Мария Акулова - Наследница

— То есть ты… То есть вы…? — даже во тьме, глаза, размером в пять копеек были так ясно видны. — Ты переспала с Самарским? С тем самым Самарским? — Алиса прошерстила весь интернет в поисках информации об этом негодяе. Хотела знать, о чьей смерти молится, но каждый раз, открывая очередную фотографию, жалела, что он такой гад, потому что при виде мужчины, даже ее достаточно закаленное в любовных делах сердце замирало.

— Там был один Самарский, Лиса.

— И что? И как…? — в глазах подруги загорелся такой неподдельный интерес, что Саша невольно улыбнулась. Осознав, как это звучит, Алиса чуть засмущалась. — В смысле, как вы… Ну он же похититель… Хоть и чертовски привлекательный, но вряд ли ты стала бы смотреть на внешность в такой ситуации…

— Я не стала.

— И как тогда это произошло?

— Глупо, как и все, с самого начала… — оказывается, ей было, что рассказать. Прошел час, еще, и еще, а правда, которая уже даже Саше казалась былью, лилась рекой. Удивительно, она и представить не могла, сколько всего они пережили за такое короткое время.

— Нам надо выпить… — соскочив с дивана, Алиса отправилась на кухню. Слишком много информации, которую ведь еще надо переварить. — Где же у тебя тут… — она открывала один ящик за другим, разыскивая хоть что-то. — Нашла.

Возвращения подруги, Саша ждала, застыв в одной позе. Вспоминая, она как будто снова оказалась там. Прошлась по коридорам огромного враждебного дома, зашла на кухню, села на высокий табурет, чтобы тайком последить за творящимся под руками Графиры волшебством, прошла к двери кабинета Яра, нажала на ручку, заглядывая внутрь. Он сидел бы, наверное, уткнувшись в ноутбук, а потом оглянулся…

— Вот, — Алиса стукнула о журнальный столик тяжелой бутылкой. Ничего более благородного, чем коньяк, в доме не нашлось. Но это сейчас и не важно. — Ой, стакан забыла, сейчас, — Саша поймала подругу за руку в последний момент, прежде чем та успела опять убежать на поиски.

— Подожди, я не буду.

— Как не будешь? Алекс… Саша, — за прошедший месяц Алиса постепенно училась называть подругу именно так. Вернулась к ним уже не Алекс, — ты хочешь, чтоб я пила одна? А не выпить я не смогу, слишком это все не умещается у меня в голове…

— Не хочу, просто… Мне нельзя, Алиса, — подруга на секунду застыла, а потом Саша услышала щелчок, и в комнате загорелся свет.

— Почему? — сегодня, Саше предстояло насладиться всем спектром эмоций на лице подруги, глаза-блюдца теперь сузились до щелочек.

— Я беременна.

— О боже, — забыв о стакане, Алиса взяла в руки бутылку, делая глоток прямо из нее.

— Геночка уже знает, счастлив? — сейчас, Алиса хотела убить себя еще сильней, чем по возвращению подруги. Она и раньше не пылала любовью к этому человеку, а когда он показал себя как последний трус, желала ему чего угодно, но только не заполучить Сашино сердце.

— Я никому не говорила, только тебе, и не собираюсь, а тем более Гене.

— Но он же отец, должен знать.

— Кто? — Саша мотнула головой, не совсем улавливая ход мыслей подруги. — О нет! Нет! Причем тут Гена? У нас не было ничего с Геной после моего возвращения! — она даже мысли такой не допускала, почему-то.

— А кто же тогда…? — мысли только складывались в слова, а Алиса уже понимала, что ответ на свой вопрос прекрасно знает. — Самарский!? Саша, ты беременна от Самарского? — бутылка с грохотом опустилась обратно на стол, а сама Алиса бухнулась на диван рядом с подругой. Вечер откровений давался девушке нелегко, хотя от нее-то требовалось всего лишь слушать, а не душу открывать.

— Да, — из уст подруги вопрос прозвучал так, что ответить, глядя в глаза, у Саши не хватило духу.

— О боже, — да уж, за все годы дружбы, Саше не удавалось застать подругу врасплох. У нее всегда находились ответы на любой вопрос, объяснение всему и собственная точка зрения на каждое суждение. А сейчас, в мозгах произошел какой-то атомный взрыв, сметший напрочь всю ее рациональность. — И что ты… Он знает?

— Нет.

— Но ты ведь скажешь?

— Нет, — встав с дивана, Саша отошла к окну.

— Но он имеет право знать!

— Знать что? — Саша блеснула глазами, глядя в ночь, в памяти на секундочку появилось лицо Самарского. — Я не собираюсь бегать за ним, пытаясь о чем бы то ни было сообщить. Прошло больше месяца, Алиса, с нашей последней встречи. И знаешь, я совсем не горю желанием эти встречи повторять, — Саша прекрасно понимала, что сейчас в ней говорит обида, но ведь ей есть за что обижаться!

— Но он же все равно рано или поздно узнает… — Алиса взяла в руки лежавший на столике журнал. С обложки на нее смотрел Ярослав Самарский. Интересно, а улыбался ли он так же, находись сейчас в этой комнате вместо нее?

— Что узнает? — Саша вернулась к дивану, бросая задумчивый взгляд на фотографию Яра. — Я записалась на аборт. В среду.

Алиса кивнула. Она не имеет права ни одобрять действия подруги, ни в чем-то ее винить. Это ее решение.

— Ты хорошо подумала?

— Да… Нет… Я не знаю, Алиса, не знаю! — забрав из рук сидящей журнал, Саша бросила его обратно на столик, но уже обложкой вниз. — Не знаю! Я уеду, Алиса.

— Куда?

— В Лондон. Я уже все решила. Еще немного, я дождусь, пока закончится расследование, виновного в убийстве папы накажут, вступлю в права на наследство, подпишу все документы, которые меня попросят, и уеду отсюда.

— И что ты будешь там делать?

— Жить. Я буду там жить. Начну все сначала, сделаю вид, что в моей жизни никогда не было ни Киева, ни Парижа, ни Самарского, ни кого бы то ни было. Забуду, что когда-то сделала аборт, что похоронила отца, что бросила университет.

— А если он тебя найдет?

— О боже, да не будет он искать! — даже не заметив, Саша перешла на крик. — Он уже и думать забыл о том, кто я такая. Слишком много проблем из-за меня. Ему нужно восстанавливать репутацию, заниматься вечной работой, не знаю чем еще… Я ему не нужна, и этот ребенок тем более…

— А ты не хочешь спросить, нужна или нет у него?

— Я не буду бегать за ним, Алиса. Он не посчитал нужным дать о себе знать ни разу. А навязываться я не стану.

Понимая, что спорить с подругой бессмысленно, Алиса сдалась, делая единственное, что сейчас могла — обняла.

А Саша убеждала себя в собственной правоте снова и снова. Она не скажет ему о беременности, не скажет, что ждала звонка все эти дни, что скупала все журналы и газеты, где есть хотя бы слово о нет, что иногда, специально ездила в парк возле его дома, надеясь хотя бы «случайно» увидеть. Не скажет, что плакала ночами в подушку, представляя, как он возвращается вечерами, но не к ней… Снежа. О ней она знала тоже много, и теперь чувствовала себя на ее месте. Ужасном, мерзком месте влюбленной ненужной наивной дурочки.