–73?

— Да, так точно.

— Но кто это?

— Это — лейтенант Пфейстер.

— Извините меня. Вы сказали, что это 879–96–73?

— Да.

— Ну, а где Кристи Шовин?

— Кто это?

— Какая разница? — резко ответила Мэгги. — И где же Кристи?

— Вы член ее семьи?

— Нет. Я ее подруга.

На линии возникла пауза, некая странная акустическая пропасть, над которой зависла Мэгги, словно опытная акробатка, только что соскользнувшая и, к своему великому удивлению, осознавшая, что ей предстоит долгое падение.

— Мисс Шовин мертва, — сказал лейтенант Пфейстер.

— Что?!

— Я сожалею, — ответил Пфейстер.

— Когда? Как?

— Извините, мадам. Мы стараемся не занимать линию, чтобы могли дозвониться члены семьи…

Мэгги не ответила, а скорее издала звероподобный скорбный вой.

— …если вы хотите действительно узнать подробности, то в газетах все написано…

Мэгги швырнула трубку беспроводного телефона в противоположную стену, словно это был фрукт, в котором она внезапно обнаружила личинок моли. Трубка отскочила от висевшей на стене в рамке акварели Виты Сэквилль-Уэст, изображавшей белый сад в Сиссингхерсте, разбив стекло. Мэгги сидела на краю своего легкого кресла, дрожа от ужаса потери. Где-то за пределами сомнительной безопасности этой маленькой комнаты без окон, казалось, поднимался какой-то шум, но Мэгги едва ощущала его на фоне биения ее собственного сердца. По ее венам пронеслось цунами ужаса, и неожиданно стало трудно дышать, словно воды Атлантики хлынули в Нижний Коннектикут, смывая все на своем пути. Боясь утонуть, Мэгги выскочила из удушливой комнаты, побежала вниз по лестнице и выскочила наружу через парадную дверь.

С юго-востока налетел необычайно сильный ветер и так свирепо обрушился на деревья, что бледные нижние части листьев повернулись вверх к неспокойному темнеющему небу, став похожими на маленькие белые лица потерянных душ, плачущих по утерянному Царствию Небесному. Мэгги с трудом пробиралась по садовым аллеям к розарию. Ей казалось, что наступил конец света. Она вряд ли понимала, от чего и куда бежит, — настолько внешний мир стал пугающим, отвратительным и неотличимым от ее искореженного внутреннего мира. В шуме, стоящем вокруг, она не слышала собственного крика. Скорость ветра усиливалась. Ветер сгибал деревья, заставляя их стонать. Затем мимо нее стали проноситься различные предметы: ветви, оторванные от стволов, синий тент, кричащая курица, корзина для персиков. Что-то стукнуло ее в затылок, и она свалилась в холодную траву, как пятидесятикилограммовый куль с землей для горшков. Она почувствовала острую боль в затылке и ощутила вкус грязи у себя во рту. Затем что-то фактически подняло ее над землей, закрутило и понесло. Ноги ее не касались земли, и тело было не в вертикальном положении. Она пролетела так неопределенное расстояние и упала на твердый деревянный настил в очень темном месте. Потом что-то хлопнуло, изолировав ее от бушующего мира. А затем кто-то обнял ее сзади.

— Не делайте мне больно, — услышала она свой собственный голос и подумала, что ее слова звучат очень странно даже в подобной сумасшедшей обстановке.

— Это всего лишь я, — произнес чей-то голос, пробиваясь сквозь грохот бури.

— Кеннет? — спросила она, напрягшись.

— Нет, Уолтер.

Мэгги уступила его уютным объятиям. Его тело было теплым, жилистым и пахло чистой землей. Он явился словно из-под земли для того, чтобы удержать ее на этой планете на время страшного бунта земных элементов. Она огляделась и поняла, что они были на полу в углу сарая для растений в горшках среди старых деревянных колышков для подвязки помидоров. Когда, казалось бы, ветер не мог уже завывать громче, волнение становилось еще сильнее, это был уже не атмосферный шум, а какая-то басовая вибрация, словно тектонические силы пытались расколоть коренную подстилающую породу под округом Фэйрфилд. Затем по жестяной крыше забарабанил град. Мэгги закрыла уши и спрятала голову под мышку Уолтеру. Небольшое строение дрожало. Его единственное окно разбилось с едва слышным звоном. Вздыбившийся пол подкинул их вверх так, будто какая-то огромная темная сила встряхнула сарай. Все мысли и чувства были поглощены простой грубой энергией природы. Отказавшись от сопротивления, они замкнулись в своих собственных цитаделях, сотворенных молитвами, которые они бормотали в то время, когда мир, казалось, вздымался вверх и крутился там вместе с ними.

Мэгги утратила чувство времени. Но неожиданно шум утих, вибрация прекратилась, не стало слышно барабанной дроби по крыше, ветер перестал завывать, перейдя на тихий жалобный свист. Всхлипы ее собственного плача дали ей возможность осознать, что она спасена. Она осторожно выбралась из рук Уолтера.

— Что это было? — спросила она тихо.

— Думаю, что торнадо, — сказал Уолтер. Он дрожал, хотя было не так уж и холодно.

— Здесь — Коннектикут, — сказала Мэгги. — У нас тут не бывает никаких торнадо.