Джейми Каейн - Инструкция на конец света

дредами до пояса, бородкой и футболкой с надписью «Я – солдат в

армии Джа» (фраза из песни).

И, прежде чем я смогла улизнуть, послышались шаги, а в дверях

возникла сама Анника.

– Лоурель, дорогая ! Какой сюрприз!

– О, привет, – я растерялась и не знала, что сказать.

– Как ты здесь оказалась? – она удивлена, но улыбается.

– Я... остановилась узнать, не позавтракали ли вы уже, – я сказала

правду, не люблю врать.

– Нет, ещё нет, – растаман наклонился и поцеловал Анни.

– Мне нужно идти, – сказал он, совсем без ямайского акцента,

который я ожидала услышать. Вообще ведёт себя как будто он в крутом

костюме, а не в этих шмотках. – Я вынужден Вас оставить этим утром, –

он ушёл и, наконец-то, у меня появилась возможность сделать то, что я

задумала.

– Я собиралась пойти в кафетерий. Не хотите со мной? – я ненавижу

себя за то, как ужасно сейчас прозвучал мой голос, он какой-то слабый и

заискивающий.

Она быстро провела ладонью по своим мягким, светлым волосам и

произнесла:

– А давай-ка я отвезу нас на завтрак в город? Там мы сможем

посидеть в тишине и покое, – это большее, о чем я только могла мечтать.

В кафе будет куча народу, многих людей Анни будет знать, поэтому

будет много с ними разговаривать, а значит, у меня будет возможность

просто лишний раз побыть с ней рядом. Но... Поездка в город и обратно,

сам завтрак в кафе, где ещё нужно выбрать блюдо и дождаться заказа?

Класс.

– Это было бы просто прекрасно! – выпалила я, сияя от счастья. У

меня есть деньги, которые я выручила, помогая Паули с его

велобизнесом. Но она отмахивается от этого предложения. Я слышала

раньше сплетни о том, что у Анники есть внушительный целевой фонд.

– Не говори глупостей, я оплачу. Давай просто посидим вдвоём.

Через пару минут она вышла из ванной одетая, с растрёпанным

пучком на голове. Она легко скользнула в сандалии и улыбнулась.

– Я так рада, что ты остановилась, – после этих ее слов мое

разочарование улетучилось. Анни, со своей необычной красотой как у

редких зверьков, снова была моя. Мы идём к машине, старенькому

«Мерседесу», который, наверное, раза в два старше меня. В машине

витает запах ладана, а снаружи пахнет картошкой фри. Мы едем,

разговариваем о пустяках: кто приехал в деревню, кто уехал и тому

подобное. Она рассказывает о своём путешествии по Европе и Азии

после того как она вышла из реабилитационного центра, но это не то, о

чём мне хочется поговорить.

У меня появляется странное чувство, что запаниковав сейчас, я

потеряю такое ценное время рядом с ней, и больше у меня не будет

шанса сказать то, что желаю.

Беда в том, что я даже не представляю, о чём нужно говорить.

Мне интересно узнать о том времени, что она провела вдали, но

сейчас я хочу поговорить о своём будущем. Именно с ней. Мне хочется,

чтобы она выслушала мои планы и дала совет. Стоит ли идти в колледж?

Или путешествовать? Продолжать работу с Паули?

Я не знаю. Мне нужен хрустальный шар для гаданий или, хотя бы

родители, чтобы знать, что делать.

Последний вариант – работа с Паули – кажется наиболее безопасным,

но скучным. Я почти всю жизнь провела в деревне. Я бы хотела уехать,

но мне некуда, ни семьи, ни представления о том, как живут другие

люди, у меня нет. Иногда я представляю, как отправлюсь на поиск

родителей, которые чувствуют себя ужасно после того, как оставили

меня на воспитание чужим людям. Но, в действительности я даже не

уверена, что они живы, да и не знаю, хочу ли я их видеть.

Мне хотелось бы, чтобы Анни взяла меня за руку и подсказала, как

быть. Может, даже предложила поехать в Европу вместе, показала мне

мир, который я не видела раньше и представила своей семье как дочь.

Вот что я хочу больше всего на свете. И то, о чем я никогда не осмелюсь

просить.

Мы направляемся к ресторанчику, известному своими вкусными

травяными чаями и вегетарианскими завтраками. Анни изучив меню,

выбирает зеленый жасминовый чай и греческий вегетарианский омлет. Я

сказала, что буду то же самое, хотя предпочла бы что-нибудь с большим

количеством сыра, ветчины и сметаны.

– А теперь расскажи мне о себе, – сказала она, как только официантка

отошла. Столкнувшись с этой фразой в реальности, я потерялась и не

знала, что бы такого произнести для поддержания ее интереса. Поэтому

я тупо пожала плечами.

– Ой, ты знаешь, всё по-старому. Школа, работа с Паули.

– И как продвигается ваш велобизнес?

– Набирает популярность. Мои проекты хорошо продаются.

– Так ты и проектируешь, и красишь?

– Я разрабатываю несколько вариантов, в основном арт-декор, у

Паули не хватает терпения.

Бизнес Паули – это декорирование велосипедов. По мне, так это

гениально – он покупает старые велики, восстанавливает их, потом мы

их разрисовываем и продаем в модные веломагазины. Паули делает

основную работу, а я прорисовываю сложные детали.

– В твоей жизни есть парни?

– Нет.

– У такой милашки, как ты? Очень странно, вокруг тебя должна быть

толпа из поклонников, – я покраснела от такого комплимента, но не

ответила.

Потому что у меня даже не было отношений, по крайней мере,

серьезных. Да, есть парочка, с которыми я спала, но нет кого-то, кто

хотел бы провести со мной день.

– Мне всегда казалось, что ты и Вольф могли бы быть хорошей

парой. Может, не сейчас, а вообще, – она произносит имя Вольфа

немного неправильно, на немецкий манер.

– О Боже, нет.

– Почему? Вы знаете друг друга так хорошо, как никто другой.

– В этом то и проблема. Никаких тайн тут нет. Эта идея мне

неприятна, как будто меня сватают за родного брата, – не знаю, как Анни

пришло в голову это предложить.

– Понятно, – говорит она, кивая. – Но это было бы здорово, я

беспокоюсь о нем. Вольф стал нелюдимым и слишком молчаливым в

последние несколько лет. Он ушел в себя, я редко его стала видеть, но

когда вижу, он всегда один. И молчит.

– Он в порядке, – я говорю, потому что желаю перевести разговор в

другое русло, вот только не знаю, о чем можно поговорить.

– Сейчас он очень походит на своего отца, мне очень не хотелось бы,

чтобы он пошел по его пути.

«По его пути...» – я понимаю, о чем она. О суициде, который

совершил его отец, когда нам было по тринадцать. С того момента мне

всегда казалось, что тринадцать и вправду несчастливое число.

Подошла официантка и поставила небольшие чашки чая вместе с

маленькой баночкой меда.

– Вольф не совершит подобного.

На самом деле я не уверена в своей правоте.

Знаю, что не совершил бы тот шалопай, которого я знала, но этот