Кристина Додд - Джентльмен-разбойник

Майкл коротко рассмеялся.

– Возможно. Но я хочу знать, кто ты, Эмма Чегуидден. Как ты намереваешься распорядиться своей жизнью? Станешь принцессой Морикадии?

– Нет! – Эмма вздрогнула от отвращения. – Нет.

– Ты могла бы сделать здесь много хорошего, влияя на Сандре, чтобы смягчить его нрав. Пожертвуй собой ради других.

– Нет!

– Тогда соглашайся на герцогиню Невитт.

– Ты смеешься надо мной!

– Я похож на насмешника?

Эмма отвернулась, потому что идея стать женой Майкла и всю жизнь быть рядом с ним влекла ее, как Полярная звезда – стрелку компаса.

Как он был нужен ей!

– Тогда поступай так, как нравится.

– Что ты имеешь в виду? – Она оглянулась на Майкла.

– Ты уже не та робкая компаньонка, способная заблудиться в лесу или в королевском дворце. Ты изменилась, Эмма Чегуидден. Теперь ты отважная амазонка и делаешь то, что считаешь правильным, несмотря на мои возражения.

Майкл видит ее такой? Амазонкой? Сейчас Эмма себя ею не чувствовала. Ее ноги ныли от верховой езды и любовной битвы, она устала от столь интенсивных и многократных финалов, что заставляли ее кричать от восторга.

– Подумай об этом. Ты ничего не боишься и можешь стать кем захочешь. Поэтому будь моей. – Майкл нежно поцеловал Эмму в лоб, в щеку, в губы. – Выходи за меня.

– Это принадлежало моему отцу. – Эмея показала Эликсабет фигурку лошади, искусно вырезанную и отполированную. – Один из наших слуг-морикадийцев сделал это из дуба, и отец купил ее. У них отобрали земли… ну, ты знаешь.

– Де Гиньяры.

– Да. Смотри, какое мастерство. – Эмея повернула статуэтку к льющемуся в окно солнечному свету. – Большинство морикадийцев теперь не ездят верхом. У них нет денег, чтобы держать лошадей.

– Мне нравятся лошади! – пылко сказала Эликсабет.

– Да, морикадийцы чувствуют этих животных. В этой вещице видно уважение к ним и восхищение их красотой. – Эмея нежно погладила дерево.

Мебель в ее спальне и во всем доме была закрыта чехлами, слуги уволены. Осталось запереть двери и уехать.

Эмея никому не признавалась, даже своей лучшей подруге Элеоноре, в том, что после смерти Рики чувствовала себя свободной. Она никогда не вернется.

– Держи. – Она порывисто вручила Эликсабет фигурку.

– Нет-нет, это ваше. Вам отец подарил! – Эликсабет пыталась вернуть статуэтку.

– Я еду в Италию, а морикадийская лошадь должна остаться в Морикадии. – Эмея взъерошила волосы девочки. – Сохрани это на память обо мне.

Внезапно зазвенели стекла. Эмея и девочка в тревоге переглянулись.

– Здесь никого нет, – прошептала Эликсабет. – Дом пуст.

– Слуги Фанчера должны прислать повозку. Думаешь, они въехали прямо в холл? – Эмея недовольно сморщила нос. – Мне не хотелось бы задерживаться и наводить порядок. – Она посмотрела на последний сундук. – Я почти закончила. Иди посмотри.

– Нет! Пожалуйста, леди де Гиньяр! – Девочка кинулась к ней, прижимая к худенькой груди фигурку лошади. – Не нравится мне это место.

Эмея оглядела пустую спальню.

– Но почему, детка?

– Из-за призраков!

Эмея рассмеялась, потом сообразила, что поступила бессердечно. Малышка действительно испугана.

– Клянусь, тут нет никаких призраков. Здесь никто не умирал. Дом новый, и когда мы жили здесь, никаких призраков не видели, – успокаивающим тоном сказала она.

Снова они услышали удар со стороны фасада.

– Тогда это сам дом, – прошептала Эликсабет. – Дом плохой.

– Милая, это не дом шумит. И не привидения. Или телега ударилась о стену, или… – Лицо Эмеи посветлело, когда эта мысль пришла ей в голову. – Или кто-то пытается привлечь наше внимание. Иди посмотри, и расскажешь мне.

Эликсабет в испуге округлила глаза.

– Иди, – потрепала ее по спине Эмея. – Обещаю, никто не выпрыгнет из-за угла и не завоет.

Эликсабет сделала реверанс и выскользнула из комнаты.

Эмея закончила упаковывать вещи, оглядела комнату и усмехнулась. Эликсабет в этом доме пугали привидения. Эмею пугал мужчина, живший здесь с ней, и теперь, когда Рики умер, Эмея знала, что это место безопасно.

Когда она думала об Италии, о солнце, виноградниках, искусстве и музыке, ей хотелось плакать от радости. Она хотела расцеловать Эмму, которая все это придумала, и обнять лорда Фанчера, позволившего это осуществить. Но главное, ей было жаль расставаться с Элеонорой. Эмея молилась, чтобы та сохранила свои иллюзии о Сандре и Морикадии, поскольку если Элеонора когда-нибудь узнает, каков ее дорогой кузен на самом деле… Нет, добросердечная Элеонора не заслуживает таких огорчений.

Эмея посмотрела на дверь. Эликсабет уже должна была вернуться.

Неужели девочка упала и теперь не может идти?

Эмея нахмурилась.

Что за удары они слышали? Она… она послала Эликсабет в руки грабителей?

– Ох, Эмея. – Ругая себя, она вышла в коридор. – Какая ты глупая. Почему ты сразу об этом не подумала? – Леди де Гиньяр поспешила к лестнице, которая, поворачивая, спускалась вниз. Как и у Фанчеров, в доме была длинная высокая галерея, нависавшая над холлом.

В отличие от дома Фанчеров все здесь было белого цвета.

Ах, когда она доберется до Италии, цвет будет повсюду. Лаванда в вазах, стены цвета охры, с золотым декором, темно-синие бархатные шторы. Ей будет тепло, и она будет счастлива…

Детское тельце лежало на полу галереи.

Эликсабет!

– Господи! – Эмея подбежала к ней. – Что случилось? Ты можешь говорить?

Эликсабет застонала. Ее веки затрепетали и приоткрылись.

Кровь сочилась из полукруглой ранки на лбу.

Эмея провела вдоль раны пальцем. Похоже, что девочку ударили.

Эликсабет смотрела на фигурку лошади, зажатую в руке, и нахмурилась, ее взгляд затуманился.

– Ты помнишь, что случилось? – спросила Эмея.

Эликсабет подняла глаза.

– Леди де Гиньяр… откуда вы? Как я здесь оказалась?

Ее взгляд сосредоточился на чем-то позади Эмеи. Закричав, девочка изо всех сил попыталась сесть.

Эмея полуобернулась. Она мельком увидела кого-то… человека, сильного и высокого.

Он схватил ее сзади за воротник и талию.

Она завизжала.

– Что вы тут делаете? – кричала Эмея, выкручиваясь и пытаясь посмотреть на него.

Эликсабет заворчала, как собака, собиравшаяся вцепиться в кость, и схватила его за сапог.

Мужчина что есть силы пнул девочку, снова швырнув на пол.

Эмея с криком сопротивлялась.

Он поднял ее над балюстрадой.

На какой-то краткий миг она увидела мраморный пол далеко внизу.

Незнакомец разжал руки.

Жан-Пьер видел, как она ударилась об пол, издав сдавленный стон.

Эмея лежала ничком, вытянув руки в стороны. Кровь растекалась вокруг ее головы. Леди де Гиньяр не двигалась. Она была мертва и больше не могла распространять скандальные слухи о Мстителе.