Ксения Иллюзия - Пожалей меня, Голубоглазка

Если честно, Ая совсем не настаивала, но она не стала его поправлять и продолжала стоять истуканом, вглядываясь в кромешный мрак. Они находились не в ресторане — под босыми ногами был ковер с длинным ворсом, и её ступни утопали в нём, наслаждаясь мягкостью. Такой ковер в ресторане, пусть даже и в отдельной приватной комнате, вряд ли постелили бы, да и Людка вроде упоминала, что новый хозяин намерен ту комнату переоборудовать под личный офис, а офис и такой ковер — понятия не совместимые. По её личному убеждению, конечно.

— Что же ты? Подойди ко мне.

Она неуверенно сделала несколько мелких шагов. Совершенно неслышно, но он безошибочно нашел её. Рука скользнула в волосы, больно продираясь сквозь туго скрученные пряди и вытащила все шпильки, одну за одной, пряча их в карман махрового халата, в который Костя был облачен.

Легкий, знакомый аромат кедра донесся до Аи, но дернулась она не от этого и, чтобы не упасть, вцепилась в пушистую ткань на его груди. Ворот халата разъехался, усиливая действие дорогого парфюма, и Ая на мгновение зажмурилась. Надо же… Времени утекло сколько, а привязанность определённой марке у Кости осталась.

Он притянул девушку плотней к себе и поцеловал, но, как только коснулся женских губ, почувствовал сопротивление. Её ладошки легли на его обнаженный торс, отталкивая с удивительной, для такой стройной, даже хрупкой русалки, силой.

— Прекрати, — рыкнул, чуть отстранившись.

— Больно.

Её шепот… он поднял каждый волосок на мощных предплечьях, а теплое дыхание согрело лицо. Кожа под её руками плавилась, и этот жар грозил разорвать Косте грудь. Да что там говорить… одно лишь её присутствие вызывало в нём какое-то дикое безумство, будто сотни гейзеров бурлили в крови, превращая ту в долб*ный лимонад.

К той девушке, что принесла записку, он ничего, кроме банального любопытства, не испытал, но к этой… стоило ей только зайти, как у него сразу же встал.

— Где?

— Волосы.

Костя и не заметил, что притянул её к себе за них и сразу же ослабил давление на затылок. Растормошил густую массу с каким-то непонятным для себя чувством и провел пальцами по всей длине. Волосы были шикарными: невероятно гладкими, густыми и какими-то рассыпчатыми, что ли. Он не мог описать их — не хватало словарного запаса.

— Ох*еть.

— Спасибо.

Костя скинул свой халат и принялся её раздевать. Резкими движениями срывал одежду и ронял на пол. Куда-то отлетела пуговица, жалобно треснул шов на юбке, одна лямка бюстгальтера выскочила из петли, но мужчина не пытался замедлиться и — не дай Бог возникнуть даже мысли — остановиться.

Ая примерно так себе его и представляла: самоуверенным, эгоистичным, напористым партнером, держащим контроль за самый край. Костя балансировал на грани между решительностью и грубостью, неистовостью даже, что уменьшало порыв Аи «взбрыкнуть». Она подчинялась, ловко и незаметно помогая себя раздевать. Да, она не меньше его хотела повторения «забега», а в своих желаниях была предельно честна.

Словно два диких зверя они стояли друг против друга: обнаженные, тяжело дышащие и готовые к схватке. Стояли, ожидая, кто же не выдержит первым, предвкушали удовольствие, которое получат не только в итоге, но и процессе. Что может быть заманчивей вольной борьбы на простынях тихим уютным вечером?

— Хочу тебя.

— Знаю.

— Проверь, как хочу. Тронь.

Мерзавец. Хотел, чтобы она уступила.

— Проверь, как хочу тебя я, — прошептала, раздвинув ноги. — Языком.

Ая рисковала. Последняя фраза могла разжечь смертельный огонь в этом мужчине, но рискнуть все же стоило. Да и не все ли теперь равно кто погибнет?

Костя медленно опустился на пол, но не на колени, как хотела Ая, а на спину. Лег, растянувшись во весь рост и восхищённо улыбаясь. Да, он не соврал Маше — он действительно любил дерзких.

— Опустись на мой рот, Дикая Кошка, но сделай это плавно, не спеша. Хочу узнать вкус твоего желания.

Ноги задрожали от неприкрытой чувственности его предложения, сильного соблазна сделать именно так, и Ая чуть не упала.

— Осторожней, — обхватил её бедра, поддерживая, — не хочу стать инвалидом раньше времени. Или ты готова поработать личной сиделкой?

Вместо ответа она отцепила его руки и, держась за них, балансируя на одной ноге, второй нарисовала на плоском и каменном животе напоминающий доллар рисунок, иногда задевая пяткой твердый и ждущий член, потом прошлась по широкой груди и накрыла ступнёй мужские губы.

— Тш-ш-ш…

Костя лизнул свод, вызвав тихий смех, и поцеловал то место.

— Ты играешь с огнём.

Ае было щекотно и от его языка, и от шепота, но она только сильней надавила ногой.

— Тш-ш-ш…

Кто может знать, когда встретит ту самую?

Единственную.

И как можно сразу понять, что это — она? ПОЧЕМУ именно она?

В жизни Кости было немало женщин, и это считалось нормальным — он сильный, здоровый гетеросексуал, а приятная внешность плюс ещё более приятная состоятельность — стопроцентный, беспроигрышный вариант для привлечения партнёрш, настроенных на секс без обязательств.

И никогда до этой минуты Костя не понимал, почему нужен секс только с одной, когда вокруг столько красивых, соблазнительных, предлагающих себя женщин. Они были словно разноцветные драже: каждая — со своей особенной начинкой. Он не представлял, как можно ночь за ночью, неделю за неделей, месяц за месяцем делить постель с одной и той же бабой.

Ты узнаешь её тело, и вы обменяетесь опытом в сексе, попробуете вместе всё, что знаете, или то, что только впервые захотели узнать, изучите нужные «играющие» точки, позы, настроения и циклы. Но уже спустя четыре месяца вы поймете, что все новое закончилось, и пойдете по кругу. И если повезет, совершите их несколько, и что дальше? А дальше начнутся паузы в разговорах и встречах, неловкие отговорки на прямые вопросы, всё чаще будут "проскакивать" «извини, забыл» и «прости, задержалась», а в общей постели появится желание уснуть.

И даже когда ты от него отмахнёшься, стараясь закончить день правильно, тебе лень будет находиться сверху. Уйдут куда-то планы, уступая первенство воспоминаниям, а потом кто-нибудь из вас, открыв утром глаза, посмотрит на рядом спящего и поймет, что пора что-то менять. И позволит переменам войти в свою жизнь, ставя точку в настоящем и начиная рисовать новый эскиз. Заглушая свою совесть и делая вид, что не видишь слёз просящего не спешить.

Конечно, возможно и другое: вы продержитесь вместе несколько лет, — опять же, если вам повезёт и вы не будете торопиться вначале, — но рано или поздно всё, абсолютно всё имеет свойство заканчиваться, проходить навсегда, а он не хотел для себя такой участи, как и не хотел, чтобы всё превратилось в привычку, в серую обыденность будней. Он не хотел оказаться тем, кто однажды поймёт, что потерял время и возможности, растратил их не на того человека. Что нужен кто-то другой. Лично для него самым лучшим была свобода. В праве выбора — в том числе.