Мария Акулова - Наследница

И почему-то именно в его зрачках, как на экране телевизора перед ней моментом пронеслось все то, что привело сюда.

Шутов, бросивший фразу невзначай, «если бы она дожила…», прошло два месяца с тех пор, как человек, находящийся напротив, сообщил ей о смерти отца, сообщил куда деликатней, но этим признанием разорвал душу на клочья, а теперь, ей стало страшно, противно, горько и невыносимо одиноко. Слезы покатились градом по щекам.

— Ее больше нет, — из последних сил, Саша закрыла лицо руками, скрывая рыдания от мужчины.

— Кого нет? Что случилось? — ему сложно было понять, что произошло, почему сейчас, сложно поверить, что он мог не успеть, сложно смотреть на нее такую — снова сломленную.

— Он сказал, что ее больше нет… Мамы нет… — очередной отчаянный всхлип заглушила ткань пиджака, Ярослав прижал девушку к себе.

Чертов урод. Надо было убить его еще раньше. Разрываясь между желанием успокоить Сашу и вернуться, чтобы размазать по стенке ублюдка, Яр взял холодные руки в свои, согревая своим теплом.

— За что? Ярослав, скажи, за что? За что они все меня бросают? — она ушла давно, чертовски давно, больше семнадцати лет тому. Ровно столько Саша не видела женщины, зовущейся матерью. Ровно столько она думала, что видеть ее не желает. И, наверное, в этом была правда, но еще правда крылась в том, что Саша хотела знать — где-то она есть. Не важно где, с кем, есть ли у нее еще дети, просто где-то она есть.

А после смерти отца эта желание стало необходимостью. Ее лишили якоря, но у нее еще оставалось далекое море, а теперь — осушили и его…

— Я тут, я с тобой, — Яр водил по спине, успокаивая, убаюкивая, прислушиваясь к тихому отчаянному шепоту и отвечая так же тихо, где-то далеко-далеко играла музыка, люди смеялись, радовались, искренне или нет — это уже не так важно, а вот в их мирке снова звучала похоронная музыка. Сколько же это будет продолжаться?

По настоятельной просьбе Кущина, оставив Сашу «знакомиться» с Шутовым, они отошли на безопасное расстояние. Он видел, как девушка то и дело бросает взгляд туда, где он стоял не так давно, но должен был оставаться тут, напряжено следя за ними издалека.

Шутов постоянно что-то говорил, улыбался во весь рот, смеялся, а в ответ получал только нервные кивки, полуулыбки и странные взгляды. Саша чувствовала неладное, Ярослав был в этом уверен, и ощущал себя полным ничтожеством.

— Все, мне надоело, я не собираюсь позволять этот цирк, арестуйте этого урода, и потом разбирайтесь… — Кущин поймал его за локоть в тот самый момент, как он решил забрать Сашу подальше от убийцы отцы.

— Вы хотите, чтоб он рано или поздно добрался до нее тогда, когда не сможете сделать ничего, или все же хотите посадить его надолго?

Яр сильно сжал челюсть, желая в эту секунду Кущину как можно больше «хорошего», за то, что он прав…

— Черт, — их гляделки длились долго, за это время успело произойти сразу несколько вещей — заиграла новая музыка, кто-то крикнул через весь зал, знакомому, которого заметил только что, где-то послышался звон разбившегося стекла, а стоявшая несколько секунд тому рядом с Шутовым Саша пропала. — Где она? — Кущин крутнулся вокруг своей оси, пытаясь различить темный силуэт.

— Чтоб вас… — выдернув руку, Яр направился вслед за лишь на секунду мелькнувшем в толпе силуэтом.

Всего секунда. Одну единственную секунду он не знал, где она в данный момент находится, и его накрыла не то, что паника, жуткое чувство, которое он не смог бы даже описать.

А когда застал Сашу в таком состоянии, потерял самообладание окончательно. Если бы она не нуждалась сейчас в нем, жизнь Шутова, скорей всего, оборвалась прямо в этом зале.

Минута сменяла минуту, Саша все так же дрожала в его объятьях, прокручивая у себя в голове одну единственную фразу.

— Откуда он может это знать? — мысль пришла к ней внезапно, и так ошарашила, что девушка резко выпрямилась. — Почему я должна ему верить? — в душе проснулась злость. Вестников, приносящих нежелательные новости, не любили во все времена.

— Не должна.

— Зачем он это сказал? Боже, ну зачем? — на глаза снова навернулись слезы, на этот раз уже злые. Как же она в этот момент ненавидела нового знакомого. Так, будто это он убил практически неизвестную ей женщину, по иронии судьбы зовущейся мамой. А ведь она даже не знает, как это случилось, когда ее не стало, если ее действительно больше нет… — Я успокоилась, — нервно выдернув руки из ладоней Самарского, Саша посмотрела ему в глаза. — Нам нужно вернуться.

Она не должна дважды наступать на те же грабли, что с отцом. Нельзя прятаться, отрицать, потом будет больней — она должна знать, что имел в виду Шутов.

— Куда? — Яр придержал Сашу за талию, когда она попыталась спуститься со стола. Эти резкие перемены в настроении ему совсем не нравились. Нет, он не чувствовал удовольствия, слыша ее плачь, просто прекрасно помнил, на что ее чуть не толкнула смерть отца.

— Тебя будут искать. А я… Я в порядке, — она хотела бы подтвердить слова действиями, но руки продолжали трястись, а ноги, скорей всего далеко не с первого раза смогут сделать уверенный шаг.

— Саша, — Ярослав приблизился к ее заплаканному лицу, стирая сначала одну дорожку слез, а следом за ней и другую. Она, конечно, верила в водостойкость своей туши, но вряд ли в ее формулу заложена борьба с такими потоками. — Мы выйдем через задний ход, я отвезу тебя домой.

— Нет, — он не понимает. Ей больше нельзя плыть по течению и хвататься за протянутую руку помощи, давно пора учиться самостоятельности. — Все хорошо, правда, я просто… Я уже успокоилась.

Увернувшись от очередного прикосновения к щеке, по которой покатилась непонятно откуда взявшаяся слеза, Саша схватила отброшенную за спину сумочку, вытрусила содержимое, самоотверженно взявшись за поиски салфеток.

— Слава, — голос у двери заставил Сашу вздрогнуть, выпуская из рук сумку. В проеме стояла Снежана. — Там тебя ищут, твое слово…

— Я сейчас не могу.

— Иди, — Саша снова повернулась к нему, заглядывая в глаза. Слишком будет подозрительно выглядеть пропажа хозяина вечера, а вот ее исчезновение вряд ли кто-то заметит.

— Скажи, пожалуйста, что я буду через десять минут, — задержав взгляд на Сашином лице, Яр повернулся к Снеже.

— Тебя нет уже давно, Ярослав, все волнуются… — Снежана изо всех сил пыталась говорить спокойно, и смотреть тоже спокойно. На него.

— Иди, пожалуйста, — воспользовавшись тем, что Яр отвлекся, Саша соскользнула со стола, отворачиваясь к противоположной стене.

Уже во второй раз самое большое горе в жизни — горе утраты, она переживала в его объятьях, и сейчас было бесконечно стыдно за ту слабость, которую Саша перед ним открыла, и еще более стыдно за то, что из-за нее, Ярославу приходится самому нарываться на неприятности.