Наталья Ермаковец - Отражение в глазах

Заставив себя залезть в душ, Таня долго стояла под теплыми струями — веки закрыты, щека у кафельной стены. После фена волосы, как всегда, распушились и превратились в непослушное светлое облако. Она убрала их в хвост, но вид тут же стал занудный, как у училки. Ладно, и у висков Таня выпустила пару прядей. О тяжелом вечере напоминали небольшие тени под глазами и сухие губы, которые Таня тронула розовой помадой: сегодня макияж был ей не по силам.

Надо бы прикрыть в кухне окно, но от одной мысли, что она увидит еду, Таню стало мутить. Пусть форточка остается открытой. Неудивительно, что цветы никак не могут прижиться в этой квартире: разве можно цвести и зеленеть на подоконнике, если постоянно что-то дует и капает сверху. Все же они комнатные растения, а не уличные.

На полу у дивана лежало вчерашнее пальто. Повесив его на плечики, Таня разгладила влажноватую ткань и вытащила из шкафа куртку.

Офис встретил Таню непривычной тишиной и пустынностью. Да, рановато она пришла, другие, наверное, еще только едут… Охранник на входе приветственно кивнул головой. Интересно, видел ли он, как вчера Головин уводил ее к своей машине? И если да, то что подумал? По лицу его ничего не поймешь, вот и не стоит голову ломать. Да и ей все равно.

Щелкнув выключателем в кабинете, она в привычном беспорядке мгновенно выделила то, чего не было вчера. На ее столе поверх всех бумаг и справочников лежал… голубой зонт. Новый, этикетка еще не сорвана. Странно. Таня отложила его в сторону. Это еще не все. Малюсенькая записка приклеена к какой-то коробочке. Спазмолитики. Зачем-то Таня потрясла лекарства, хотя по опыту знала, что внутри будут блистеры, которые не гремят. «Дверь приносит извинения». Глаза прочитали текст раза три, но продолжали бегать по написанному и цеплялись за детали. Несерьезный цвет листика, розовый. Хорошо хоть, что без цветочков. Возле первых букв слова «дверь» белесые следы: видно, ручка капризничала и писавшему пришлось повозиться. Почерк с сильным нажимом и небольшим хвостиком на конце «я». Слишком знакомый почерк.

Таня включила обогреватель и протянула к нему ладони. Удивительно, ей совсем не стыдно из-за случившегося вчера. Да и что было-то? Человеку стало плохо, все. Разве позорны болезнь и слабость? Тогда почему она сейчас сидит и размышляет о том, что не заслуживает внимания? Значит, все же переживает…

Медленно отвернувшись от зонта сначала направо, потом налево, Таня улыбнулась: слабость начала понемногу уходить, мысли прояснялись. Надо занять себя чем-то, добить вчерашний анализ, выпить чаю, в конце концов. Черт, в тумбочке остался только зеленый чай. Таня не любила его за слабый вкус, подозревая, что просто не умеет правильно заваривать. Но сейчас у нее не было настроения убеждать себя, что зеленый чай ароматный и полезный. Что ж, может, хоть в закутке, отданном под кухню, найдется что-то другое.

Коридор наполнялся приходящими людьми: кто-то зевал, поеживался, кто-то смаковал кофе. Большинство же просто здоровались и проскальзывали в кабинеты.

Черный чай, но ароматизированный. Почти стопроцентная химия. Ну и что. Сейчас это лучше, чем совсем ничего. И с парой пакетиков Таня вернулась в комнату.

У порога Света настойчиво трясла пальто, стараясь хоть как-то разгладить помятый низ.

— Привет. Ну и толкучка была сегодня в метро! Думала, оторвут рукав у пальто, но повезло: его только пожевали боками. А ты чего такая тихая? Заболела?

Таня как раз успела пробраться за стол и окунуть чайную пирамидку в кипяток. Она не любила крепкий чай, поэтому почти сразу вытащила пакетик на блюдце. Напиток получился светло-коричневого цвета, естественно, без всякого намека на запах обещанной клубники.

— Нет, вчера был ужасный день, вот и спала плохо, — выдала Таня часть правды и сделала маленький глоток. Нет, и во вкусе не найти ничего ягодного. — В следующий раз послушаю вас и уйду с работы по первому зову, а не буду сидеть до петухов.

— Это точно, себя надо беречь. Ой, а откуда у тебя такой зонт? — Света подхватила подарок и повертела во все стороны. — Это же настоящий Пазотти!

— И что значит появившееся придыхание в твоем голосе?

Снисходительный взгляд Синицкой ясно дал понять, что разница в возрасте между подругами лет двадцать, причем старшинство присуждается Свете.

— Да моей зарплаты хватит на три-четыре таких экземпляра, если не меньше!

— Не преувеличивай…

Теперь уже Таня недоверчиво рассматривала вещь: обыкновенный зонт с элегантной ручкой-петлей такого же небесного цвета.

— Точно, говорю тебе, — не унималась Света. — Вот не веришь мне, спроси у Любы с ресепшена. Ухажеры водят ее в хорошие магазины, она много чего видела. Пусть хоть и на витрине. Так откуда сие чудо у тебя?

Таня неопределенно пожала плечами и вернулась к чашке. Света продолжила стоять у ее стола и торопливо постукивала носком сапога. Она делала это так успешно и раздражающе, что желание чаевничать у Тани прошло.

— Ну хорошо, слушай. Вчера Максим Александрович Головин умудрился сломать мой зонт и, видно, не спал всю ночь из-за мучивших его угрызений совести. Та грызла его так сильно, что он решил загладить свою вину вот этой милой вещицей. Вопросы еще есть?

— Да. Ну ты и даешь! — и Света чуть не села мимо стула. — Я, конечно, многое могу представить, но не это. Думаешь, если я, к примеру, порву сумку, стоит подойти к нему с просьбой о замене? Что-то ты темнишь, подруга. — Сапог Синицкой возобновил размеренную барабанную дробь. — Может, еще покопаешься в своей памяти и дополнишь рассказ пикантными подробностями?

— Какими пикантными подробностями?! У меня вчера была такая жуткая мигрень, что я едва не умерла. А знаешь, чем чреваты мигрени? — Таня изобразила рвотный позыв. — И самое ужасное, что Максим при этом действе присутствовал. Это все детали романтического вечера.

Света притянула к себе забытую кружку с чаем, а Таня задумчиво призналась:

— Я, честно, не понимаю, зачем он принес его.

— Может, ты ему нравишься? — Синицкая одарила подругу томным взглядом. — И причина только в этом, а?

— Да, и, чтобы чаще видеть, завалил работой — твоей, между прочим, — съязвила Таня и улыбнулась: Синицкая фыркнула прямо в чай, а тот ответил ей фонтаном из брызг. — Спасибо, что отвлекла от переживаний. Знаешь, я частенько завидую твоему оптимизму и безудержной энергии. Где мои двадцать семь лет?..

— А может, дело вовсе не в возрасте? — неожиданно серьезно ответила Света, промакивая лицо бумажным платком, и с сожалением отставила пустую кружку. — Ты слишком заморачиваешься, принимаешь все близко к сердцу, а при неудачах просто казнишь себя. Но так неправильно. Нельзя зацикливаться на трудностях. Важно их отпускать, тогда они остаются в прошлом.