Ракета - Жизнь на двоих

Нет! Об этом не думать, не сметь! Дыши, дыши, Дарина Владимировна. Жизнь продолжается. И… подумай о чем-нибудь другом. Очень кстати в мои мысли врывается звонок интеркома. А ведь просила — не беспокоить! Через сорок минут у меня сеанс «связи с космосом». Хьюстон на проводе. Нет ведь, звонит, макака бестолковая. Нервы сдали. Кто-то сейчас получит.

Этот самый «кто-то» — моя секретарша, помощница, по обстоятельствам — мое тонизирующее или релаксирующее средство, и просто — хорошая, но смешная девчонка.

Помню, как едва сдерживала на собеседовании улыбку. Н-да, это надо быть особым талантом, чтобы явиться на собеседование на должность секретаря-референта в крупную компанию в джинсах, кедах и с синими «перьями» в волосах.

Совершенно очевидно было, что работа девочке нужна. Офис впечатлил, зарплата предложена весьма достойная, да сама деятельность компании — интересно и перспективно. Вот только собственный ершистый характер и неумение себя подать она обуздать так и смогла. Вела себя резко и даже слегка нагловато — обратная сторона смущения. Смешная девочка с умненькими глазками. Я все решила тогда практически сразу. Что мне нужная именно такая секретарша — с умненькими глазками, красным дипломом филологического факультета и именем Лера.

Ох, и намучилась я потом с ней. А она — со мной. Но все это оправдывалась одним — я могла по сто раз в день повторять это имя… Грозно: Лерка! Издевательски: Валерия Сидоровна? (Поскольку у секретарши Леры было не такое, как у тебя, отчество, я награждала ее разными другими — одно другого причудливее. Лерка лишь довольно хихикала, в нарушение всякой субординации) Ласково: Лерочка, ай, умница, ай, молодец…

Это был мой очередной якорь в реальности, моя очередная таблетка от безысходности. А то, что они совсем не похожи — эти две Леры, так это и к лучшему. Иначе бы я окончательно сошла с ума. А так — в пределах допустимого. Вот только нервы… Сдали нервы к чертям.

— Валерия Сигизмундовна! Я, кажется, просила?! Меня! Не! Беспокоить!

Лерка что-то бормочет, кто-то пришел. Какая-то Авраменко. Не знаю такой. После видеоконференции с американцами, все после. Что ж за день сегодня такой, что даже умничка Лерка тупит и отвлекает меня какими-то дебильными посетителями…

И когда я уже собираюсь в сердцах швырнуть трубку… Нервы сдали. Глюки. Мне кажется, что я слышу твой голос. Оттуда, из трубки. Где только что был голос другой Леры, моей секретарши. Доигралась, допрыгалась. Вот оно, мое больное подсознание, уже прорывается в реальный мир.

А потом — все-таки картинка собирается. И моя непутевая секретарша сообщает, что ко мне пришла Валерия Кузнецова. Сил хватает только на то, чтобы пересохшими вмиг губами негромко сказать:

— Пусть заходит. И… насмерть стоять, но никого не пускать. Ясно?

— Ясно.

/Лера/

Встречаешь меня кивком и встревоженным взглядом.

— Лера? Здравствуй. Неожиданно. Что-то случилось?

— Здравствуй, Дарина. Или к тебе надо обращаться — Дарина Владимировна?

Скупо улыбаешься.

— Тебе можно без «Владимировны». Присаживайся.

Присаживаюсь. Моя решимость со мной. Но… надо как-то собраться с мыслями. А это сложно. Особенно — когда вижу тебя. Сегодня на тебе белая рубашка в тонкую черную полоску. Рукава закатаны до локтя, крупные мужские часы в серебристом корпусе на тонком запястье, красивые руки с длинными пальцами и французским маникюром. Черт, ты меня о чем-то спрашиваешь!

— Лера, могу я тебе что-то преложить? Чай, кофе?

Нет, не хочу я кофе. И так тахикардия и пульс зашкаливает.

— Воды, Дарин, если можно.

— Конечно, — киваешь. Короткое приказание в трубку.

Ждем молча, пока придет твоя смешная секретарша с водой. Разговор начинать не имеет смысла. Я ловлю вдруг себя на парадоксальной мысли. Сколько раз я вот так приносила разные напитки в кабинет шефа. А теперь — оказалась с другой стороны…

У твоей секретарши, несмотря на пирсинг, — безупречный костюм. И бутылки с водой и бокалы она расставляет на столе быстро и аккуратно. Наливает мне воды, ты отрицательно качаешь головой, и она уходит, бесшумно затворив за собой дверь.

— Итак? — закуриваешь и смотришь на меня выжидательно.

Вот так, да? Сразу? Ну что же… Выдыхаю.

— Дарина, мне нужно кое-что тебе сказать. Сможешь мне уделить время? Думаю, что смогу минут в десять уложиться, — говорю это и восхищаюсь собой. Я же собираюсь сделать нечто совершенно безрассудное. А в груди — холодящее, да что там — просто-таки ледяное спокойствие. Или это «Ессентуки» у тебя такая холодная?

— Да, конечно, — отвечаешь быстро, коротко. Не взглянув ни на часы, ни на бумаги на столе. Действительно есть время? Или тебе так важно от меня поскорее отделаться? Не знаю, и не узнаю, наверное.

Десять минут у меня, так? На то, чтобы сказать «Я тебя люблю», достаточно двух секунд. Но лучше, все-таки, начать чуть издалека…

— Дарин… после нашей вчерашней встречи я… долго думала… По городу гуляла и вспоминала. А потом — почти всю ночь не спала. И… я поняла одну вещь. Она… покажется тебе странной. Это — на самом деле странно. Как минимум странно. Но… это правда. И еще… То, что я тебе скажу… Я просто скажу и потом — уйду. И мои слова ни к чему тебя не обязывают. Я просто хочу, чтобы ты… Нет, мне НУЖНО, чтобы ты это знала. Просто знала — и все, понимаешь?

— Нет, пока не понимаю, — ты тушишь сигарету в пепельнице. — Если можно — чуть конкретнее.

Ну, ты сама попросила…

— Сегодня ночью я вдруг совершенно ясно поняла… Что я так и не смогла разлюбить тебя. Можешь смеяться надо мной. Я бы и сама смеялась, да не смешно отчего-то… — вот тут мой голос все-таки дрогнул, но я себя скрутила. Не для этого я пришла! У меня будут еще годы для слез, успею. — Поэтому скажу тебе один раз и уйду. Я люблю тебя, Дарина. Как полюбила тогда, тринадцать лет назад, так и… Люблю до сих пор. Все эти годы любила, хоть и пыталась забыть об этом. Вот так вот… Вот это я и хотела сказать тебе, — неловко заканчиваю свой краткий монолог.

Повисает молчание. Выражение твоего лица для меня — загадка. Ничего на нем не отражается, кажется.

А чего я ждала, собственно? Сказала? Пора уходить.

Но стоило мне лишь шевельнуться, обозначив намерение встать, как ты вскидываешь ладонь, качнув вправо-влево. И головой — тоже вправо-влево. Это значит — «нет», я поняла. Вот только «нет» чему? Моему намерению уйти?

Молчание. Смотрим друг на друга. Потом ты отводишь глаза, прижимаешь пальцы к губам и смотришь куда-то мимо меня. Секунды текут одна за другой… Блять, Даря, что за пантомима! Я не железная, отпусти меня, слезы уже близко, мне надо, а здесь нельзя…

А потом ты встаешь, обходишь стол и останавливаешься рядом со мной. Поднимаю голову, чтобы видеть твое лицо. Еще успеваю подумать о том, как это неудобно — сидящей мне смотреть, запрокинув шею, на стоящую, да еще и на каблуках, тебя. А потом…