Ксения Иллюзия - Пожалей меня, Голубоглазка

— С подругой она. Людкой, прости, Господи, — старик сплюнул. — В кабак пошли. Какой — не знаю, не серчай.

У Кости заходили желваки. Вот, с*чка!

— Спасибо.

Хотел уйти, но задержался, спохватился, вдруг вспомнив что-то. Вытащил бумажник и достал пятитысячную купюру.

— Вот теперь — спасибо.

Михалыч не стал спорить, деньги забрал, решив отдать их Ае завтра утром.

— Не за что. Нравишься ты мне, только… успокоиться бы надо. Дел можешь наворотить, в горячке-то…

— Успокоюсь, — Костя убрал портмоне и кивнул. — Наверное.

Мужчины расстались, отправившись каждый по своим делам, со своими мыслями. Костины были одна другой кровожадней.

— Порешу, бл*дь, подружку. Сначала её, потом саму. Если увижу рядом член — всех, нах*й, порешу. Каждой твари — по паре.

*****

Увидел её сразу, как только вошёл. Танцевала с волосатым хер*м, джинсы которого открывали половину задницы. Нашла принца, твою мать! Волосатый терся об неё, словно ужаленный. Ещё минута — и откровенно лапать начнёт. А она… она что, пьяная?! Щёки красные все, взгляд зомбированный… никого, поди, не видит вокруг… лицо блестит…

— Хорошо тебе, милая? — рыкнул в их сторону. — Сейчас станет ещё лучше.

До парочки оставалось сделать шаг, когда на него налетела Людка с восторженными криками, практически повиснув на шее. Прямо в ухо ему горланила какую-то чушь, напоминая мандрагора. Костя отбросил её в одно движение и даже не посмотрел, куда приземлилась. Ни одна проститутка не смеет встать на его пути. Тем более — эта.

Ая отвлеклась от волосатого, заметив скопление людей и возню. Танцевать все перестали, сближаясь в кучу и с интересом глядя на Костю. Кто-то даже похлопал.

— Ты, — рывком подтащил Аю к себе, подцепив лямку очередного комбинезона, на сей раз парадно-выходного. Ох*еть просто… Лиф на пуговках, пояс резинкой, узкие брючины… В таком комбинезоне только по кабакам и ходить! — Идёшь со мной.

— Эй, чувак, — волосатый, видя, как ускользает "добыча", попытался остановить Костю и сделал это зря. Он даже не понял, видимо, что в него прилетело и откуда, рухнув, как подкошенный, головой в пол. Вырубился, неловко вывернув шею и украшая место для танцев красной ленточкой крови.

— Чувак у тебя в штанах, — Костя, не выпуская девушку, обвёл толпу бешеным взглядом и направился к выходу.

— Ты убил человека! — закричала Ая ему в затылок. — Надо вызвать "Скорую"!

— Говно не тонет, оклемается… мразь.

— Что на тебя нашло? — она запыхалась, еле поспевая. Если бы не тащил её за собой — выдохлась бы на первых же метрах.

Ничего не ответил. Мечтал убраться отсюда, вытрясти из неё всё "барахло". Или её из барахла.

— Романович…, - попыталась остановиться.

— В машине поговорим.

— Ты мне опять одежду порвал!

— Тебе чуть целку сейчас не порвали, а ты о шмотках волнуешься.

— Целку? — реально удивилась.

— Ага. В ж*пе. Очко чуть не растянули на британский флаг, так понятней?

— Сволочь…

— Вот потому-то и лежит твой танцор диско, а ты "Убили, "Скорую"…

— Да не он сволочь!

Они вышли из бара, и Костя толкнул Аю к стене. Прижался всем телом и задышал в лицо:

— Может, Людка сволочь? Подруга верная, что сдала тебя с потрохами, продав за копейки? Назвала не только адрес, но и фотку твою показала? Жаль, не мне, а то не чувствовал бы себя полным дебилом, когда понял все. Или, может, сволочь мамаша твоя, что тебя не ищет? Или всё-таки волосатый х*р, что пытался тебя вы*бать у всех на виду? А может, твой отчим?

Ая оттолкнула его. Не знала, как смогла, но оттолкнула. Вроде и самообороне училась, а все правила испарились от его грубости. Натренированные скалодромом и работой мышцы обмякли разом, как тесто. Слёзы брызнули крупными каплями, в глазах зажгло.

— Ты! Ты — сволочь! Ты!

Она хотела убежать и даже опять попыталась, да куда там…

Схватил и снова прижал к стене, больно навалившись, вдавливая в камни. Сильно сжал голову, выжигая взглядом клеймо внутри.

— А может, сама, а? Сама такая, а других винишь?

Говорил, а самого крутило всего. Кишки в узел сворачивались от той мерзости, что вылетала изо рта. И чтобы остановиться, хоть как-то взять себя в руки, наказать и в то же время прекратить наказание, набросился на её губы, разомкнутые и сводящие его с ума. Его всё в ней с ума сводило. И эта липовая черствость, равнодушие, отказ от помощи, тайны… Как можно оставаться такой, когда вместе им так жарко? Так охр*нительно хорошо? Когда она кричит под ним, словно душу отдает? Когда он кончает в неё, чувствуя, как с каждой каплей жизнь, всего себя теряет?

Целовал ненасытно, понимая, что мало. Сожрал бы всю сейчас, да нельзя.

— В машине поговорим, — дыхание сбилось, вырывалось клочками. Сердце неровно стучало в ребра. — Прикройся.

Снял с себя рубашку, несмотря на холод, торопливо дергая за пуговицы, и накинул ей на плечи.

— Идём.

Ая опустила голову, следя за его руками и не желая их видеть. Молчала, разъедая тишиной его внутренности. Щёки стали мокрыми и грязными от краски, и Костя потянулся, чтобы помочь это исправить.

Она отшатнулась, уловив его движение, ещё ниже опустила голову и прошла к машине, сдергивая на ходу рубашку.

А с Кости в тот момент словно кожу содрали.

*****

В машине было тепло и что самое приятное — оказались салфетки и вода. Ая стерла с лица потёки туши и сделал пару глотков.

— Как ты можешь ходить в такие места, будучи беременной?

Она закрутила крышку пластиковой бутылки и отвернулась к боковому окну, думая о скорой открытке, что "прилетит" к матери. На сей раз из Африки.

Надо будет напомнить Людке… Людка, черт! Она совсем забыла про Людку!

— Нам нужно вернуться.

Странно, но волнение за подругу вытеснило обиду и злость. Пусть на время, но вышло на первый план.

— Нет.

— Людка не сможет…

— Я сказал — нет! Пусть с… добирается, как хочет.

— Что она тебе сделала?

— Тебе. Она сделала тебе!

— Я не виню её, надо вернуться.

Костя сжал зубы.

— Прошу тебя.

Мог бы — уши зажал.

— Пожалуйста.

Вся выдержка сейчас улетит в тартарары.

— Вернёмся — напою чаем.

Спасибо, но в последнее время он хочет пельменей.

— Угощу чем-нибудь особенным.

Издевается. Но он был готов быть ею изжеванным.

— Отдамся.

— Думаешь, не возьму сам? — не сдержался, выкручивая руль, на ходу разворачиваясь.

— По доброй воле приятней в тысячу раз.

— Воля твоя…, - ухмыльнулся. — Я вплотную — и нет её.

— Проверим?

— Мне проверять нечего, я и так знаю.

Она вздохнула. Не понятно было, согласилась или нет, но не сказала больше ни слова.

Его это устроило.

Доехать бы живым…

Сегодня был паршивый день. Всё валилось из рук, никак не могла собраться. Мутило и хотелось выпить яду. Месячных не было уже четыре месяца, а Ая так и не решилась сказать об этом Косте. Не знала, почему. Что-то останавливало.