Джоэль Данн - Синдром Фауста

– Скажи спасибо, что так, – хмыкнул я.

– Не смейтесь, Руди. Я всегда так мечтала об отцовской ласке…

– Ты попала в самую точку, – усмехнулся я. – Извечная беда женщин: мечтают об одном, а спят с другим.

– Руди, – приблизила она ко мне свои голубые глаза, в которых начинала закипать буря, – не думайте, я пришла к вам не из-за этого…

– Ты обиделась?

– Такого, как вы, у меня еще не было… Вы обволакиваете… Поднимаете… С вами летишь… Как на воздушном шаре…

На этот раз лодка опрокинулась на меня вместе с девчонкой, взмахивающей веслами…

В последнее время Селеста стала есть слишком много соленого и острого.

– Это очень вредно, – заметил я глубокомысленно.

Она посмотрела на меня сверху вниз. В настороженной латиноамериканской зелени ее глаз сверкнул пламенный язычок неприятного сюрприза. Но тревога оказалась ложной. Ничего не произошло.

А на следующий вечер, когда Селеста была на занятиях в колледже, мне позвонила Абби. Удар был нанесен сразу и в самое болезненное место. Она в этом плане – боксер-профессионал. При этом еще и любуется самой собой.

– Селеста беременна.

– Что? – ошарашенно спросил я. – Ты шутишь?!

– Не очень, – хмыкнула Абби. – Уже больше двух месяцев.

В ее голосе я не уловил даже тени колебания. Ощущение было головокружительным. Так, наверное, чувствует себя будущий астронавт, впервые попавший в сурдокамеру. Пищеварительный тракт действует в обратном направлении. Еще немного, и ты выложишь все назад, не сходя с места.

– Почему она не сказала мне это сама? – выдавил я хрипло.

– Скорей всего, хотела тебя унизить…

Я готов был себя убить: как это я, опытный врач, и проморгал?! Только потом вспомнил, что нескольких месяцев она пудрила мне мозги со сроками месячных. Значит – врала!..

Не хватало мне только в шестьдесят два года стать новоиспеченным папашей! От одной лишь этой мысли у меня высохло во рту и запершило в горле. Будь здесь Руди, мы обдумали бы это вдвоем, но он в Нью-Йорке. Нежится с малолетками…

Впервые я встретил Селесту лет десять назад. Она тогда мыла парадные. И в моем доме тоже. Оказалось – бежала с Кубы, Встречаясь на лестнице, мы перебрасывались с ней шуточками. По-английски она тогда говорила довольно скованно.

Вначале я предложил ей убирать у себя в квартире. Потом – пару раз в неделю готовить. Она тут же согласилась. Делала все это Селеста безмолвно и рьяно. Я стал замечать, что, когда она со мной разговаривает, ее непроницаемые зеленые глаза начинают светиться, а на губах появляется улыбка. Довольно долго для меня это оставалось игрой. Такое не может не понравиться любому мужику. Как-то утром я пораньше уехал в клинику. Мне кое-что надо было сделать. А моя очередная пассия все еще продолжала нежиться в постели. Открыв своим ключом дверь, Селеста устроила ей скандал. «Эй ты, лахудра! Больше не смей здесь появляться! Я – моложе, красивей и могу трахаться в десять раз лучше!» Селеста стояла, уперев руки в бока, с пылесосом в руках, и еще специально приоткрыла входную дверь. По-видимому, чтобы любой, кто находился в парадной, мог это слышать.

Взбешенная таким поворотом, капризная Афродита вызвонила меня. А я… я еле сдержался, чтобы не расхохотаться в ответ на поток ее женской ярости.

– Ты – козел, Чарли, дешевка в штанах! Это же надо – пугаться с такой нахальной и вульгарной бабенкой?! Имей ее до отвала…

Самое смешное, что с Селестой на тот момент у меня ничего еще не было.

Вечером, открыв дверь своей квартиры, я увидел на пороге потрепанный чемодан.

Расставив посреди комнаты гладильную доску, Селеста гладила мои рубашки. Пахло паром и недосушенным бельем.

– Эй, а у меня ты спросила?

– Сначала попробуй, а потом реши, – ответила она.

Селесте исполнилось тогда двадцать шесть, мне – пятьдесят два. Я был вдвое старше: в возрасте ее отца. Тот всю жизнь рыбачил и брал ее с собой в море. Жизнь их не баловала: Селеста была старшей из пятерых детей.

Глядя, как она наклоняется, чтобы взять из таза очередную рубашку, я не мог оторвать глаз от ее бедер. Они у нее были крупные, загорелые, без единой вены и неровности. Видно, она это заметила, потому что, повесив рубашку на спинку стула и отставив в сторону утюг, спросила:

– Хочешь сейчас или ночью?

Я усмехнулся. Селеста, окинув меня оценивающим взглядом, стала деловито раздеваться. Сняв с себя все и оставшись обнаженной, она села на кровать, ожидая меня.

У нее не только бедра – все тело было плотным, упругим и сильным. Никаких жировых складок или вмятин. Сексом она занималась охотно, без интеллигентских штучек-дрючек. В ней подкупало что-то очень нормальное, здоровое. Не испорченное изысками и комплексами. Селеста отдавалась так же естественно, как дышала, ела, пила и ходила. А, кроме того, она избавила меня от изрядно наскучившего мне жеманства и корыстной неискренности партнерш по постели.

Через год она сама устроилась в колледж. По утрам и днем помогала мне в клинике, а несколько раз в неделю вечерами ездила в колледж. Быстрая, ловкая, схватывающая все на лету, она не теряла время на подруг, не болтала с соседками и никогда ничего не требовала. Одевалась со вкусом, но скромно, а хозяйство вела так экономно, что я иногда над ней подтрунивал. Позволь себе Селеста хоть раз что-нибудь лишнее, я бы быстренько ее выпроводил. Но она зарекомендовала себя не только как опытная экономка, но и как идеальная любовница. Следила за моим настроением, мгновенно под него подлаживалась. И если чувствовала, что я хочу побыть один, старалась не попадаться на глаза.

В тот вечер, когда мне позвонила Абби, Селеста вернулась из колледжа поздно. У нее была контрольная. Ни слова не говоря, я стал накрывать на стол. Расставил тарелки, положил ножи с вилками и два бокала для вина. Селеста возилась на кухне. Я видел, как она включила печку-микроволновку и положила туда разогреваться ужин. Но почему-то отошла сразу и как-то странно и неловко прислонилась к холодильнику. Но длилось это очень недолго.

Я открыл бутылку австралийского вина и подождал, пока она вытащит из микроволновки паштиду. [13]А когда она села, как ни в чем не бывало спросил:

– Выпьешь немножко?

– Нет, устала, – сказала она, вздохнув. – Пей сам, если хочешь.

Ковыряя вилкой в тарелке, я приглядывался к ней, стараясь не обращать на себя внимание. Есть мне вовсе не хотелось, но показывать ей это я вовсе не собирался. Если бросала на меня взгляд, отводил глаза. Порой она еле заметно сжимала губы, но тут же возвращала лицу прежнее выражение. И как это я раньше не замечал? Муж всегда все узнает последним. Но я не был ей мужем…

– Звонила Абби, – произнес я будничным голосом.