Елена Вернер - Черный клевер

Лора сидела на бетонной тумбе с высаженными в нее чахлыми астрами. В трубке мобильного телефона уже слышались долгие гудки дозвона, а она все еще не могла уяснить, кому звонит. Отняла трубку от уха, чтобы взглянуть на дисплей. Оказывается, «Сева».

– Да, я слушаю.

Зачем она позвонила Севе Корнееву? Этот странный, малознакомый человек постоянно то отчитывает и поучает ее, то насмешничает, несмотря на то что явно младше нее. Лора так и не узнала, сколько ему лет. Боязно услышать ответ. Предрассудки, конечно. И все-таки! Зачем она позвонила? Они ведь даже не друзья… От Севы сложно добиться участия. Он даже ее соседку Катюшу, помнится, разобрал по кусочкам, после всего пятиминутной беседы. Так и припечатал потом Лоре:

– Хорошая девушка. Маленькая только. Ей еще очень хочется любить. Хлебом не корми, дай к кому-нибудь привязаться. Она сейчас в том возрасте и положении, когда любишь саму идею любви. Потом это пройдет.

– Как будто ты в другом возрасте, – хмыкнула тогда Лора. Сева покосился на нее с ухмылкой… Хотя, в сущности, так ли уж не права Лора? Кто из взрослых, по-настоящему взрослых людей станет тратить свое время, пытаясь, как он сам утверждает, помочь ей? В этом городе подобных дураков уж точно нет.

– Лора, говори, я слушаю, – повторил Сева в трубке. Он услышал шмыганье ее носа… Черт.

И хотя Лора не собиралась даже звонить ему, теперь она, перемежая слова всхлипами, быстро и сумбурно рассказала все: как приехала к школе, как отправилась к почтовому ящику свекрови, как встретилась с ней – и как не смогла выдавить ни слова, позорно сбежала… Как сбегала всегда. Она не отдавала себе отчет в том, что голос Севы – единственный, который ей хотелось бы сейчас слышать и слушать.

– Я хочу видеть его, понимаешь! Не могу так больше, не могу… Но что я вообще могу? Я поджимаю хвост и отступаю, всегда отступаю! Если бы я не собралась уйти от Глеба, он был бы жив. Жив, понимаешь! Этого ужаса бы не случилось, и сейчас бы не происходило. Это я во всем виновата. Я убегаю, при каждом удобном случае я убегаю. И всегда так было! Я уходила гулять, когда ссорились мама с папой. Я сбежала из их дома в Москву при первой возможности. И тут, потом… Вот где я оказалась! Такие, как я, не заслуживают…

– Хватит, – вдруг каменным тоном перебил Сева, и Лора замолчала на полувсхлипе. Прислушалась к его дыханию в трубке.

– Перестань думать только о себе. Перестань себя жалеть. Ты ведь взрослая женщина. Сильная и самостоятельная. Перестань устраивать истерики и метаться. Ты знаешь, что надо делать, так что иди и сделай.

– Я не могу… – прошептала Лора, вспоминая ту мощь, что гнала ее из подъезда свекрови. Это было схоже с тягой реактивного двигателя, с огнем из ракетного сопла.

Сева чуть слышно вздохнул. Она почти увидела его воочию, человека в безукоризненном костюме, стоящего в безликом офисе у огромного чистого окна, за которым высятся заколдованные башни Сити. Даже в субботу он принадлежит своей работе. Между нею и им сейчас лежала пропасть, шириной куда большей, чем этот город. Надо положить трубку и оставить его в покое, надо…

– Я скажу тебе кое-что, хорошо? – негромко отозвался Сева. – Однажды мы болтали с Алешей после урока. Он у тебя хороший пацан, сообразительный и добрый… И он вдруг спросил меня, есть ли у меня родители…

Лора почувствовала себя совсем нехорошо.

– Я ответил, что у меня есть только мама. А он поковырял пальцем в кучке опилок на столе и признался, что у него нет никого. Кроме бабушки. Но что ему бы хотелось, чтобы был хоть еще кто-то. А бабушка не разрешает заводить даже кота. И что он помнит о родителях совсем мало и боится, что со временем забудет и это… Я посоветовал ему писать дневник, потому что бумага сохранит каждое его слово…

– Что… он помнит?.. – Лора охрипла.

– А вот это не мое дело. Это принадлежит только ему и его родителям. Не мне, не бабушке.

Лора сжала пальцами переносицу. Она ломала голову, что же должна сказать в ответ, и слышала лишь шум крови в ушах.

«Всеволод, мы без вас не начинаем!» – пропел вдруг женский голосок где-то рядом с Севой. Лора вздрогнула, ощущая неприятный укол, поспешно пробормотала:

– Прости, я тебя отвлекаю. Пока, – и отключилась.

Вместо того чтобы сомневаться до тех пор, пока страх не охватит ее целиком и не обездвижит, Лора уже направилась к подъезду свекрови. Но вовремя заметила ту возле мусорного контейнера. Видимо, после встречи с Лорой Ирина Анатольевна не сразу нашла в себе силы выйти на улицу. Значит, эта встреча тоже выбила ее из колеи, решила Лора, и почувствовала себя ободренной.

– Ирина Анатольевна, постойте, – окликнула Лора женщину.

– Уходи, Лора, нечего тебе тут делать, – резко отозвалась та, кажется, ничуть не удивленная.

– Нет, не уйду. Я довольно уже уходила, но не сегодня. Мне нужно увидеться с Алешей.

– Только через мой труп. – Ирина Анатольевна скрестила на груди руки и стала похожа на прежнюю, грозную. – Ты ему никто, он про тебя и не помнит.

– Помнит. – Радость шевельнулась в сердце Лоры. – Я ему нужна.

Ирина Анатольевна покачала головой.

– Мальчику нужна мать, – добавила Лора. И запоздало прикусила язык. Ирина Анатольевна взглянула на нее исподлобья, и глаза ее загорелись нехорошим огнем:

– Нужна мать? Я всегда считала, что мальчикам больше нужен отец. Сказать тебе, где отец Алеши? Где мой Глеб? Напомнить?

Лора на мгновение утратила решимость. И пропустила ход.

– Молчишь… И правильно, помалкивай. Если ты думаешь, что меня можно купить твоими жалкими подачками – то можешь засунуть себе эти деньги куда хочешь. Я воспитываю внука одна, и воспитываю его хорошо. Он накормлен, одет, обут, и ничего не знает о тебе. Потому что то, что ты сделала, не должно погубить и его тоже. Поняла меня? Лора, ты слышишь меня?

– Слышу.

Казалось бы, от таких слов Лора всегда чувствовала себя провинившейся школьницей на ковре у директора. Но в этот раз все было иначе.

– И если ты еще раз заявишься сюда, я вызову полицию, и тебя снова посадят. Потому что по закону ты ему чужой человек. Родительских прав тебя лишили, слава богу. Ты не заслужила быть матерью и никогда не заслуживала, я всегда это знала. Теперь хоть какая-то справедливость…

Как сильно дрожат у нее пальцы, отстраненно заметила Лора. Ирина Анатольевна тоже поняла это и сцепила руки за спиной.

– Позвольте мне хотя бы…

– Нет, ничего я тебе не позволю, – зашипела Ирина Анатольевна, наклоняясь к бывшей невестке. – Я могу забыть, как открывается кран, и что значит слово «пунктуация», и возможно, я когда-нибудь стану ходить под себя. Но я до последнего своего вздоха не забуду, что ты убила моего сына.

Правда ранит больнее всего. Еще час назад Лора бы после этих слов отпрянула. Но не теперь. Поэтому она говорила уверенно и спокойно: