Александр Гордиенко - Эффект женщины

А четыре часа назад все выглядело несколько по-иному.

Катя приняла вызов Железнова. Бросив: «Я сейчас», она прошла в комнату. Железнов не сдвинулся с места, оставаясь на кухне в раздраенных чувствах: с одной стороны – в нем все еще клокотала злость на Екатерину, столь бесцеремонно вторгшуюся в святая святых – в его внутренний мир переживаний и унижений поломанной любви из-за предательства любимой женщины. А с другой – вихрь сомнений в правильности того, что он делает, выраженных не в виде слов, он просто не успевал их формулировать, а в виде образных ассоциаций, которые в доли секунды рождались в его голове и роем, одно за другим, мигом проносились через его сознание:

– А имею ли я право назначать Екатерине столь жестокое наказание – обнажение души и тела под камерами? В незримом присутствии кого-то третьего, который пусть в силу необходимости исполнения служебных обязанностей будет фиксировать на камеру обнаженную Строеву, да не просто обнаженную, а что ни на есть самую сокровенную составляющую ее жизни.

– Но она же за мной наблюдала!

– Да. Но не до такой степени!

– Никто не знает, что хуже – подглядывать за телом или за мыслями!

– Мне ей нужно доказать, что так (!) вторгаться в чужую жизнь нельзя! Это для нее должно стать уроком на всю жизнь!

– А если ее «этим» будут шантажировать? Да нет, не на ту нарвались. Не тот характер. Да и побоятся – у нее очень много возможностей не допустить этого…

– А если этим будут шантажировать тебя, Железнов?… Ерунда, пусть только попробуют…

– Она же еще девушка! Имею ли я право… Нет однозначного ответа…

Поток сознания Железнова был прерван появившейся из душевой Екатериной, на которой ничего не было, кроме его голубой рубашки, застегнутой всего на две пуговицы в районе живота. Екатерина молча подошла к столу, как-то уж очень сосредоточенно наполнила наполовину свой бокал, на едином дыхании выпила его, поставила бокал на стол, бросила Железнову: «Я жду тебя» и, развернувшись, ушла в комнату.

«Да, Саша, создал ты себе дилемму, – Железнов в свою очередь наполнил свой бокал, правда, полностью. – Спать или не спать?! Вот в чем вопрос! – усмехнулся он про себя. – Ну да ладно, разберемся по ходу пьесы», – Железнов поставил на стол пустую емкость и решительно направился вслед за Екатериной в комнату с мыслью, что предназначение мужчины – защищать женщин, а не наказывать их.

«Прям утро стрелецкой казни» – эта мысль непроизвольно возникла в голове у Железнова, когда он увидел напряженный взгляд Екатерины, которая натянутой струной вытянулась на диване, под стенкой. Мелькнула мысль, что если сейчас под нее подставить две спинки стульев, под затылок и под пятки – не прогнется, как на сеансах гипноза, настолько она была скована. «Казнь эпохи Железнова. Видно, что боится, безумно напряжена и при этом готова идти до конца. Да. Характер. Он либо есть, либо его не купишь».

Железнов, не раздеваясь, прилег на свободную часть дивана, повернулся лицом к Екатерине, правой рукой взял ее за дальнее плечо и развернул ее на бок таким образом, что ее лицо пришлось на грудь Железнова:

– Ну, все, ребенок, успокойся, – в голосе Железнова чувствовалась теплота старшего товарища, защищающего своего младшего друга. – Воспитательные мероприятия закончены. Ничего не бойся. Я не буду тебя наказывать. Надеюсь, что ты все и так поняла.

– Ты простил меня? – голос у Кати дрожал, по щекам катились слезинки. – Ты простил меня? – Катя раз за разом, как мантру, повторяла свой вопрос, прижимаясь к Железнову все ближе и ближе, закинув ему свою левую руку за шею. Между вопросами она нежно целовала Железнова то в шею, то в грудь – везде, где только могла дотянуться.

Ну, а что было потом… Железнов был в шоке. В растерянно-позитивном шоке. Нет, конечно же, уже больше года у него не было женщины. И если в первые минуты возникший невероятный эмоциональный тонус между ними Железнов пытался приписать себе и объяснить именно этим фактором, то через час у него не было никаких сомнений в том, что жизнь преподнесла ему очередной сюрприз, перевернув его представления о том, какой (!) может быть женщина. И это при условии того, что более двадцати лет холостяцкой жизни Железнов никогда не слыл затворником.

С такой (!) самоотдачей процессу и ему, Железнову, он не сталкивался никогда! Олицетворением всего для Железнова стали глаза Кати: то изучающие, вопрошающие, то хитро прищуренные, но в большинстве своем бессмысленно-закатившиеся куда-то под веки, потерявшие свою функцию, когда вся информация о мире, в котором она счастлива, поступает через прикосновения и ощущения внутри себя.

Им некогда было разговаривать. Да и не о чем. Да и ни к чему. Лишь пару раз за все время Железнову удалось отвлечься на постороннюю мысль: «Господи, это же все снимается на камеру!», за которой всплывала другая: «Да и хрен с ним! Пусть завидуют…»

В какие-то моменты осознания себя Железнову казалось, что он участвует в сумасшедше сплоченной команде из двух человек, несущейся куда-то за горизонт. Или за вертикаль. Не суть. У них не было признанного лидера. Они лидировали по очереди: он, она, он, она… Когда действующий лидер выдыхался, второй выходил вперед и тащил за собой партнера и напарника, наполняя его своей энергией и эмоциями до уровня, позволяющего сменить лидерство.

Когда же час назад, взбодренный душем и наполненный новыми впечатлениями Железнов добрался до кухни, мечтая влить в себя не меньше литра охлажденной газировки из холодильника, одиночество ему не грозило: вслед за ним показалась улыбающаяся Екатерина со сверкающими и излучающими счастье изумрудными глазами, успевшая, к изумлению Железнова, «освежить» свой «наряд» – на ней была очередная его рубашка, в этот раз – абсолютно белого цвета, выгодно подчеркивающая насыщенный черный цвет волос Екатерины.

По пути в коридоре Катя прихватила свою сумку. Усевшись рядом с Железновым таким образом, чтобы максимизировать площадь соприкосновения их тел, Катя нежно потерлась виском о плечо Железнова и начала выкладывать из сумки на стол какие-то специальные кабели, микрообъективы, какие-то небольшие коробочки с торчащими из них явно обрезанными проводами.

Вытащив все, Катя отставила сумку, обвила шею Железнова руками и прошептала ему на ухо:

– Железнов, я обманула тебя, – Катя хихикнула. – В последний раз в своей жизни обманула. Я тебе это обещаю.

Железнову не составило труда сложить два и два.

– То есть сегодня, – он кивнул на стол, где валялась покореженная видеоэлектроника, – никакого видеонаблюдения не было.

– Не-а, – счастливо промурлыкала Катя. – Не было. Его не стало еще неделю назад, перед отлетом в Новую Зеландию я сняла наблюдение.