Франсетт Фел - Израненный (ЛП)

— Эй, — ноет она, колотя в дверь.

Поднявшись на ноги, я мчусь к своей ванной… но не успеваю. Вскрикиваю, когда Тим хватает меня за волосы, страх снова охватывает моё тело, когда он дёргает меня назад и швыряет на кровать. Я подпрыгиваю на матрасе, воздух покидает лёгкие, кожа головы горит. Я пытаюсь встать, выкарабкаться из кровати, но он прыгает и приземляется на меня, словно бешеная болотная рысь. Мэллори кричит за дверью, но он продолжает:

— Скажи мне, что ты не позволила этому куску дерьма прикоснуться к тебе! — слюна брызгает на моё лицо, когда он дёргает мою голову, отрывая её от кровати. — Ты всё ещё девственница! Скажи мне, что ты всё ещё мой маленький цветочек! — он грубо накручивает мои волосы на руку и тянет их так сильно, что кожа моей головы начинает гореть. — Скажи мне, что ты не отдала ему то, что принадлежит мне! СКАЖИ МНЕ! —ревёт Тим, и страх, неведомый мне ранее, душит каждую часть меня.

Он выглядит так устрашающе. Неуравновешенным, сумасшедшим, почти маниакальным, и я понимаю, что мне не избежать его когтей без необратимых повреждений. Заглядывая в пропасть его тёмных глаз, я сталкиваюсь лицом к лицу со своей смертью. Он не позволит мне жить. И меня это больше не заботит.

— Я отдала ему каждую частичку себя. Позволила ему облизывать и упиваться каждым дюймом моей киски, пока я кончала, и кончала, и кончала на его язык. А затем я развела ноги и попросила его взять мою девственность. Он трахал меня жёстко, медленно и так глубоко, что я не хотела, чтобы он останавливался. И ни разу, даже на грёбаную миллисекунду я не думала о тебе. Ты — ничто. Тебя не существует. Он стёр твои тошнотворные, омерзительные прикосновения с моей души и выгравировал там любовь. Ты больше не имеешь значения. То, что ты делал, больше не имеет значения. Я смотрю на тебя и вижу, что ты лишь жалкое подобие человека.

Словно таран на одну сторону моего лица обрушивается удар. Я не могу описать ошеломляющую боль, но она выбивает весь воздух из моих лёгких и ослепляет меня. Остаётся только инстинкт, и несмотря на то, что я борюсь и извиваюсь, стараясь вырваться, его сила намного превышает мою. Вес его ярости обрушивается на меня, словно телега, заполненная наковальнями, каждый его удар уничтожает меня во всех смыслах. Я не могу думать. Не могу плакать. Всё, что сейчас чувствую, это сокрушительные волны жестокой агонии.

А затем он причиняет мне боль другим путём. Тим задирает мою юбку, разрывает трусики, рывком широко разводит мои бёдра и раздирает меня на две части, вторгаясь в меня одним резким жёстким рывком. Он словно сумасшедший срывает с меня рубашку, разрывает лифчик, а затем нападает на мою грудь. Он сильно сосёт соски, сжимая её до боли, и выпивается зубами в мою плоть с такой жестокостью, что у меня проступает кровь.

Слёзы текут из опухших, закрытых глаз по моему избитому лицу, пока я кричу, разрывая голосовые связки. Он разлёгся на мне как умирающее животное. Его горячее дыхание опаляет моё мокрое лицо.

— Вот так, ты, чёртова шлюха, кричи для меня. Это я внутри тебя сейчас, сука. Я должен был сорвать эту чёртову вишенку годы назад. Но вместо этого мне пришлось довольствоваться Мэллори. У неё проснулся здоровый аппетит к этому. Ты знаешь, сколько лет ей было, когда она дала мне, малышка? Хм-м? — он проводит своим языком по моей шее. — Тринадцать. Как раз, когда ты с ней познакомилась.

Он тяжело дышит мне в ухо. Удары кулаками по двери эхом отбивается у меня в ушах, но вскоре стуки Мэллори стихают, и хрип Тима — единственный звук, который я слышу. Я отворачиваю голову, когда желчь подступает к горлу. С трудом сглатываю три раза, отправляя желчь обратно вниз. Безвольно откидываю голову назад, когда начинаю умирать внутри.

Каждая часть меня благодарна Мэддоксу за то, что он забрал мою девственность. Что он показал мне, как сладко, нежно и красиво это может быть. Потому что то, что делает Тим, хуже, чем дикость. Моя голова дёргается вверх и падает вниз, когда он переворачивает меня на живот, разводит мои ягодицы и яростно врывается через плотное кольцо моего ануса. Рыдания слетают с моих губ. Это слишком много. Слишком чертовски много. Мучительная пытка невыносима, и всё же моё тело не может избавиться от неё. «Положи этому конец, Боже, пожалуйста, останови это». Мои мысли затуманиваются, прежде чем разум отключается. Тим толкает меня лицом в одеяло пастельного оттенка, и я делаю поверхностные, обжигающие вдохи, смотря прищуренными, тяжёлыми глазами на блестящий серебряный браслет, дважды обёрнутый вокруг моего запястья.

Мэддокс. Его имя окутывает мой разум, словно одеялом, укрывая меня от моих тайных мыслей. Мэддокс. Макс. Сначала я едва его слышу. Я не в этой комнате. Я на том грузовом контейнере, высоко в воздухе, на большой стоянке для машин, и Макс тоже там. Мы лежим бок о бок, руки переплетены между нашими тёплыми телами, и мы смотрим на ночное небо, мерцающее звёздами. Это совершенный, идеальный момент.

«Эйли». Мэддокс появляется в поле зрения — моя красивая, падающая звезда, — и моё сердце ускоряет ритм, когда он усмехается с этим своим мальчишеским шармом. «Я люблю тебя». В моих мыслях он говорит слова, которые не может сказать в реальности, и они такие сладкие. Он нежно целует меня, и я таю от одной только силы его любви ко мне. Моё тело подвергается жестокости в настоящем, но в своём воображении я поглощена любовью, и это то место, где я останусь.

*****

Мэллори

Я слушаю ужасные крики Эйли, на собственном опыте зная, каким жестоким может быть Тим. Я не понимала, что делаю, пока Тим не захлопнул дверь перед моим носом. Но сейчас, стоя перед дверью спальни своей лучшей подруги, я трясусь от абсолютного ужаса, пока приёмный отец насилует её. Я зашла слишком далеко. Я не хотела…

Дрожь становится сильнее. Она усиливается с каждой проходящей секундой. И я не знаю, наркотики это или мои нервы, но мне нужно что-то сделать. Хоть что-нибудь. Приходя в действие, я бегу вниз по лестнице и чуть не спотыкаюсь о рюкзак Эйли. Я наклоняюсь и роюсь в нём, пока не нахожу то, что искала. На экране её телефона горит сообщение.

«Проверяю в порядке ли ты. Дай мне знать».

Сообщение от контакта, подписанного просто «М». Но я догадываюсь, кто это. Я собираюсь отправить ему сообщение, но передумываю в последнюю минуту.

Он поднимает трубку после первого гудка.

— Эй, красавица, — приветствует он, словно это её имя, и внезапная зависть из-за любви в его голосе заставляет меня замолчать.

— Эйли? — спрашивает он. И я прихожу в себя.

— Мэддокс.

— Кто это, блядь?

Ну, по крайней мере, он знает голос Эйли.

— Это Мэллори…

— Где она? — холод в его голосе невозможно спутать с чем-то ещё даже через телефон, и я тут же содрогаюсь. Мэддокс Мур не тот, кого можно наебать. Даже немного.