Настя Чацкая - Шелуха/Husk (СИ)

Хейл отказывается идти в гостиную и включать телевизор, а Стайлз невероятно счастлив этому. Он бы сдох от лишних звуков, а картинку всё равно бы не рассмотрел.

Он счастлив также возможности слеповато смотреть, пряча улыбку, как Хейл откусывает от своего куска и слегка вытягивает губы, когда горячий сыр тянется, тянется и тянется, отказываясь отрываться от пиццы. Стайлз протягивает руку и, не сдержав смешок, подцепляет его пальцем, отправляя в рот.

Дерек, судя по всему, понятия не имеет, как реагировать, и из всего багажа своих реакций выбирает кривую усмешку. Он облизывает губы и говорит, что пиццы дерьмовее ещё никогда не ел.

Стайлз смеётся. Он с ним согласен.

Они заканчивают свой ужин-завтрак примерно в половине третьего. Стайлз забирает со стола тарелки и вымывает их, брызгая пеной во все стороны. Он понятия не имеет, зачем пришёл Дерек и по делу ли он пришёл. Что-то подсказывает, что нет. Потому что - какие у Стайлза могут быть дела? Он и в самом деле выглядит, как мертвец, выбравшийся из своей не-добротно зарытой могилы.

Стилински ставит тарелку на сушку и в тот же момент застывает, потому что чувствует, что Хейл стоит прямо за его спиной. Сухо сглатывает, закрывает глаза и осторожно подаётся назад, практически не снедаемый сомнением. Ведь если он сам подошёл, то можно?

Грудная клетка Дерека кажется ещё шире, когда сам Стайлз усох почти в два раза.

Стайлз не открывает глаз, чувствуя, как горячие руки медлят, а затем ложатся на его бока. Поднимаются вверх, останавливаясь на своде рёбер, а Стилински тихо выдыхает, устраивая голову на крепком плече.

- Раньше считалось, что душа человека находится в диафрагме, - говорит Стайлз. - Вот приколисты, да?

Губы, слегка искривлённые в усмешке, зарываются куда-то за кромку волос на затылке Стилински и от этого на руках моментально встаёт дыбом каждый волосок.

- Чува-ак…

Дерек тихо урчит в ответ.

Всё тело напрягается, и от этого напряжения колет в кончиках пальцев. Они не двигаются несколько секунд, а Стайлз отстранённо думает, как хорошо, что он принял душ после больницы. Иначе сейчас Дерек дышал бы каким-нибудь букетом из нашатыря, бинтов и отвратительной безнадёги, которую в больнице может учуять даже человеческий нос.

- Не хочу никого обижать, но у тебя очень дерьмовый вкус. Если ты сейчас действительно кайфуешь от того, что обнимаешь меня. Сам же сказал, что я выгляжу на двоечку.

- Я не говорил, - усмехается Хейл. По коже головы пробегают мурашки от его дыхания. Господи, такое вообще бывает?!

- Ты запизделся, Хейл, - беззлобно произносит Стилински. И пытается не шевелиться, потому что мягкие домашние штаны хреново скрывают его начинающий напрягаться член. Оборотень тем временем шарит по его голове, словно вынюхивая посторонние запахи.

- Она здесь, - вдруг говорит Дерек, зарываясь губами куда-то ему за ухо.

- Я чую её, - говорит он, и Стайлзу становится не по себе.

Всё, чего ему хочется - повернуть голову, уткнуться носом в колючую щёку Хейла и простоять так всё время, что ему осталось. Пусть это даже будет пару часов.

- И… чем же она пахнет?

- Неважно.

Он не хочет говорить Стайлзу, что смерть в его голове пахнет им самим. Теперь запаха пряников практически не осталось.

- Ладно.

И почему-то это получается так тоскливо, что Стилински морщится. Но в следующую секунду руки Дерека уже опускаются на его живот и легко скользят под красную байку, что срывает с губ тонкий выдох.

- Нечестные приёмчики, - бормочет он.

В ответ горячие ладони прижимаются к коже и ведут вверх, прижимая к себе так, что почти отнимаются ноги от ощущения твёрдого тела, и, кажется, кое-чего ещё - у Хейла обалденный напряжённый член, который прижат сейчас прямо к ягодицам Стайлза.

Стайлз готов завыть вслух.

- Меня заводит твой запах, - тихо признаётся он, чувствуя, как краснеют щёки.

- Да? - губы Дерека оставляют в покое волосы и теперь сухо прихватывают шею сзади. - Какой он?

От низкого голоса срывается дыхание и пересыхают губы. Стайлз облизывает их, силясь открыть глаза, но организм отказывается выныривать из сладких волн, которые рассылают по телу сильные руки, которые уже гладят самый низ живота, дразняще проводя по широкой резинке штанов.

- Ты… пахнешь собой. И фруктовым мылом.

Хейл тихо фыркает ему в шею.

- И я не хочу терять это.

Дерек замирает.

Фраза у мальчишки получается очень тихой, горькой, несмотря на учащённое дыхание и замирающее от ощущений сердце. Он застывает, касаясь кончиком носа густых волос и вдыхая в себя запах мятного шампуня, которым пахнет в ванной Стилински; запах смолы и тоски. Стайлз будто чувствует свой промах. Осторожно оборачивается в его руках и заглядывает в глаза с улыбкой - вполне искренней, но не затрагивающей взгляд.

- Прости. Это случайно вырвалось, ты же знаешь, что я люблю попиздеть.

Дерек поднимает одну руку и гладит впалую щёку Стайлза - тот сразу же затыкается.

Он не выглядит “на двоечку”. У него слегка охрипший голос, под глазами тёмные круги, которые хочется слизать языком. Выступающие кости, хорошо ощутимые под пальцами. А взгляд на измождённом лице такой громкий, кричащий, практически завывающий о том, как же Стайлз устал от всего этого.

- Питер сказал, что смерть - это свет. Ты веришь в это?

Дерек ловит движения губ подушечкой пальца. Нижняя треснута, и ему до жути хочется зализать эту маленькую розовую рану. Так же, как и все те раны, которыми был усеян Стайлз. Его голос, каждая его мысль.

- Верю, - тихо отвечает Хейл.

Мягко обхватывает выступающую скулу Стайлза и прижимается губами к дрожащему рту. По щекам и подбородку оборотня тут же расползается паутина чёрных сосудов, впитывая чужую боль, а горячая ладонь Стилински жадно зарывается в волосы, привлекая к себе. Он вытягивается в струнку, чтобы прижаться крепче, широко отрывая рот, чувствуя на своих губах язык Хейла.

Вкус Дерека отдаёт сигаретами, ананасом и крепким чаем. Стайлз обхватывает его язык губами, словно в попытке стать ещё ближе, чем есть. Обводит его своим, впиваясь короткими ногтями в крепкую шею. Млея от ощущения сжимающихся на его ягодицах пальцев. Сердце лупит в груди и сознание начинает медленно раскачиваться по опасной амплитуде, что заставляет его оторваться от жадных и горячих губ, чтобы прямо сейчас не рухнуть в обморок.

Стайлз задыхается, облизывая губы. Глядя в глаза Хейла - а глаза у него натурально обдолбанные, как у принявшего дозу торчка.

- Ты вкусный, - еле слышно выдыхает Стилински, балдея от того, как нервно сглатывает Дерек после этих слов. У Стайлза слегка колет подбородок от щетины и в штанах такой стояк, что им впору пробивать стены.

- Ты никогда не устаёшь говорить?