Мария Гарзийо - Венецианские каникулы (СИ)

— Только с церковью одна проблема, – глаголит между тем жених, не обращая внимания на апатичность глушащей кофе невесты, – Тебя вести некому. Ты же с отцом не общаешься. Может, мой тебя поведет?

— А? Что? Куда поведет? – немного встряхиваюсь я.

— К алтарю. Куда же еще! Тань, ты меня не слушаешь совсем, – огорчается Артур.

А глаза у него красивые. Даже у невыспавшегося и перебравшего с алкоголем. И почему у меня в душе не порхают разноцветные бабочки? Слишком просто победа досталась? Плод сам в руку упал, не потребовалось, обдирая колени, на дерево лезть? И что же получается? Что такой вот волонтер мне и неинтересен? Подавай мне всяких несерьезных ублюдков и таинственных старичков в масках?

— Прости. У меня просто голова болит. Вчера с шампанским не рассчитали. А что касается отца, я и правда с ним совсем не общаюсь. Даже не знаю, жив ли.

Произнеся последнюю фразу, я почему-то каменею от испуга. Я никогда не думала, что отец мог за эти долгие годы заболеть, мог сильно состариться, мог попасть в аварию. Для меня он всегда парил в счастливом благосостоянии своей новой семьи.

— И тебе совсем, совсем нелюбопытно? – терзает меня Артур.

— Нет, – кривлю душой я, – Он за эти годы тоже ни разу не проявил любопытства, хотя знал и наш домашний номер и адрес.

— Знаешь, я в последнее время понял одну важную вещь. Надо уметь делать первый шаг. Отбросить страхи, сомнения и в омут головой. Потому что иначе можно за лишними колебаниями пропустить в жизни что-то важное. Я ведь в тебя влюбился с первого взгляда. Еще там на курсах. А сказать не решался. Ты тогда еще с этим уродом Фредериком встречалась. Потом вы расстались, и я ждал, когда ты придешь в себя. Позже надеялся, что представится удобный случай. Если бы не этот твой венецианский выкрутас, я бы наверно до сих пор еще ждал чего-то.

— Да, я даже адреса его не знаю, – неуверенно бормочу я.

— А pages blanches на что? У него твоя фамилия? – хватается за свой айфон советчик.

— Да. В смысле у меня его.

— Ну, да. Так, смотрим. Ну, вот в Париже с такой экзотической фамилией только один гражданин и имеется. Мишель?

— Михаил, – автоматически поправляю я, чувствуя, как по всему телу разбегается стадо мурашек.

— Отправляю тебе эмэмэсом адрес и телефон.

Мой мобильный пищит, приветствуя полученную информацию. Как просто! Взять и позвонить. «Привет, пап, это я, твоя дочь. Та, что ты бросил в пятилетнем возрасте. Как не помнишь? Да, ладно!».

— Нет, Артур, я не буду звонить, – забираюсь в защитный панцирь я, – Он меня вообще наверно не помнит уже. Двадцать три года прошло.

— Тебе решать, – пожимает плечами расторопный напарник, – Если что, я думаю, мой папа будет не против тебя сопроводить. Кстати, на следующие выходные мы приглашены в гости к моим. Мама настаивает, чтобы мы остались с ночевкой. У них дом большой, места много.

Я пропускаю последний абзац мимо ушей. Телефонный номер жжет мне ладони сквозь тонкий корпус айфона.

Вечером мы, устроившись поудобнее в объятиях друг друга как парочка любвеобильных лемуров, коротаем время за просмотром обоюдо-увлекательного фильма «Список контактов» с Хью Джекманом и Иваном Макгрегором. Одиночество, потоптавшись на месте и выкурив в форточку пару-тройку папиросок, собирает свой немудреный рюкзачок, и покидает мой угол. Мне удивительно хорошо и спокойно. Можно ли это уютное как пуховое одеяло спокойствие назвать счастьем? Не знаю. Во всяком случае, некоторое сходство просматривается. Мысли об Алексе, запертые в сундучке на ключ, не тревожат нашу идиллию.

На следующие утро, проводив Артура на работу (кстати, надо бы мне завязывать с бездельем и приниматься за поиски нового интеллектуального труда), я решаюсь все-таки набрать заветную комбинацию цифр. Чем, в конце концов, я рискую? Правда-то на моей стороне. Это он оставил меня и ушел, не обернувшись. Это он годами не вспоминал, что где-то в мире бьется сердечко, которому он дал жизнь. Рискую нарваться на безразличие и грубость? Тем лучше. Я ухвачусь за них как за лопату и закопаю, наконец, поглубже эту беспокойную тоску. В трубке тянутся бесконечно длинные гудки. Маленькое трепетное создание внутри меня, потирает вспотевшие лапки: «Его нет дома. Вот и чудесно».

— Алло!

Трепетное падает замертво, убитое наповал хриплым мужским голосом.

— Добрый день, – неуверенно мямлю я, провожая взглядом погибшего, – Это Михаил?

— Да. С кем имею честь? – его голос трогает удивление.

Я зажмуриваюсь, вибрируя изнутри и снаружи, как сотрясаемая вулканическими спазмами земная кора.

— Это Таня.

В трубке воцаряется молчание. Что творится там, на другом конце провода? Он мучительно пытается понять, что за Таня ему звонит? Возможно, он знает не одну Таню. Мало ли в Париже иммигрантов. Я пытаюсь унять нервный тик, мысленно готовя почву для разъяснений.

— Здравствуй, дочка, – мягко произносит он год спустя.

Вибрация усиливается, земная поверхность раздается, пропуская наружу слезный фонтан. Я не ожидала этого. Не была готова. Я могла предвидеть все, что угодно, только не это теплое «Здравствуй, дочка».

— Я очень рад, что ты позвонила, – продолжает тем временем отец.

Я слышу, что и его голос атакуют слезы. Раскаивается наверно. Сожалеет о своем дезертирстве. В мозг спасительной ласточкой залетают жесткие мамины слова «Не звонил и не писал! Не нужны мы ему!» Я собираю их и пытаюсь соорудить из них защитную плотину.

— Я… я замуж выхожу, – более ли менее справившись с задачей по приостановлению слезного наплыва, выдаю я.

— Я рад, – повторяет на другом конце провода папин голос, – Таня, я бы очень хотел тебя увидеть. Давай встретимся, а? Я приеду, куда ты скажешь.

— Ехать не далеко. Я в Париже живу.

— В Париже? Не может быть! Давно? Почему же ты раньше не позвонила?

— А ты?

Почему ты ни разу за двадцать три года не нашел возможности набрать знакомый номер. Почему? Не надо только травить мне слезные истории про то, что у тебя отсохли руки и отвалилась память. Не поверю.

— Таня, я не знал…

Незнание не освобождает от ответственности. Потому как из-за большинства «не знал» вылезает безразличная рожа «не хотел знать».

— Ты сегодня свободна? Может быть, прямо сегодня и встретимся?

Какой смысл спешить сорваться со старта, когда все соперники уже давно закончили соревнование и получили медали?

— Я свободна.

— Может быть, тогда в районе Мадлен? Через час?

— Хорошо. Давай в «Берти». Это недалеко от Интерконтиненталя. Тихая улица параллельная ул. Скриб.

— Я найду, – я уже собираюсь повесить трубку, когда он тихо добавляет, – Спасибо тебе.

— До встречи.

За что спасибо? Не за что мне благодарить! Если я согласилась с ним встретиться, совсем не факт, что я сразу брошусь в объятия потерянного в детстве папашки. Тоже мне хитрец. Жил себе своей жизнью и в ус не дул. А тут на тебе, на старости лет дочь объявилась. Уже готовая, взрослая. Не надо кружки оплачивать, отбивать у плохой компании, шпынять за курение, переживать, когда долго не возвращается из клуба. Конечно, он обрадовался. Может, еще захочет мне на спину запрыгнуть и ножки свесить. Типа папа старенький уже, нужны деньги, забота, внимание. Фу, какие отвратительные мысли бродят в моей голове. Отцу лет 65 должно сейчас быть, не дряхлый еще старик вроде бы. В общем, поглядим. Пока выводы делать рано.