Алла Холод - Девочка из провинции (СИ)

– Ну, если у тебя есть план, тогда все гораздо проще, – заметил Антон, вставая. – Я пойду, а ты все-таки пройдись в магазин и на рынок, жрать охота. А у нас с тобой большой день впереди. Когда ты хочешь, чтобы все это произошло?

– Чем скорее, тем лучше, – твердо ответила Катя.

Она подняла глаза и заметила, что Антон смотрит на нее как-то странно. Будто впервые увидел нечто диковинное, и прикидывает, что за зверь ему попался – опасен он или нет. Катя будто прочитала его мысли.

– Мне ночью папа снился, – соврала она. – Он очень плакал и жалел меня. Я знаю, что все это опасно и плохо, но не смогу жить дальше, зная, что это существо ходит по земле.

– Ты только не пожалей потом, – предостерег ее Антон, – хотя на твоем месте я бы, наверное, тоже простить не смог.

– Вот и я не могу.

Поиски нужного человека заняли полтора часа. Обратиться к браткам можно было, но стремно. Им понадобился бы полный расклад, и если дядя непростой, то и цена взлетела бы до небес. И вообще с этой публикой связываться – себе дороже, если нет острой необходимости, если есть хоть какой-то выбор, их лучше обходить стороной.

Антон прошел две автобусные остановки, выпив по дороге бутылку пива, остановился во дворе многоэтажки. В торце здания имелись порожки, ведущие к наглухо закрытой двери, к которой было прикреплено объявление «Сдается» и указан мобильный номер телефона. Над окном со спущенными жалюзи была вывеска, сделанная ядовито-зелеными буквами – «Аптека».

Не поднимаясь по ступенькам, Антон набрал номер телефона, ему ответили и через несколько секунд дверь отворилась, парень взлетел по ступенькам и вошел внутрь.

Утро, нет и одиннадцати, но зал игровых автоматов был уже полон. В остальных помещениях царил полумрак, публика еще не собралась, слишком рано. Антон подошел к администратору, потолковал с ним о чем-то пару минут и распрощался. Того, кто ему нужен, здесь не было. Антон вышел на воздух, позвонил кому-то еще и двинул между многоэтажек вглубь дворов.

Скоро цивилизация закончилась, и он свернул на боковую улицу, вдоль которой тянулись старые двух-трехэтажные постройки. Дома были убогими, краска с фасадов давно облезла, балконы зловеще нависали над тротуарами, грозясь в любую минуту рухнуть на голову какому-нибудь беспечному прохожему. На грязных стенах местами виднелись оставшиеся с зимы предостерегающие надписи: «Осторожно, сосульки!» Антон прошел мимо перекошенного павильона с названием «У Палыча», у дверей которого ошивался обычный машметовский контингент: похмельные оборванцы в спортивных штанах с опухшими от паленой водки серыми мордами.

Антон прошел мимо отвратительного заведения, однако через 20 метров ему пришла в голову мысль. И он вернулся назад, зашел внутрь. В питейном зале стояли красные пластиковые столы и стулья, официантка смахивала с них мокрой тряпкой шелуху от вяленой рыбы. Остро пахло дешевым разливным пивом. Официантка закончила с уборкой и, расценив Антона как клиента, поспешила за стойку. Зайдя на свой подиум, она вопросительно взглянула на посетителя.

– Кузя сегодня не появлялся? – спросил Антон.

– А я тебе че, справочное бюро? – гордо изогнув нарисованную черным карандашом бровь, ответила она вопросом на вопрос. – Сюда люди приходят пить и закусывать, а не вопросы задавать.

– Ох и вредная же ты, Валька, – покачал головой Антон, уже понявший, что без заказа ни на какие вопросы официантка-барменша отвечать не будет. – Ладно, дай мне пятьдесят «шиповой», стакан воды и пакет орехов.

За спиной Валентины была стойка, но смотреть на нее было незачем. Все, что здесь продавалось, начиная от водки, кончая виски и коньяком, разливалось в пьяных дворах, которых на один только Машмет насчитывалось не меньше десятка. Бутореное в центр не везли, там не продашь, а местная алкашня с удовольствием употребляла все, что предлагали машметовские бутлегеры. Единственными не поддельными напитками, которые здесь продавались, были пиво и крепкая травяная настойка «Шипова поляна», которую выпускал городской ликеро-водочный завод и подделать которую было невозможно, да и незачем. Она предназначалась не для употребления в чистом виде, а как ингредиент для коктейлей, но Антон в виду плохого самочувствия опрокинул полтинник, запил водой, закинул в рот горстку орехов.

– Кузя заходил в девять, – раздобрилась Валентина, – выпил кружку пива и сказал, что пошел в гараж. Но щас он уж, наверное, дома. Чего ему там в гараже делать-то так долго?

– Спасибо, добрая женщина, – ответил Антон. – Квартиру я его не помню, дом знаю, а квартиру нет.

– А я знаю? – огрызнулась Валя. – Второй подъезд, второй этаж налево.

В гараже неуловимого Кузи действительно не оказалось, и Антон перешел через улицу, дошел до старой двухэтажки, поднялся на второй этаж, толкнул дверь, не имеющую звонка и вошел.

– Здорово, – сказал он, проходя и протягивая руку для приветствия. – Хочешь новую машину?

Кузю он застал в коридоре, тот нес в комнату тарелку с макаронами, залитыми яйцом. Видно, собрался поесть перед телевизором. Мужчина, не глядя в сторону Антона, прохромал в комнату и действительно уселся на диване перед включенным экраном. Тарелку он поставил на журнальный столик перед собой.

– Что нужно делать? – спросил он, накалывая на вилку облитую яйцом макаронину.

Антон знал о Кузе не так уж много. Когда-то в прошлой жизни он был военным, прапорщиком, Валерием Николаевичем Кузнецовым, служил в каком-то спецподразделении, воевал в Чечне, откуда привез контузию и ранение коленного сустава. Вернувшись с войны, получил, хотя и не сразу, приличные деньги, улучшил жилищные условия. Была в те времена у Кузи семья: жена и дочка, хорошая квартира в военном городке. Это хоть и отдаленный район, но очень современный, чистый, благоустроенный, со всей необходимой инфраструктурой. Потом военные «трофеи» стали давать о себе знать. Коленный сустав пришлось оперировать, но что-то пошло не так, и стало еще хуже. Контузия искорежила психику, и в недобрый час Валерий совершил какой-то серьезный дисциплинарный проступок. Со службы он вылетел, так и не успев дослужиться до хорошей пенсии. Инвалидная хромота никак не позволяла устроиться на хорошее место, и жена Валерия перестала ждать с моря погоды, нашла какого-то более свежего мужичка и подала на развод. Квартиру делить не стали, Кузя вернулся к матери, которая в то время доживала последние годы здесь, на Машмете. От отца ему осталась старая дребезжащая рухлядь под названием «Лада», которую он денно и нощно ремонтировал, чтобы заработать извозом хоть какие-то копейки на жизнь. Пока жива была мать-старуха, он еще как-то держался, а после ее смерти покатился по наклонной плоскости. Пил, правда, не больше других и по меркам Машмета очень даже скромно. Во всяком случае, пьяным не валялся, в драках местных алкашей не участвовал, приводов в милицию не имел.