Счастье за углом

— Ты что устроил? Решил поплавать в ручье? У тебя теперь кожа синяя!

Он всматривался в меня, словно я была миражом, и все время пытался подцепить что-то из кармана своей куртки. Этим «чем-то» оказалась мокрая коричневая перчатка. Я узнала ее, и сердце оборвалось.

— О нет. Ты поехал на ферму меня искать. И решил, что я утонула в пруду?

Он кивнул.

К черту приличия. Я обернула рубашку вокруг талии, сделав подобие юбки. И попыталась забыть о том факте, что лифчик почти не скрывает мою грудь и что мне нечем прикрыть все уродство рубцов на лице, шее, руке и торсе. Нижней рубашкой я вытерла Томасу волосы. Он наклонился, чтобы мне было удобнее, и его нос застыл в дюйме от моей груди.

На мое мрачное: «Нравится вид?» — он только захихикал. Странный был смех, учитывая ритм, который отбивали его зубы.

Я стянула куртку с его плеч. Под ней оказался старый джемпер «Нью-Йорк Джайентс». Куртка с громким мокрым звуком упала на пол. Я сдернула свою с зеркала и набросила ему на плечи. А потом схватила дрожащие ладони Томаса и погрузила их в раковину с теплой водой.

— Когда согреешься и сможешь говорить, — сказала я, — можешь кричать на меня за то, что доставила столько неприятностей. Но помни: я не просила обо мне волноваться. Никогда не просила.

Он вынул руки из воды, взял мои ладони и прижал к своей груди, качая головой.

Язык жестов . Бесполезно. Я ничего не мог с собой поделать.

А я вглядывалась в него с нарастающим удивлением. Где он был всю мою жизнь, почему я не встретила его до того, как превратилась в комок шрамов и невроза? Ледяная вода капала с его бороды мне на пальцы. Я запустила руки в этот мокрый комок волос и потянула на себя.

— Просто чудо, что эта… овчина не утащила тебя на дно. Ты требовал, чтобы я ради тебя сняла маску. Теперь твоя очередь расстаться с этим… волосатым альбатросом. Ты тоже можешь. Иначе она превратится в висячий айсберг.

Он нахмурился, вздрогнул, помотал головой, но я опять потянула за бороду, и он наконец пожал плечами. Пришлось наклоняться за рюкзаком и рыться в груде протеиновых батончиков. А разогнулась я, уже сжимая огромный карманный нож.

— За эту штучку бойскауты запинали бы бабушку, — гордо заявила я.

Скрутила его бороду под подбородком и перерезала, как толстый канат. Когда последние пряди поддались под ножом, у меня в руке остались полметра каштановой шерсти. Я победно взмахнула ими, как вражеским скальпом. Томас ответил несчастным взглядом.

Я фыркнула.

— Не плачь, у тебя остался кусок бороды. Подстрижешь, подкрасишь хной — и сойдешь за профессора гуманитария или за поклонника «Lynyrd Skynyrd». Особенно с хвостиком.

— «Ф-фриберд» р-рулит.

— Ага. «Lynyrd Skynyrd» даром не прошли.

Затолкав промокшую бороду в мусорную корзину, я набрала в раковину новую порцию теплой воды. Томас очень хорошо притворялся, что не рассматривает шрам на моей руке, уходящий под мышку и опускающийся до правого бедра.

— Да, мне стоит одеться, прежде чем заходить в кафе, — мрачно сказала я. — Но пока что, — я ткнула двумя пальцами в направлении его глаз и провела траекторию к моим, — подними глазки, приятель, и смотри вот сюда. Ага, выше.

Он выгнул бровь, но подчинился. Я сняла рубашку с талии, надела, застегнула, натянула штаны и сунула босые ноги в сырые ботинки. А потом подняла с пола заплатку от термобелья и сунула ее, как слюнявчик, за ворот его мокрого футбольного джемпера.

— Сувенир от меня. Может, впитает немного воды из остатков твоих зарослей.

В уголке его рта появился намек на улыбку. Губы все еще не утратили синеватый оттенок, но они были красивыми, чувственными и пухлыми.

— Было бы забавней… — он говорил медленно, пытаясь унять стучащие зубы, — если бы мы оказались в том фильме… где раздевались, чтобы согреться… теплом живых тел.

Я подняла свой шарф, тот самый шарф, в котором надеялась спрятать лицо при встрече с Дельтой. И вытерла лицо Томаса одним из концов мягкой ткани, а сухую часть обернула вокруг его шеи. Он вежливо флиртовал, но это была лишь обычная вежливость. А я, как никогда явно, ощущала шрамы на своей коже.

— Прости, но в этом фильме я должна обогнать сумасшедшего козла, чтоб принести тебе полотенца и смену одежды.

— Ч-черт, — сказал он.

Бэнгер вложил в погоню все силы, но я очутилась на заднем крыльце кафе, опередив его злобные рога на целый корпус. Я взлетела на заваленное ящиками крыльцо, рванула входную дверь, а потом и деревянную белую дверь в кухню. На вежливость вроде «Можно войти?» у меня не было времени. Я пулей влетела внутрь, захлопнула дверь и вздрогнула от удара, с которым Бэнгер в нее попал.

Из-за кухонной стойки выглянули трое и уставились на меня. Ну естественно, растрепанная незнакомка без верхней одежды, влетающая на вашу кухню в измятых остатках туристического снаряжения не может не насторожить. Я присмотрелась к ним и затаила дыхание. Томас прислал мне столько снимков семейства Дельты, что я узнала всех троих с первого взгляда: маленькая женщина лет сорока, с копной каштановых волос и россыпью веснушек — Клео. На груди у нее золотой крест, на руках браслеты с вопросом «Что бы сделал Иисус?». Большой коренастый Джеб с военной татуировкой на предплечье и темными волосами, которые ему лень было расчесывать. А рядом — его жена Бека, высокая, рыжеволосая женщина с четырьмя золотыми колечками в одном ухе и тремя «гвоздиками» с бриллиантами в другом.

Судя по их изумленным взглядам, они не только не знали, кто я, они откровенно ждали, когда я достану ружье и начну их грабить.

— Привет, — выдохнула я наконец. — Я знаю, что все это очень внезапно, однако…

Но я осеклась, когда в кухню влетела Дельта. Сначала она меня не увидела, ее занимал телефон, который она прижимала плечом к уху.

— Я сказала Томасу, что дам ему время поискать Кэти в домике Мэри Ив, — говорила она. — Но ее нет слишком долго, и я не собираюсь терять ни секунды. Пайк, она могла упасть с утеса. Потеряться в лесу и замерзнуть! Звони всем, до кого дозвонишься. Вытряси из лесной службы вертолет! И достань мне ищеек! Кэти городская девочка, у нас она — как котенок, как маленький новорожденный котенок…

— Дельта, — хрипло сказала я. Увидев ее впервые, я среагировала куда сильнее, чем думала. — Мяу.

Дельта вскинула голову и посмотрела меня.

— Наплюй! — завопила она в телефон. — Она уже здесь!

Распахнув объятия, Дельта бросилась ко мне. Телефон улетел куда-то в горшок с фасолью.

— Кузина Кэти!

— Кузина Дельта. Прости, что напугала тебя…

— Главное, что ты жива, что ты в порядке, что ты здесь!

Шмяк. Она сгребла меня в объятия. Он Дельты пахло мукой и маслом. И она была на голову ниже меня. Почти седая темноволосая макушка щекотала мне подбородок, мягкая, как пуховка для пудры. Тело у Дельты было мягким, но сильным. Меня словно обнял оживший бисквит. Дельта раскачивала меня из стороны в сторону. Хлопала по спине. А я обняла ее за плечи и прижалась здоровой щекой к ее волосам. От ее прикосновений я растаяла, заулыбалась и расплакалась. Она была моей кузиной. И бисквитом. А я была ее подливкой.