Наталья Ермаковец - Отражение в глазах

Торопливо бросив куртку на пустующий стул в холле, Таня устремилась в банкетный зал. На пороге она наткнулась на парня из отдела охраны, общение с которым до этого вечера ограничивалось вежливыми приветствиями. Он и сейчас дружелюбно кивнул, в ответ Таня протянула руку и увлекла его на стихийный танцпол. Все, с этой минуты мир для нее перестал существовать. Исполняемые композиции слились в одну бесконечную фантазию, и вряд ли Таня смогла бы ответить, как долго танцевала и менялись ли за это время ее партнеры.

Она пришла в себя внезапно, будто некая пружина внутри развернулась до упора и вытолкнула воздух. Заболела голова, а прояснившиеся глаза отметили то, что виднелось на их уровне: крепкий подбородок с едва видимой ямочкой. И потом накрыло осознание: с ней танцевал Максим Головин. При всей своей грузности он на удивление легко двигался, не зажимал ее ладонь и ловко огибал другие пары. Почему же она чувствует себя деревянным манекеном и постоянно сбивается с ритма?

Максим перехватил выскальзывающую руку Тани и плотнее сжал пальцы.

— Вы замечательно выглядите, Татьяна, без этих лохматых рюшечек и безумных разрезов до пупа. Наряд настоящей женщины не должен отвлекать от нее самой.

Таня неопределенно тряхнула головой и мысленно не согласилась с Головиным. Декольте с роскошной грудью всегда смотрелось притягательно, и не было ничего крамольного в желании хозяйки продемонстрировать свое природное богатство. Вон как изгибающаяся рядом красотка с шикарным бюстом. Наверное, думает, что танцует жаркое танго. Да и мачо ей под стать, такой же пылкий. И хотя выходят неумелые кривляния обоих, но им хорошо, ну и ладно. Почему же музыка все не заканчивается?..

Темпераментная парочка совершила очередной пируэт. Девица вонзила свой локоть прямо между лопаток Тани и мгновенно умчалась, подхваченная партнером. Таня пошатнулась и ойкнула: то ли от неожиданности, то ли от боли, то ли от губ Максима, столкнувшихся с ее виском.

Она не стала больше ждать окончания песни и отстранилась от замершего Головина.

— Простите, мне что-то нехорошо…

Восемь шагов, чтобы выйти из зала. Еще пятнадцать в холле. Два лестничных пролета по одиннадцать ступенек. Четыре шага в коридоре, прежде чем она развернулась и пошла в нужную сторону. Только у порога комнаты счет в голове утих.

Таня вытащила ключ из кармана брюк, открыла дверь и тут же придержала ее рукой. Черт, куртка осталась в холле!

— Ну и пусть, — упрямо шагнула в комнату. — Кому она нужна, старая и немодная. Завтра заберу.

Как была, в одежде и с несмытой косметикой, Таня рухнула на постель и через секунду завернулась в одеяло. Если бы она умела отматывать время назад, то ни за что бы не поехала в этот пансионат.

Корпоративный вечер разбавил выверенную жизнь компании, но ненадолго, и снова потянулись монотонные будни.

Небо все чаще затягивали тучи, и в души прокралась осенняя тоска. По утрам будильники протяжно звонили, убеждая хозяев вылезти из уютной постели; чашка дымящегося кофе стала самым желанным приветствием, а в углах кабинетов пестрели разноцветные зонтики, единственные яркие пятна в нахлынувшей серости.

Накануне дверь в кабинет маркетологов почти не закрывалась: нескончаемый поток посетителей к концу дня превратился в настоящее паломничество. Напоминания, задания, предложения… Все записки и документы свалили на Танин стол, и теперь ей отчаянно хотелось избавиться от сортировки бумаг. Она даже подбросила пару листов вверх, но тут же со вздохом поймала мегаснежинки и, взглянув, отложила: эти просьбы могут подождать. А в бумажных развалах предстояло найти то, что стоило выполнить в первую очередь.

В кабинете было прохладно, несмотря на работающую батарею.

Пару дней назад у Романа неожиданно обнаружилась непереносимость кондиционера. Сначала он гнусавил заложенным носом и отмахивался от предложенного Таней нетрадиционного метода лечения простуды в виде теплого молока с медом. Прослушав очередной пассаж из чихания, кашля и шмыгания, Света невозмутимо озвучила свой вариант — свежая коровья лепешка на грудь. Все посмеялись, но потом произошел нешуточный астматический приступ.

Вернувшись от врача, Роман огласил вердикт — никаких цветов и приборов с воздушными фильтрами. Растения в кабинете отсутствовали и так, поэтому попрощаться пришлось лишь с кондиционером, а заодно и с теплом. Теперь приходилось греться чаем и выдумывать предлоги, чтобы забежать в другие, хорошо отапливаемые отделы, которым повезло не иметь в составе аллергика.

Света выворачивала все ящики на пол, бездумно сбрасывала папки и книги с полок вниз и без конца ворчала под нос. Таня уже знала, что это значит: Синицкая потеряла какую-то важную бумагу. И сейчас самое верное — тихо сидеть и ждать, пока все закончится, иначе можно попасть под горячую руку и язык.

Дверь кабинета распахнулась, и стремительно вошел заместитель генерального директора.

После корпоратива Таня сталкивалась с ним буквально пару раз, в коридоре или у лифта, и Головин ограничивался лишь кивком в ответ на приветствие. Таня и раньше его побаивалась, прослышав про угрюмость, хваткость в работе и непомерную требовательность. Теперь же ей было еще и неловко из-за пансионата, как если бы она получила то, что предназначалось другому человеку. Лишь в одном Таня была уверена: напускная мрачность Головина служила защитной реакцией, скорлупой, в которую он прятался от чего-то тяжелого. Как нахлынувшая на нее саму депрессия после смерти мамы.

Сказанное «Здравствуйте» повисло в воздухе, а потом заместитель пророкотал:

— У вас тут что, Мамай прошел?

Света так тяжело задышала, что Тане стало ясно: подруга сдерживается, чтобы не ляпнуть что-то неподходящее. Пришлось ответить самой:

— Да, и даже потоптался.

— Ладно, если вам комфортно находиться на помойке, дело ваше.

Синицкая стала напоминать чайник, из которого пар уже вырывается наружу. Максим переступил пару раз, пытаясь отыскать свободное место на полу, куда можно еще поставить ноги.

— Татьяна, через полчаса жду наработки по продвижению «Элит-квартала». Будьте любезны принести их в мой кабинет. А чего это у вас так холодно? — он поежился. — Экономите?

— Нет, заботимся о ближнем, — процедила сквозь зубы Света. — У Романа аллергия.

Головин сделал жест, будто отмахнулся от назойливой мухи, и повторил, глядя на Таню:

— Так я жду вас через полчаса.

Она согласно кивнула, но это могла увидеть разве что спина выходящего начальника. Едва дверь закрылась, Света плашмя хлопнула папкой по столу и тут же отшвырнула ее в сторону.

— Нет, посмотрите! Не нравится ему наша рабочая обстановка, — прошипела Синицкая, не заботясь, что ее могут услышать. — Кроме него, никто не жалуется…