Алла Холод - Девочка из провинции (СИ)

А рядом есть жизнь более простая, понятная, а может и счастливая. Антон не знает Катю еще и суток, а уже готов помогать ей во всем, даже если дело сложное и опасное. А Димочка стал бы бросаться вниз головой ради Кати? Очень сомнительно. И ночью Антон говорил ей такие слова, каких она от Димочки никогда не слышала, и хотел он ее по-настоящему. Он не позволял себя любить, он сам любил. Кто знает, может, с этой ночи началось бы настоящее, сильное чувство? Ведь и Кате Антон понравился, ведь не поленилась она, захотела показать свое кулинарное искусство, пусть даже всего лишь на завтраке. Пусть даже этот завтрак окажется единственным в их коротком знакомстве…

Размечтавшись, Катя стала представлять себе свою другую жизнь. Какой бы она могла быть. Вначале мечталось хорошо. Представлялся их дом, начало весенних работ в саду, встречи с Антоном, его преданные глаза, полные нежности, их страстные ночи. А дальше что? Полному счастью мешала одна «мелочь»: Димочка-то ведь существовать не перестанет. Он есть в природе. Он существует. И будет существовать, даже если Катя останется жарить гренки на чьей-то чужой кухне. И дальше она очень живо представила себе, как сначала станет искать его глазами среди прохожих, вздрагивать при виде высокого стройного силуэта, как ноги будут сами нести ее в центр города, поближе к ветеринарной клинике «Лимпопо», чтобы случайно столкнуться с ним, возвращающимся с работы. Как она будет тайком погружаться в социальные сети и подолгу разглядывать его фотографию на аватарке. Как будет бороться с собой, с каждым днем сдавая позиции, с каждой минутой приближая тот момент, когда она, окончательно сдавшись, признается себе, что жизнь без Димочки – это серая, вязкая масса, которая облепляет тело как пластилин, не позволяя двигаться, заливает глаза, не давая смотреть, забивает нос, не оставляя возможности дышать. Рано или поздно так и произойдет, только когда она поймет это, получит еще одно подтверждение, может быть уже слишком поздно. Ей несказанно повезло заполучить редкую диковину один раз, на задрипанном автовокзале, и если она ее потеряет, возврата уже не будет. Катя встрепенулась от ужаса, и в это момент в двери заерзал ключ – вернулся Антон.

Пока пеклись гренки, Антон протянул Кате мобильный телефон в поцарапанном серебристом корпусе и сказал, чтобы связь с ним она поддерживала только по этому аппарату, поскольку карта в нем левая. Они проговорили четверть часа, после чего Антон умял половину противня горячих гренок, не уставая нахваливать Катины кулинарные способности, и они засобирались.

Кате предстояло вернуться домой, взять аванс для Кузи в размере двух тысяч долларов и еще раз уточнить Антону место. Антон ни о чем не спрашивал, они переговаривались по-деловому, будто нечто подобное проделывали неоднократно, и это было в порядке вещей.

Катя еще раз подтвердила место, затем оставила Антона на остановке общественного транспорта у главного корпуса университета и пошла домой. Когда она вернулась с деньгами, Антон все-таки не удержался.

– Ты уверена, что потом не пожалеешь о том, что сделала? – напряженным голосом спросил он. – Ведь потом ничего не отменишь, с этим жить придется.

– Да, я знаю, – согласилась Катя. – Но с тем, что он сделал, тоже надо жить. Спрашивается, как мне с этим жить? Моя душа переполнена ненавистью, она черная, как зола. Я боюсь остаться такой на всю жизнь, я хочу освободиться.

– Только не надо больше плакать, – прошептал Антон, – я тебе помогу. Не волнуйся.

Субботний день выдался великолепным. Ветер гнал разноцветные облака – серые, розоватые, бело-желтые. Где-то очень высоко, оставляя за хвостом толстый белый след, точкой в бескрайнем пространстве двигался самолет.

Катя подняла голову и с тоской наблюдала за его полетом. Ей представлялся салон, по которому то и дело вышагивают аккуратно одетые стюардессы, расслабленные пассажиры – кто спит, кто читает книжку, кто смотрит кино на встроенном в переднее кресло телевизоре, а кто потихоньку от всевидящих стюардов прихлебывает коньячок, прихваченный из дьюти-фри. На соседних креслах они с Димочкой рассматривают рекламный проспект и, тесно прижавшись друг к другу, спорят, на какие экскурсии они поедут в первую очередь, а на какие, если останутся силы, деньги и время. И летят они в какую-нибудь далекую и прекрасную страну или на какой-то замечательный остров. И долгий полет, который всем вокруг кажется утомительным испытанием, для Кати – полное, абсолютное счастье. Вдвоем с Димочкой в бесконечном просторе неба, вдали от жизни с ее подлостями, с ее безвозвратными решениями, вдали от ужасного выбора, который она вынуждена сделать. И нет никакого коварного чудовища с его пропитанными кровью когтями и отвратительной пастью, из которой несет смертью. Есть только тихий, мерный, убаюкивающий звук механизма, продолжающего отстукивать свое вечное «тик-тик», «тик-тик», «тик-тик».

Катя столкнулась с дядей во дворе, когда он садился в свой джип, намереваясь отъехать по делу.

– Какие на сегодня планы? – отвлеченно полюбопытствовала Катя. – Ужинать будешь дома? Приготовить что-нибудь?

– Если не трудно, свари борща, – бросил на ходу Борис Георгиевич. – Я по делам, ужинать буду дома.

– Хорошо, – согласилась Катя, – сварю. Я буду дома.

– Пошла бы погуляла, погода-то какая стоит! – воскликнул Борис.

– Может, вечерком…

Катя сварила борщ, дальше делать было решительно нечего. Уйти из дома нельзя, надо ждать дядю, чтобы подать сигнал, как только он соберется идти гулять. Время тянулось мучительно медленно, и ее снова стали одолевать тягостные мысли. Антон прав: с этим придется жить. Дядя – не мерзкая бабка Шура, он добрый и хороший человек, а она низкая и подлая преступница, для которой нет ничего святого. Она раба своей зависимости, своей презренной болезни, от которой даже не пытается излечиться.

Так Катя промаялась до самого вечера, потом включилась компьютер и решила позвонить Лике по скайпу, если она в сети. Ликина аватарка была не активна, зато на Димочкином значке была отметка о том, что он сейчас разговаривает. С кем это он разговаривает по скайпу, интересно? Уж не со своей родиной, это точно, маме он звонит по мобильному телефону, она Интернетом не пользуется, Димочка это сам Кате говорил.

Мгновенно кровь отхлынула от всех конечностей и ринулась одним мощным потоком в голову, в висках застучало, а руки задрожали. Катя попыталась сделать несколько глубоких вдохов, колотящееся сердце мешало воздуху циркулировать в легких. Он разговаривает с этой чертовой московской бабой! С «акулой» он беседует, больше не с кем! Друзей в своей деревне он не оставил, а больше ни о каких товарищах-приятелях из других городов она от него не слышала. Значит, с ней.