Мария Акулова - Наследница

Не вглядываясь, девушка присела, хватая одно из глянцевых изображений. Мама с папой — символично. Выключив свет, Саша вышла из комнаты.

В собственной спальне, ее ждала гора наваленных пледов и орущий телефон. На этот раз, девушка даже не стала смотреть, кто звонит, просто перевернула его вниз экраном, а сама завернулась в кокон из одеял. Хотелось бы с головой, но так сложно дышать.

С фотографии на нее глядела женщина, со светящейся улыбкой. Она молода, красива, любима. Это видно уже по глазам отца, который игнорируя камеру, смотрит только на нее, кажется, эта фотография сделана еще до свадьбы.

— Так чего же тебе не хватало, мама? Чего? — снова на глаза навернулись слезы. Столько плакать — это не нормально. Не нормально жить, вечно нервничая. Не нормально вздрагивать одинаково как от тишина, так и от шорохов. Но черт побери, по-другому ей жить не предлагают.

Опять телефон заиграл стандартной мелодией. Опять Саша его проигнорировала.

Зачем этот странный знакомый семьи ей это сказал? Думал, что она знает? Ошибся. Она понятия не имеет, а теперь… Даже не осмелилась узнать у него, как…

Боже, если это правда, это ведь когда-то произошло. А она даже не почувствовало. Не обрывалось ничего у нее в груди, не мучило странное предчувствие. Эта женщина на фото жила где-то… Жила, а потом вдруг умерла…

А если он соврал? Перепутал? Что, если она жива? Эта женщина на фото… Больно, незнакомку с фотографии тоже больно терять… Саша переводила взгляд с отца на мать и обратно. Люди — которые должны были бы быть самыми родными, самыми близкими для нее, казались сейчас такими далекими… А она ведь собиралась…

Зажмурившись, Саша смахнула очередную катящуюся по щеке слезу. Она ведь только недавно приняла это решение, после того, как узнала, что беременна. Она собиралась разыскать мать. Не стыдить или прощать, сомневалась, что это нужно, просто спросить — как это возможно? Как можно оставить своего ребенка? А теперь, ей не у кого спросить.

Если только он не соврал… Шутов… Только сейчас Саша вспомнила, где впервые слышала это имя. Где и от кого.

Уже в десятый, а может двадцатый раз заорал телефон, но Саша была слишком сосредоточена на разглядывании фотографии, чтоб реагировать на него. Это не правда. Не может быть правдой. А если правда… Она не хотела знать. Саша всю жизнь жила осознавая, что где-то там, живет ее мать. Живет, дышит, ходит по земле, кого-то любит и ненавидит, может тоскует о ней, а может никогда не вспоминает. Это не имеет особого значения. Она просто есть. А раз есть она, есть и гипотетическая возможность ее увидеть, услышать голос, коснуться. Только гипотетическая, вряд ли Саше хоть когда-то хватило бы на это смелости, но ведь это возможно… Было. А теперь…

Девушка закрыла лицо руками, опустив фотографию на покрывало. Никогда она еще не чувствовала себя настолько одиноко. В огромной квартире, тонущей в звуках, в шумном городе-миллионнике, на шестимиллиардной планете, в бесконечном космосе. Вокруг жизнь, всех вместе и каждого по отдельности, и все эти жизни сплетаются в единственный сценарий, связуются, образовывая одну огромную задумку, а Саше сейчас казалось, что ее маленький, незначительный пазл собственной жизни из этой задумки выпал. Она ненавидела жалеть саму себя, легче было посыпать голову пеплом, но сейчас, себя было правда жалко. Закусив губу, она попыталась сделать ровный вдох. Саша так и не смогла смириться с кончиной отца, боялась возвращаться к тому дню мыслями, изо всех сил пыталась заставить себя забыть об этом, а теперь, смиряться приходится с еще одним упавшим на плечи небом.

Оторвав руки от лица, Саша снова схватила фотографию. Ей почему-то вдруг захотелось сделать именно то, что когда-то приказывал отец. Бумага легко поддалась пальцам, послышался звук рвущегося листа. Легче не стало. Сев на кровать, скрестив ноги, Саша рвала бедное фото надвое, потом сложила в четыре, и снова разорвала, потом еще, и еще. Она даже не смогла бы объяснить, зачем это делает, просто сейчас, хотелось поступать именно так, а еще, хотелось крушить, бить, ломать, кричать и плакать.

За спиной снова раздался звук звонка. И снова Саша не удостоила его никаким вниманием, слишком была занята.

— Почему вы не подумали о том, как я буду… одна? Как вы могли не подумать?! — когда-то Саша думала, что так ведут себя дети, не способные принять ухода близких, но сейчас даже стыдно не было, ни за себя, ни за свое детское поведение. Они бросили ее. Оба.

Сейчас, Саше было совершенно наплевать на то, насколько эгоистично это звучит. Думала она именно об этом — отец никогда не отказывался от риска, размышляя, что будет с ней, когда его не станет. В конце концов, именно это его и погубило. А мать… Она перестала думать о ней намного раньше, еще тогда, хлопнув дверью.

Смахнув кусочки фотографии на пол, Саша обессилено упала на подушку, закрывая глаза. Как бы она хотела сейчас забыться, провалиться в сон, куда реальность не доберется.

Через суетную дрему, Саша слышала, как где-то далеко-далеко щелкает замок, слышала тихие шаги, как методично уменьшается количества шума по всей квартире, клацают выключатели. Ей стоило бы испугаться, стоило бы вскочить, схватить нож, кочергу, да что угодно, чтобы защищать свою собственность, да и себя саму от нагрянувшего грабителя, но сил не было даже глаза разлепить.

Свернувшись клубком, она лежала уже несколько часов, безрезультатно пытаясь заставить себя спать. Просто спать, а не в сотый раз прокручивать в голове те жалкие воспоминания, которые остались у нее со времен глубокого детства.

Погрузив квартиру в тишину, «вор» остановился в дверном проеме. Саша его не видела, лежала, отвернувшись к окну, но слышала шаги, да и взгляд чувствовала.

Послышалось несколько шорохов, и снова тишина, а потом уже в миллионный раз зазвонил телефон.

— Просто хотел проверить…

Надеяться, что трубку она не берет потому, что просто не слышит, было бы слишком нереально. Так же, впрочем, как и надеяться, что она дождется его возвращения в комнате, в которой Ярослав ее оставил прежде, чем вернуться к гостям.

Она опять сделала все по своему, опять ускользнула, пропустила сотню звонков и столько же сообщений. И как бы Ярослав не понимал, что Саша сейчас скорей всего хотела бы побыть наедине с собой, слишком хорошо помнил, как она переживала смерть отца, чтобы позволить повториться подобному сейчас.

Даже на лестничной площадке были слышны звуки, доносящиеся из квартиры, а оказавшись внутри, практически закладывало уши. Но ее, кажется, это совершенно не волновало. Саша даже не пошевелилась, когда он вошел. Не подала признаков жизни, когда Яр обошел кровать, наклонился, чтобы поднять валяющиеся на полу глянцевые кусочки, заглянул в лицо, чуть насупленное, как от зубной или головной боли.