Джана Эштон - Верь мне

***

Мы останавливаемся у моего дома, чтобы оставить машину и загрузить ее белье в стирку, а затем идем на блошиный рынок. Каждый кусочек которого настолько ужасен, как я и ожидал. Блошиного рынка, не прогулки. Прогулка чудесна. Блошиный рынок же — огромная гаражная распродажа. С кучей Б/Ушного старья. Люди используют это старье.

Или, с точки зрения Хлои, сокровища.

Ладно.

Ей это нравится, а мне нравится она, так что сделаю, что угодно, лишь бы провести с ней день.

Старые черно-белые снимки чьих-то родственников. Подержанные шляпы. Винтажный почтовый ящик, старые телефонные аппараты. Один парень продает свежие фрукты и овощи, в чем для меня нет смысла, но Хлоя останавливается и покупает пару яблок.

Некоторое время спустя она останавливается перед коробкой старых номерных знаков домов. Она картонная и стоит на тротуаре, выглядя так, словно вот-вот развалится от веса содержимого, но это не удерживает Хлою от того, чтобы наклониться вниз и начать в ней рыться, доставая табличку с цифрой «два» и опуская ее на кирпичный тротуар рядом перед тем, как продолжить свои копания.

В этом еще меньше смысла, чем в свежих зеленых бобах внутри переделанных в вазоны шин, мимо которых мы проходили несколько столов назад, но я все равно в игре.

— Что мы ищем? — спрашиваю, присаживаясь на корточки рядом. Она достает «ноль» и кладет его рядом с «двойкой». Они абсолютно не подходят друг другу. Разные шрифты, размеры, материал и возраст табличек. Но она, кажется, довольна результатом.

— Четыре, — отвечает. Номера в коробке тарахтят, когда она роется в них, пока победоносно не достает табличку с цифрой «четыре». — Вот. — Хлоя кладет ее на тротуар перед «двойкой» и «нулем».

— Четыре, два и ноль, — комментирую я. — Ты переезжаешь?

— Нет! — Она смеется, когда произносит это, ее голова поворачивается в моем направлении, волосы рассыпаются завесой поверх лица. — Это типа знака «420», что я почти купила в Вейле. Я повешу их на стене над книжным стеллажом. Это будет напоминать мне о том дне.

Затем она улыбается. И черт, это творит со мной невероятное.

— Чудесная идея. Я тоже возьму себе такие, — говорю ей. — Помоги мне найти еще три.

Вот так мы оказываемся рядом с коробкой полной старых номерных знаков домов, посреди улицы, отыскивая различные доступные варианты четверок, двоек и нулей, пока не подбираем те, что нам обоим нравятся больше всего, хоть они и не подходят друг другу. И ладно, я начинаю видеть, что привлекает других людей в этом дерьме. Потому что нам весело. Хлоя веселая.

Все с Хлоей кажется более веселым. Донаты, шопинг и путешествия на конфетном самолете — все это лучше, когда она рядом. Походы по делам и стирка, часы, проведенные на блошином рынке. Я приму все это. Потому что знаю, каждый день с Хлоей — лучший день моей жизни.

Мы таскаемся по рынку еще пару часов. Я счастлив, когда нахожу лавку с кофе. Хлоя счастлива, когда находит достаточно старые деревянные кубики, чтобы поиграть в них с Кристиной. Она настаивает на том, что они понравятся моей сестре, так как это ретро. Я же не имею ни малейшего чертового понятия, но киваю и все равно соглашаюсь. Мы возвращаемся ко мне домой на Пайн Стрит, но прогулка превращается в поиски старинных домов в центральной части Филадельфии. Два квартала магазинов, заполненных различными странными, винтажными и антикварными лавками. Что, по моему мнению, представляет собой ту же гаражную распродажу, только под фасадом магазинов, но признаю, как только мы вошли в некоторые из них, я отметил несколько и правда симпатичных вещиц. Мне даже удалось отыскать действительно крутой оригинальный эскиз больницы, где работает муж Софи. Я купил его для Люка, даже несмотря на то, что он меня до чертиков раздражает. Все же этот парень любит мою сестру.

Когда мы возвращаемся ко мне, Хлоя бежит наверх по лестнице, чтобы перебросить одежду из стиральной машины в сушильную, а я беру ящик для инструментов и следую за ней.

Это не эвфемизм. Я и правда беру ящик для инструментов. Хочу повесить цифры, что мы сегодня купили, у себя над комодом, чтобы смотреть на них по утрам, когда просыпаюсь.

Черт бы меня побрал.

Почему я просто не попрошу ее выйти за меня и не покончу со всем этим?

Как только Хлоя заканчивает возиться с бельем, она наблюдает за тем, как вешаю цифры к стене, помогая мне решить, куда их крепить.

А после этого все летит коту под хвост.

— Хочешь заказать что-то на ужин или пойдем куда-то? — спрашиваю.

Она сидит на краю кровати, глядя, как упаковываю инструменты. Я закрываю защелки и поднимаю на нее взгляд.

— Что мы делаем, Бойд? — Хлоя машет руками на лицо, ее пальцы разведены так широко, словно маленькие салюты. — Я серьезно. Что мы делаем? — Она берет прядь волос и начинает накручивать ее на палец, ее движения резкие и слегка панические. Ноги скрещены, а стопы касаются пола, издавая глухое постукивание.

Дерьмо. Я лишь упомянул об ужине. Даже не намекал на пятилетний план с домиком в пригороде. О котором мне сейчас не стоит думать, но я думаю. Потому что эта девушка как гребаный вихрь для моих упорядоченных ощущений. Она заставляет меня думать о вечности вместе, тогда как не могу даже назначить ей следующее свидание.

— Мы должны порвать, — говорит она. — Я ходячая катастрофа. И все испорчу. Всегда все порчу. — Ее голос дрожит, и Хлоя выглядит так, словно у нее вот-вот произойдет гипервентиляция. — И ты уйдешь. Все уходят. Я не знаю, что творю.

— Ты не можешь со мной порвать. Мы не встречаемся, — отвечаю спокойно и подхожу к ней, беру за руку так, чтобы она прекратила вырывать чертовы волосы.

— О. — Она шумно выдыхает, когда откидывает голову назад, чтобы взглянуть на меня. Затем сглатывает. — Не могу?

— Не-а.

— Тогда что мы делаем? Почему ты такой милый со мной? Ты всегда, пиздец, какой милый со мной, Бойд. И внимательный. И хорош в постели. И…

— Мы просто ХлояБойдим, — перебиваю ее до того, как она еще больше наболтает.

— ХлояБойдим?

— Да, — говорю я, а затем касаюсь губами мочки ее уха. — Верь мне, Хлоя. — Я слегка толкаю ее назад, так как не против отвлечь ее сексом. Ни на грамм. Ложусь на кровать рядом с ней и притягиваю девушку к себе. — И ты не можешь уйти, тогда как у меня есть еще столько оргазмов для тебя, Хлоя. И я с удовольствием дам их все тебе.

— Все оргазмы? — Напряжение покидает ее тело, а глаза Хлои вспыхивают пламенем, но скорее от волнения, чем от паники.

— Все. Во время доминирующего секса. — Я скольжу рукой под подол ее рубашки и поднимаю ткань, стягивая ее через голову. — Грубого секса. — Она приподнимает бедра, когда хватаю ее леггинсы за пояс и стягиваю вниз. — Секса в душе. — Она втягивает воздух через нос и сглатывает. — Так много оргазмов, Хлоя. — Касаюсь губами ее уха. — Во время секса с участием грязных разговорчиков. И секса, когда буду играть с твоей попкой, — шепчу я. — Ты же не хочешь пропустить хоть один из них?