Светлана Тимина - Орхидея на лезвии катаны (СИ)

- Да кто ты, твою мать, такой? Долбаный психиатр? Кто тебе вообще сказал, что я сплю и вижу быть рабыней и не поднимать глаз выше пола?

Я еще не поняла, что сама помогла ему вывести разговор на тему, в которой он сомневался, и очень долго.

- В левом отделении кейса флешка. Ты сама все поймешь, когда просмотришь запись. Но сделаешь это, когда я уйду.

- Куда ты уйдешь? Отрубиться за рулем? Истечь кровью в дороге? Или меня вместе с Крамерами под статью подвести решил? Это ножевое ранение! Ни одна больница не оставит это без внимания!

- Ты недооцениваешь коррупцию, моя девочка. Пара швов, и к вечеру можно танцевать рок-н-ролл. К тому же я воспользовался такси, мне не придется напрягаться за рулем.

Я осторожно застегнула пуговицы на его рубашке. Это не имело смысла, она была разрезана почти полностью. Отыскала в баре Брайана бренди и осторожно наполнила два бокала.

- Что на флешке?

Лавров ответил не сразу. Мне показалось, что он колебался, жалел о собственных опрометчивых словах, но все же решился.

- Перед смертью Алекс записал обращение. Ты не должна была его увидеть. Но видит бог, все зашло слишком далеко. Я не справился со своими чувствами к тебе и не оправдал его доверия. Поэтому ты должна сама решить, сможешь ли это простить и остаться со мной.

- Алекс? – я не успела передать ему бокал, сделала судорожный глоток, чувствуя, как алкоголь опалил гортань. – Почему он записал обращение для тебя?! Он знал, что ты жив? Как такое возможно? Почему не знала я?!

Впервые в его глазах спектр эмоций оказался непонятным для меня. Когда он заговорил, я буквально содрогнулась от тех ноток, что проскользнули в его голосе. Ощущение было запредельным: словно этот человек был готов принять на себя все удары сразу, только бы они не коснулись меня.

- Потому что он знал, что ты не перестала любить меня все эти годы. Не спрашивай, как и почему. Просмотри запись, и возможно, все станет на свои места.

Эпилог

Она уведет тебя полем, петляя по новому снегу,

лесом, глухими тропами, до самого дикого берега,

и ты не собьешься с дыхания,

ты не собьешься с ритма,

и ты проглотишь свой стон и все эти новые рифмы.

…

Совершенный охотник, как тень, как дыхание за спиной,

он так удивится, что ты оказалась совсем иной!

(с) В Засаде

Я опускаю на гранит надгробия белые розы. Их ровно тридцать, как и всегда. Смотрю в его грустные глаза на фотографии и в который раз с трудом сдерживаю слезы. Прошло столько времени, а безмолвный крик «как ты мог?» летит над погостом, слегка присыпанным белым снегом. Я закрываю глаза, но это не сможет стереть из памяти последний образ моего погибшего супруга. И его слова, которые располосовали мое сердце куда сильнее, чем это могли сделать все его катаны, вместе взятые.

На той записи Александр не улыбается. Я редко видела его таким. В глазах сталь, губы плотно сжаты, но слова режут посильнее лезвия. Я понимаю, он обращался не ко мне, но от этого не легче.

«Если ты это слушаешь, я не успел. Я не верю в рок и карму, если бы все повторилось, я бы сделал точно так же. Ты бы никогда не приблизился к ней даже на расстояние выстрела!»

«Можешь утешиться тем, что она так и не смогла тебя забыть. Это не ее вина, поэтому я никогда не мстил ей за подобное проявление чувств не ко мне, за остатки воспоминаний. Если я не переживу операцию, хочу, чтобы ты знал: прежде всего для меня важно, чтобы она была счастлива. И я уповаю на твое благоразумие, если не сможешь удержать своих демонов в узде, лучше не пытайся…»

«Она не придет к тебе, если ты просто протянешь руку. Юля – одна из тех уникальных женщин, чью любовь и преданность можно только завоевать. У каждого свои методы, иногда они на грани фола. Я до сих пор не уверен в том, правильно ли поступаю, но знаю: она не будет счастлива ни с кем, кроме тебя. Достаточно ли у тебя сил и самоконтроля, чтобы не перейти черту, получив мое благословение?»

«Ты знаешь, что делать с клубом. Мой сын долго сопротивляться не станет. Сама она с этим не справится, просто используй его как возможность стать ближе и вернуть то, что по своей глупости и гордыне сам упустил…»

«Сделай все правильно. Твое счастье сейчас в твоих руках. Не мсти ей за то, что она была со мной, в этом нет ее вины. Знаю, она будет сопротивляться. Но только ты в силах сейчас сделать ее счастливой снова…»

«Я бы не хотел, чтобы она узнала о нашем разговоре, но, если ее сопротивление пойдет в ущерб ей же самой, тогда можешь показать ей эту запись. Только держи ее крепче, ей будет больно от подобного…»

«Сделай так, чтобы я никогда не пожалел о собственном благословении. Тебе кажется, она сильная. Так и есть. Но это та женщина, которая будет счастлива только за каменной стеной. Стеной, а не клеткой…»

Я просмотрела ее всего раз. В тот самый день, когда Дима заставил выслушать его столь экзотическим способом, а я поняла, что никогда не хотела его смерти. Услышанное окончательно выбило из колеи. На тот момент мне было уже все равно, истечет ли кровью тот, кого Алекс предостерегал от зверств в отношении меня. Если до этого момента мне казалось, что скоро весь кошмар последних дней забудется и жизнь вернется в прежнее русло, после просмотра записи я поняла одно: мир никогда не будет прежним - открытым, справедливым и дружелюбно настроенным.

Если бы я не услышала этих слов Алекса, все бы сложилось иначе. В тот день я была почти готова простить Диму. У нас никогда не терялась та самая уникальная связь, которая ощущалась даже сквозь километры. Но после просмотра записи я ощутила себя преданной и уничтоженной.

…Движение сбоку привлекает мое внимание. Где Лавров набрал этот штат тупых качков, для которых слова «конспирация» и «кастрация» синонимы? Поворачиваюсь и уверенно иду им навстречу.

- Еще раз увижу здесь, скажу, что вы пытались изнасиловать женщину мэра!

Я с самого начала знала, что за мной следят. Что касается Лаврова, то страх потерять меня снова сейчас взял верх над черной одержимостью.

Я вернусь домой и буду снова отрицать очевидное. Я сама не знаю, как долго это продлится.

Это уже стало моим своеобразным ритуалом. По утрам, когда накатывала волна необъяснимой неги и эйфории, я чувствовала пробуждение сущности женщины, которая никогда не переставала любить, хоть и отчаянно отрицала это. Зачем, когда хочется вжаться в него до боли в мышцах, когда желание ловить каждой клеточкой кожи тепло его тела, пить осторожные поцелуи - чем их больше, тем сильнее я жажду экспрессии, - зачем отрицать очевидное? Я сдаюсь под напором чувств. Сегодняшнее утро принесло воспоминания, отравляющие душу и вызывающие обильные слёзы, пусть я даже знаю, что мне больше никогда не придется плакать от подобного. То, что совсем недавно вызывало во мне неподконтрольный панический ужас, в такие моменты ловит моё личное затмение. В этой тьме очевидные вещи кажутся иными: волнующими, пробуждающими тёмное начало. Его ласки становятся смелее и даже грубее. Я не имею ни малейшего понятия, что творится с моим телом, но с некоторых пор ему не надо долгих прелюдий. Должно же все это было однажды достигнуть своего логического завершения?..