Логан Ченс - Изучи меня (ЛП)

События, которые за этим последовали, по-прежнему туманны, хотя я пытаюсь пересказать их Марли. Она тихо слушает, пока я пытаюсь понять, как так случилось, что мне не удалось спасти жизнь своего сына.

Как я разбил стакан в приемной, когда пытался найти тихое место, чтобы все обдумать. Как выглядело крошечное, обмякшее тело сына, когда я держал его в последний раз. Так мирно. Я не плакал после его смерти. Я был в ярости. Гнев поглотил каждую мою частичку. Под мою горячую руку попали даже мои коллеги. Пока я объясняю это Марли, она не отводит глаз. Она принимает мой рассказ и предлагает свою руку, когда я продолжаю говорить.

После того, как рассказал о трагической смерти Натана, говорю о его жизни. О том, как он родился на два дня раньше. Как я часами его держал, не желая оставлять одного ночью. Что прочитав ему сказки на ночь, задерживался в его комнате, пока не был уверен в том, что он спит. И еще немного наблюдал за ним спящим.

Я рассказываю Марли обо всех планах, которые у меня были для моего сына. Как я хотел быть отцом таким же хорошим, как и мой собственный. Как хотел научить его водить машину, завязывать галстук, может быть даже научить медицине. В основном, научить его быть лучшим человеком, каким он мог стать.

Марли слушает, пока я рассказываю о каждом его бо-бо, о его любимых вещах, каждую смешную историю с его участием.

– Сегодня два года, как умер Натан. И умер он за несколько дней до своего шестого дня рождения, – все мои слёзы высохли, но когда я смотрю на Марли, то вижу, что она плачет. Я притягиваю ее к себе и провожу пальцем по ее щеке, смахивая падающие слезы.

– Хьюстон, мне так жаль, – ее глаза смотрят на меня с жалостью. Я не могу видеть в них боль и чувствовать ту же боль, отраженную в моем сердце.

Я хватаю ее лицо, мои пальцы впиваются в ее мягкую кожу, и я начинаю разорять ее губы. Ощущаю ее сладость и проводя языком по ее губам, умоляю ее унять мою боль.

Мне это нужно.

Все слезы, которые я пролил за последние два года, сломили меня до такой степени, что я не знаю, смогу ли когда-нибудь снова стать целым. Но каждый раз, когда Марли прижимает меня к себе, когда ее стоны срываются в мой рот, она складывает вместе кусочки разбитого меня. Мое сердце бьется. Моя кровь перекачивается. Мой член твердеет.

Я продолжаю поцелуй, когда направляюсь по коридору в спальню, не выпуская Марли из объятий. Опускаю ее на свою кровать.

В этот момент она меня знает. И я хочу, чтобы она знала обо мне все. Все. Каждую грязную деталь. Я и сам хочу о ней все знать.

– Ты единственная помогаешь мне забыть.

Я очень медленно снимаю ее одежду, смакуя каждую частичку ее соблазнительного тела. Ее изгибы, линии ее великолепного лица, даже то, как ее волосы текут, словно океан, на моих белых простынях.

Все в ней прекрасно.

Я скольжу рукой по ее телу к полной груди, тяну и сжимаю ее затвердевшие соски. Она стонет, тем самым сообщая мне, что ей нравится мое прикосновение. Рычу, чтобы она знала, как сильно я возбужден.

То, как я к ней прикасаюсь, похоже на танец.

Мы двигаемся вместе, идеально подходя друг другу. Я в нее проникаю. Она принимает каждый мой дюйм, пока наши глаза не отрываются друг от друга.

Я влюбляюсь в нее.

Сильно.

И ничто не может это остановить. Даже если бы я мог все остановить, то не захотел бы этого делать.

Мы с ней двигаемся в одном ритме, наши тела сталкиваются друг с другом. Ко мне прижимаются ее груди, заставляя меня искать освобождения.

Я сжимаю рукой ее волосы, не желая ее отпускать, когда ее ногти впиваются мне в спину.

– Марли, я хочу, чтобы это никогда не прекращалось.

На ее глаза наворачиваются слезы, угрожая упасть в любой момент. Я притягиваю ее ближе, пока погружаюсь в нее еще глубже.

Трусь губами ее рот, требуя, чтобы она мне открылась. Она это делает, и я сразу же на нее набрасываюсь, мы дышим друг другом, возвращаем друг друга к жизни.

Мы кончаем вместе, тесно прижавшись друг к другу.

Рваное дыхание. Биение сердец. Я стираю слезу, которая катится по ее щеке и прижимаюсь губами к ее губам.

– Спасибо, – шепчу я.

Она сползает с кровати и улыбается, когда надевает свою одежду.

Прежде чем Марли уходит, она поворачивается ко мне:

– Хьюстон, возможно, тебе не стоит пытаться забыть. Может, тебе стоит помнить.

Глава 21

Марли

Suadade (португальский) – чувство тоски по кому-либо, когда того нет рядом.

На следующее утро я открываю свои опухшие из-за плача глаза.

Какое же мужество, должно быть потребовалось Хьюстону, для того, чтобы он мне открылся. Я хочу поддержать его, помочь ему.

Вчера поздно вечером я покинула его квартиру, желая дать ему пространство после того как он обнажил передо мной свою душу. Веселый солнечный свет, льющийся в мою комнату, не может улучшить мое настроение. Как такое возможно? Я одеваюсь и звоню Хьюстону, чтобы проверить, как он там, с идеей быть рядом с ним. Он не отвечает. Перед учебой я захожу в его квартиру, но его там нет.

Мой телефон пиликает, когда приходит сообщение.

Профессор Дейл: «Я не вернусь»

Я: «Куда ты собрался? Как долго тебя не будет?»

Профессор Дейл: «Забудь меня»

И как только я это читаю, идея быть с ним исчезает.

– Марли, я уверена, что он в конце концов позвонит, – говорит Лекси, прежде чем сделать глоток вина. Она приехала сегодня утром на выходные. Этот «позволь мне убедиться, что с тобой все порядке» визит, замаскирован под «сюрприз! я приехала в гости, потому что мне нужно купить кое-что в Нью-Йорке». Меня всегда подбадривает общение с Лекси, так что я рада, что она здесь. Мы как инь и ян.

Я вывернула перед ней свою душу, пока мы ужинали пиццей и вином. Хорошее вино «Pinot Grigio», любимое вино Хьюстона, делает мрачным мое настроение, пока я мысленно устремляюсь к нему.

Я отталкиваю стул и беру наши тарелки.

– Может быть, – говорю я. – Я не уверена.

Прошло несколько дней с тех пор, как я узнала правду о Хьюстоне.

Он нашел преподавателя на замену себе, и нам сообщили, что он не вернется в этом семестре. Я буквально следила за его квартирой, думая, что он может вернуться. Несколько раз ему звонила, но без ответа. Словно он исчез, с лица земли.

– Вам ничего не говорили о том, когда он вернется? – спрашивает Лекси, когда я ополаскиваю наши тарелки, а затем ставлю их в посудомоечную машину.

– Нет. Я волнуюсь, – говорю я ей, садясь на кушетку.

Она садится рядом со мной.

– Иди сюда, – ее руки обнимают меня, я в коконе комфорта.

– Я просто не знаю, что делать, – говорю я отстраняясь.

– Послушай, ему самому нужно с этим разобраться, – говорит Лекси, вытирая слезы с моей щеки. – Ты не можешь это исправить, Марли.