Елена Вернер - Черный клевер

Мимо прокатила на самокате женщина лет пятидесяти, полная, балахонисто одетая, но с приветливой улыбкой, лихо отталкивающаяся ногой от мостовой и подставляющая лицо ветерку. Лора невольно залюбовалась ее жизнерадостностью и проводила глазами, а потом добрела до памятника, в народе носящего название «памятника порокам» [13], и задумчиво принялась изучать его. Странно, за долгие годы жизни в городе она никогда прежде не останавливалась вот так, чтобы рассмотреть его более пристально, со всеми подробностями, и теперь почувствовала, как живот холодеет нехорошим волнением.

Дети с завязанными глазами, мальчик и девочка, в окружении мерзких существ, олицетворяющих людские пороки. Дети во что-то играют, простирая руки, и рано или поздно наткнутся на тварей, которые их окружают. А мальчик, мальчик так похож на Алешу, что становится жутко. Хочется броситься к ним обоим, схватить под мышку и унести подальше.

С набережной подул ветер, подхватывая сухую листву каштанов, и Лора поежилась. Сощурилась, чтобы прочитать по порядку: Наркомания, Проституция, Воровство, Алкоголизм, Невежество, Лжеученость, Пропаганда насилия, Садизм, Беспамятство, Эксплуатация детского труда, Нищета и Война. Посередине, главная над всеми, возвышалась фигура с телом в виде гроба, с закрытыми глазами, заткнутыми ушами и сложенными на груди руками. Это было Равнодушие. Астанина пыталась нащупать что-то важное в словах Ирины Анатольевны, все еще крутившихся в голове. Ту фразу, что была заточена и болезненна, как каменная крошка под натертой до волдырей пяткой, но все-таки имела иной, главный смысл. И каким-то образом те слова относились к этой скульптурной композиции, от которой кровь стыла в жилах. Что же, что же?…

– Адский хороводец, – раздалось над ухом. Лора с облегчением отвернулась от тягостного зрелища и даже улыбнулась Севе:

– Ты не в костюме. Но ведь с работы? «Всеволод, мы без вас не начинаем», – поддразнила она.

– А ты внимательна, когда хочешь. Да, субботние переговоры позволяют стиль кэжуал. – Сева крутанулся на пятках, с грацией какого-нибудь фотомодельного мальчика демонстрируя пиджак из мягкой замши и узкие брюки. И вдруг потянул носом воздух, приблизившись к Лоре на полшага.

Он ничего не сказал, но по взгляду Лора поняла, что он почуял ее духи – и даже одобрил их. И тем приятней, что он не озвучил этого. Есть, оказывается, особое удовольствие в том, чтобы не произносить то, о чем догадались оба.

– Ну что, рассказывай, – велел Сева. – Подробно, что тебе говорила свекровь и как именно.

– Зачем тебе это? – опешила Лора, не ожидав такой резкой смены курса.

Сева чуть не подавился воздухом:

– Ты мой друг. Если ты еще не заметила, я довольно серьезно участвую в твоей жизни. И ты, кажется, не против.

– Спорный вопрос, – подхватила Лора его игривый тон, надеясь увести разговор в другое русло, но не тут-то было.

– Выкладывай, – непререкаемо приказал Сева.

Лора со вздохом подчинилась и принялась рассказывать. Она и сама хотела восстановить в памяти сцену разговора с Ириной Анатоль-евной, ведь ее не отпускало ощущение, что она проглядела, пропустила нечто судьбоносное. Намек, который должна была распознать. Ключ, который смог бы открыть сковывающие ее жизнь цепи.

Сева Корнеев, сцепив руки в «замок» и упершись носом в костяшки пальцев, слушал ее не перебивая. Ветер играл длинным концом его полосатого шарфа.

– Здесь что-то не так, – покачал он головой, стоило Лоре замолчать. – Если бы она хотела, чтобы ты отступилась, стала бы она тебя подзуживать? Злить? Не думаю. Такое ощущение, что она подталкивает тебя к серьезным шагам на сближение, но при этом сама себе в этом не признается. Сравнивает тебя и себя, ставит себя в пример – зачем, если не хочешь, чтобы примеру последовали?

– По-моему, это тень на плетень… – вздохнула Лора. – Просто ты не знаешь Ирину Анатольевну Гордееву. Да и к чему ей хотеть сближения? Она ненавидит меня. Она сказала Алеше, что я умерла! Чистая, стопроцентная ненависть. В общем, ты хочешь видеть второе дно, где его нет и в помине.

– А ты, по-моему, мало что смыслишь в жизни, – отрезал Сева, лишь отчасти смягчив слова улыбкой.

– Хорошо. Отлично!

– Надо подумать. – Сева пропустил саркастическую холодность Лориных слов. – И, возможно, кое-что разузнать. Сведений маловато.

Лора застонала:

– Давай хоть пять минут не будем говорить о моей бывшей свекрови?

Сева сделал большие глаза, и в их радужных оболочках отразилось теплое сентябрьское солнце.

– А ты изменилась сегодня, – сказал он. – Совсем другая. Не то проснулась, не то осмелела. Мне нравится. Так чем ты хочешь заняться?

Вид у него стал до невозможности многозначительный и плутовской. Невероятно, как этот человек может так быстро переключаться, перестраиваться? В прошлой жизни он явно был авантюристом или мошенником.

А может, фокусником.

Подслушав ее мысли, Сева поднял с тротуара несколько каштанов, выбрал те, что побольше и покрасивее – точь-в-точь красное дерево с лаком, – и принялся жонглировать. Причем получалось у него здорово.

– Ума не приложу, где ты научился еще и этому! Если сможешь ехать на мотоцикле, продолжая вытворять такие вот штуки…

– То буду похож на циркового медведя, – подхватил Сева. Словил четыре каштана одной рукой и как ни в чем не бывало сунул их в карман Лориной куртки.

Астанина воспротивилась: «Эй, ну что ты творишь?» – стараясь не подать виду, что заметила, какие горячие у Севы руки. Даже сквозь ткань.

17.39

Промчаться по Городу на мотоцикле… Лора давно подозревала, что не стоять в пробках и на любом светофоре быть первой – это несравнимо ни с чем, но теперешняя поездка даже превзошла ее ожидания. Конечно, нет никакого шлема, мощь железного зверя под пятой точкой, ветер в лицо: были бы у нее длинные волосы вместо пепельного ежика, и она была бы похожа на героиню фильма. А впрочем, какие они с Севой герои? Смешно. Но все равно держать его, прижиматься грудью к его крепкой спине оказалось приятно и даже отчего-то волнительно, и когда двигатель мотоцикла замолчал возле Пушкинской, Лора вздохнула почти разочарованно.

– Я так понимаю, – уточнил Корнеев, – ты устроила себе выходной?

– Скорее, перерыв, – спокойно, без иронии пояснила Лора. – К вечеру нужно будет возвращаться к работе.

Они медленным шагом направились вдоль бульваров. Возле памятника Пушкину ждали друг друга люди, назначившие встречу по общемосковскому обыкновению, маленькая девочка в желтом комбинезоне руками ловила листья в воде фонтана.

– Скажи, почему ты стала заниматься извозом? – полюбопытствовал Сева.

– С судимостью не так-то легко устроиться. А есть что-то надо.