Наталья Ермаковец - Отражение в глазах

Там, в темноте, она снова замерла и стала кусать губы. Как быть дальше? Все-таки уйти — и разрушить то хрупкое взаимопонимание, что сложилось у них с Егором за последние дни? А это значит, отказать себе даже в малюсенькой вероятности счастья. Ведь может же оно быть у нее, должно случиться хоть когда-то! Неужели она не заслужила и капли благополучия? И вовсе не страданиями, не слезами, а просто фактом своего существования? Господи, как она хочет остаться! Но тогда будет вынуждена смотреть в глаза человеку, который ей доверяет. Смотреть и беззастенчиво обманывать его в самом важном — в мечтах. Хотя почему обманывать, если она собирается рассказать Егору обо всем? До этого вечера не говорила, а теперь скажет. Ведь никто же не кричит о своих проблемах на каждом перекрестке. О них знают только те, кого эти трудности касаются. Но тогда получается, что, если бы Егор не упомянул о детях, она бы продолжала подло молчать? Да нет, призналась бы. Конечно бы, призналась. Просто и теперь она все еще не верит, что у них это серьезно, не на пять минут…

Кожа дивана заскрипела: наверное, Княжев во сне повернулся на бок, и Таня решилась. Она загадает. Как в детстве: если Егор сейчас проснется — она все ему расскажет, немедленно. Если же не проснется, то… Она тянула с окончанием и слушала тишину в гостиной. Может, что-то бросить на пол для шума? Если не проснется, то… Княжев продолжал спать, а ее рука никак не могла распахнуть дверь в никуда. Если не проснется, то… Тогда все подождет до утра.

Пальцы отпустили дверную ручку и сжались в кулак. Так, чтобы иметь свежую голову, ей тоже нужно поспать. Где? Да рядом с Егором на диване. В чем? В одежде, раздеваться совсем не обязательно. Но тогда как завтра идти на работу? В помятых джинсах и вязаной кофте? В компании, конечно, лояльный дресс-код, но не до такой же степени. Значит, придется встать пораньше и заскочить домой. А сейчас… Сейчас ей нужна ванная.

Та обнаружилась слева от спальни. Огромная, как и все в этой квартире, с удобной душевой кабиной, на стенках которой тускло мерцали капельки воды. Эта комната, в отличие от остальных, не выглядела нежилой, вероятно, из-за флаконов шампуней, гелей для душа, пены для бритья и прочих необходимых вещей. Все они аккуратно были выставлены на толстой каменной столешнице, в которую был вмонтирован длинный умывальник с изогнутым краном. Зеркало над раковиной освещалось накладными бра в форме ракушек, и отблики света создавали эффект неясного присутствия в комнате кого-то еще.

Таня включила воду тонкой струйкой и вытащила из сумки влажные салфетки. Надо попытаться хоть так смыть косметику с лица и этим избежать грязной маски утром. Конечно, зубы почистить не удастся, хотя зубных щеток в стакане было несколько, в том числе почему-то и розовая.

Расчесав напоследок волосы, Таня прокралась в зал, погасила свет и юркнула под одеяло. Она старалась не задеть Егора, но он словно почувствовал ее появление. Княжев буквально сгреб Таню в охапку и пристроил ее голову на своем плече. Пару раз он шумно выдохнул прямо в Танино ухо, а потом отвернулся чуть в сторону, но все равно задевал дыханием ее волосы. «Наверное, у птицы перед взлетом так же подрагивают перья», — успела подумать Таня перед тем, как заснуть.

Утро началось с непонятного пиликающего звука. Он прокрался в сон Тани, мешал и тревожил. Через пару секунд к звучанию добавилось царапающее дребезжание. А еще спустя полминуты мелодия разнообразилась низким буханьем металла по металлу.

Не в силах сразу распахнуть ресницы, Таня судорожно пошарила рукой вокруг. Куда же запропастилась ее любимая подушка, которая так легко превращается в шлем? Откуда доносится ментоловый запах? И когда это она успела купить такой гладкий шелковый пододеяльник?.. Стремительно исчезающая дремота совпала с резким морганием, а запах свежей мяты усилился.

— Доброе утро, соня, — прохладные губы Егора побежали по ее лицу и вернули воспоминания о вчерашнем вечере. — Просыпайся…

— Да тут уж хочешь не хочешь, а проснешься. Что за странная какофония?

Незамолкающие звуки раздражали своей настойчивостью и заунывностью, но Княжев не торопился прерывать свое занятие и отвечать. Лишь когда без поцелуя не остался ни один уголок лица Тани, Егор вылез из-под одеяла и потянулся к валяющемуся у подлокотника телефону. «Так вот кто издавал эти проникновенные децибелы! Никогда бы не подумала, что резко наступившая тишина может звенеть и казаться нереальной.»

— Данное творение родилось в результате кропотливых проб и подборок и ни разу не подвело. Проверено многими людьми не единожды в течение нескольких лет, и у всех вердикт одинаков: под этот шедевр ты гарантированно проснешься. Даже если спал всего два часа.

Княжев опустил телефон в карман джинсов и протянул руку Тане. Что ж, оставим это нагретое гнездышко из одеяла. Она вложила пальцы в его ладонь и хотела спустить ноги на пол, но Егор решил по-другому. Он обхватил ее за талию, помогая встать на диване, отчего тот возмущенно скрипнул на подобное обращение с собой. Так она оказалась выше Егора, и тот смотрел на нее чуть снизу. Лукаво изогнувшаяся правая бровь противоречила его кающемуся голосу:

— Да-а, мои ухаживания определенно превращаются в какую-то комедию. Пригласил девушку на свидание и заснул…

— Если тебя это успокоит, — улыбнулась Таня и несмело зачесала назад взлохмаченную челку Княжева, — я не девушка, а женщина. И… доброе утро!

Егор ничего не ответил, а поцеловал Танино запястье, словно в благодарность за прощение. Его язык прочертил легкую линию от основания ее большого пальца через всю ладонь и захватил в плен мизинец. Княжев ласкал его ртом по всей длине, и от этого вида Таня ощутила сладкую волну возбуждения. Она шла от ладони и скручивалась в животе тугим кольцом. Боже, как же хочется немедленно податься навстречу Егору и припасть губами к полоске кожи на шее между волосами и воротом рубашки! Ноздри ее мимо воли расширились и громко втянули воздух. Конечно, она оценила изящный намек Егора.

Он продолжал свою игру языком, только теперь не отводил глаза от Таниного лица. Это наблюдение еще больше возбудило ее, будто в нем было что-то непристойное, будто кто-то со стороны подглядывал за тем, что предназначалось лишь двоим. Егор заскользил языком чуть дальше по руке. Он медленно отгибал рукав кофты и сразу же целовал обнажавшуюся кожу. Край дивана, вероятно, стал мешать ему, и Княжев свободной рукой притянул Таню за талию ближе, вдавливая себе в живот. Потом рука его скользнула на ее ягодицы.

Этот жест был настолько многообещающим, что дыхание Тани перехватило от понимания: ее разум плывет. Еще пара секунд — и она напрочь утратит способность мыслить, забудет обо всем. Даже о ночном решении. В голове въедливо запищала совесть: «Очнись! Пора покончить с недомолвками!» И Таня высвободила руку, одернула рукав и нажала растопыренными пальцами на плечи Княжева, чтобы потом отстраниться.