Джорджия Ле Карр - Ты не знаешь меня

— Все птицы в черном одеянии приходят, чтобы сообщить нам, что семена перемен уже брошены в нашу жизнь. Часто они приносят весть о смерти, потому что это самые большие перемены для всех нас.

— Кто-то умрет в нашем доме? — в ужасе спрашиваю я.

— Никто не умрет. Когда ты видишь черного дрозда, ты должен улыбаться. Это великое благословение. И раннее предупреждение, которое говорит нам быть готовыми. Сильнее любить тех, кто вокруг нас, чем это возможно, потому что в один прекрасный день они больше не будут с нами.

Она улыбается, и я улыбаюсь ей в ответ.

— Теперь пой, — говорит она.

И я для нее пел. Мне было восемь лет.

Той зимой впервые я узнал, что мама была больна. Потом врачи вылечили ее. В следующий раз, когда болезнь вернулась, мне было уже тринадцать и она мучилась в течение двух лет, двух месяцев и пяти дней, а потом оставила меня и бабушку навсегда.

Мгновение я просто стою и молча смотрю на дроздов. Какие семена перемен они принесли мне? К чему я должен быть готов? Кого я должен любить сильнее, чем возможно, прежде чем отнимут у меня навсегда?

Я не двигаюсь, но дрозды, наверное, почувствовали, что я за ними наблюдаю, повернули головы и смотрят на меня, прежде чем одновременно улетают. Я отхожу от окна, и Таша Эванофф опять возвращается в мои мысли.

Ее восхитительные формы, теплое сладкое дыхание и глаза, наполненные обычной радостью. Неважно, насколько я пытаюсь заставить себя поверить, что прошлая ночь была лишь сексом двух животных, решивших выполнить все свои самые смелые и похотливые желания, но я знаю, что эта ночь была совсем другой. Я также знаю, что медленно тьма будет следовать за мной, после того, как я взял то, что запрещено. Но меня это не волнует. Я пожимаю плечами.

Я долго ждал, сделав все так, чтобы эта киска плакала обо мне и черт меня побери, я это сделал, и на х*й все. Бл*дь, я не могу вспомнить последний раз, когда женщина заставляла меня чувствовать себя таким живым. Я ложусь обратно на кровать, мой член жесткий, пульсирует, кровь приливает от моего мозга к нему. Я сажусь и крепко обхватываю его. Двигаю рукой медленно и представляю сладкую розовую киску, которая объезжала меня с такой похотью и развратом несколько часов назад.

Я вспоминаю, как мой член с силой входил в нее, нещадно трахая, как дикарь, как альфа-волк свою женщину. Я брал ее, словно это был последний мой день на этой земле. Какой на хрен славный конец! Свободной рукой сжимаю грудь, сердце ухает, стоит оргазму мчаться вперед, набирая силу, как грузовой состав.

Ой, бл*дь, ой, мать твою. Член пульсирует, лихорадочно приветствуя мою руку, как будто обладает гребанными мозгами. Я двигаю рукой все быстрее и быстрее и чувствую, как у меня появляется испарина на лбу. Все мое тело застывает на мгновение, и я выстреливаю горячее семя в воздух.

Бл*дь. Пошел ты на х*й, Никита Эванофф.

Это, мать твою, только начало...

Я стою в одном квартале от моего дома. Оглядываюсь по сторонам, никого. Еще слишком рано, в такое время в этом районе никто не ходит по улицам. Осенний воздух промозглый, но мне тепло в мягкой, коричневой кожаной куртке Ноя, которую он настоял, чтобы я надела.

— Я не могу появиться в ней дома, — сказала я ему.

— Тогда брось ее, прежде чем пойдешь домой, — небрежно ответил он.

Я тихо стояла, пока он помогал мне ее надевать. Он убрал мои волосы с воротника и застегнул молнию на мне, как будто я была маленьким ребенком. Затем отошел.

— Ну, прощай, — сказала я, отчаянно желая, чтобы продлились эти последние мгновения.

Он ничего не ответил. Просто кивнул и открыл дверь, его рука так сильно сжала ручку двери, что костяшки пальцев стали белыми. Я не хотела уходить, но мои ноги двигались сами собой, как только я вышла за порог, спустилась по ступенькам и прямиком направилась к такси. Я автоматически улыбнулась мужчине по имени Сэм, когда он закрыл за мной дверцу.

Он опустился на водительское сиденье, я повернула голову и посмотрела на Ноя. Его высокая фигура заполнила почти весь дверной проем, он стаял темный и таинственный. Я подняла руку и помахала, но он не помахал мне в ответ. Затем машина двинулась и мне захотелось закричать, чтобы он остановился, и оставил меня с ним, где я и должна быть.

Но я не стала.

Я просто сидела в салоне онемевшая и молчаливая, пока мы почти не доехали до моего дома. Вот когда мое чувство самосохранения топнуло ногой, я наклонилась вперед и попросила Сэма высадить меня за квартал от моего дома.

— У того почтового ящика будет отлично.

Вот как я здесь оказалась, в квартале от своего дома, закутываясь в куртку Ноя. Холодный октябрьский ветер треплет мои волосы, я делаю первый шаг в сторону места, которое называю своим домом и мои ноги начинают сами двигаться. Я делаю еще один шаг и еще один. С каждым шагом мое тело приходит в себя. Я сделала то, что хотела, это была самая прекрасная фантазия, о которой я могла мечтать, но теперь все закончилось, и настоящая жизнь начинается снова.

Когда я прохожу уже половину квартала, снимаю куртку, но не могу заставить себя ее выбросить. Я сворачиваю ее и иду дальше по тротуару. У меня руки чешутся выбросить. Если меня поймают... начнется настоящий ад, расплата ждет не только меня, но и Ноя тоже, но мое сердце не позволяет мне выбросить его куртку . Это единственное, что у меня осталось от него.

Как только я ровняюсь с домом моей лучшей подруги Лины, я проскальзываю в ее садик перед домом и опускаю куртку в синий контейнер для переработки отходов, стоящий на углу. Сегодня его должны забрать. Я знаю, что грузовики приезжают в середине дня. Я либо вернусь через пару часов и заберу куртку, либо позвоню Лине и попрошу ее забрать и спрятать для меня, пока не поздно.

Приблизившись к своему дому, я достаю мобильный телефон и звоню бабушке. Несмотря на то, что всего лишь пять тридцать утра, она отвечает на первый же звонок, словно не спала. Бабушка просыпается в четыре каждое утро, чтобы прочитать молитвы. Она молится за душу моего отца.

— Таша, — говорит она.

— Ба, ты можешь мне помочь?

Секунду она молчит. Потом резко выдыхает и говорит:

— Конечно.

Я иду к стене с задней части дома и жду на противоположной стороне тротуара. Ворота имеют камеры видеонаблюдения, которые работает 24 часа в сутки, но только на стенах камеры поворачиваются на 180 градусов. Так что, если вы правильно высчитаете время или будете подальше держаться от стены, вы никогда не попадете в поле их видимости. Я жду, скрываясь за вишневым деревом. Через пять минут веревочная лестница появляется на стене, и я бегу к ней.

У меня меньше чем 45 секунд, прежде чем камера вернется на это же место. Я бегу через дорогу и поднимаюсь проворно по лестнице. Я занимаюсь этим с шести лет. Я прыгаю, пружиня на траву, и тяну лестницу за собой. Вместе с ней я несусь к старому тисовому дереву. Все заняло десять секунд. Я наклоняюсь к корням дерева и дергаю за спрятанный в траве металлический крюк. Я дергаю еще раз, но он застрял.