Наташа Апрелева - Посторонним В.

– А я на прошлой неделе был в Египте, – вступил инженер Петя, хлюпая чаем, – так там было двадцать пять, ветер только достал.

– А вот в Доминиканской Респууублике, – промурлыкала я, – плюс триииидцать, и во-даааа – двадцать семь…

– Это тебе подружка из Эстонии написала? – спросил инженер Петя.

– На Гизметео посмотрела, – с достоинством ответила я, – люблю знать погоду в разных там точках. Земного шара. На параллелях и меридианах.

– Хочу тридцать градусов, хочу! – проныла Лена с набитым шоколадом ртом. – В Австралии еще жара как бы всегда.

– А в Африке? В Найроби?

– Что такое на хрен за Найроби? – Ленка все-таки очень невежественна географически. (Всем известно, что Найроби, это столица… посмотрю в Яндексе и узнаю, делов-то. Кении, я почти угадала.)

Вокруг нас уютно разместились два мокрых зонта и мое Черное Пальто, распятое для просушки.

00.05

Не успели мы с коллегами переговорить обо всех странных местах, где бывает тепло, приехало Кладбище. И не одно. С цветком. Антуриум ред лав – было начертано на ярком пакете.

Кладбище с приветливой улыбкой распотрошило упаковку. На меня вытаращились красные (ред), наверное, цветки в форме полусердец (лав?), вокруг них глянцевели твердые на взгляд листья.

Я не поклонница цветов. Особенно же мне неприятны комнатные растения, явно претендующие на уход.

(Правда, натюрморты с вазами и т. п. я очень уважаю. Вспоминается рассказ Роальда Даля о художнике-портретисте, который, чтобы добиться необходимого сходства, первоначально убивал своих моделей.)

А теперь вот это, ред лав. Оставила его в конторе.

00.30

В обед встречались с Эмилией, пили кофе в «Белой Чашке», сфотографировались для флеш-моба в туалете вместе, получилось прикольно, там сплошные зеркала с рисунками поверх, красиво, необычно.

Познакомились с Эмилией мы сто пятьдесят шесть лет назад, в рекламном агентстве, она пришла устраиваться на работу.

Вступительное слово перед ней держала местная знаменитость – Жанна, которую точно охарактеризовал крепко недолюбливавший ее Олаф: «Если бы глупость имела крылья, Жанна бы парила под потолком». В конце приветственной речи она душевно произнесла: «И не надо бояться дружеского соперничества. Это – нормально, это – правильно, и это – по-европейски».

Работу Эмилия получила, а эти золотые слова до сих пор у нас в употреблении.

Сегодня Эмилия была свирепа и в кожаных бриджах.

– Достали меня все, – отрывисто сказала, – и муж достал, и Абонент достал, и мама с бабушкой тоже.

Абонентом называется подругино любимое существо, московский озорной гуляка Левушка, убежденный, между прочим, холостяк. С Эмилией их связывают непростые, мучительные отношения, каждую минуту рискующие трагически прерваться, все это продолжается уже лет восемь или даже девять.

– Забодал он меня, «поехали на Кипр, у меня таймшер», «поехали на Кипр, у меня таймшер», бубнит и бубнит, хоть в «аську» не выходи, а то, что у меня ребенок – раз, муж – два и работа – три, ему до сама знаешь чего… А сюда приехать – это он нет, это ему не с руки… На Новый год приезжал, и все! Вот ты скажи, это по-мужски? Это красиво вообще?

– К примеру, вендиспансер на Чебью. Врачи – евреи, пациенты – русские. Это – по-коммунистически? – находчиво ответила я цитатой. [8]

Далее Эмилия рассказывала, что по совету своей кузины: «Милая моя! Нельзя в нашем возрасте общаться с мужчинами старше двадцати пяти лет!» – отправилась на романтическое свидание с невинным юношей, которое (свидание) было безнадежно испорчено разговором о политике. Взрослая Эмилия вспомнила, как горько рыдала в день смерти Брежнева, а невинный юноша залился краской и пробормотал, что он тогда еще не родился.

А я вот не рыдала, конечно, но в почетном карауле у портрета стояла, как не стоять.

«Только дедушка Ленин хороший был вождь» – спел Летов. Тоже давно.

01.00

Вчера с Лизой отводили Павлика на день рождения одноклассницы. Проистекало в боулинге, где мы с дочерью и сфотографировались в туалетной комнате. Старались, чтобы в кадр вошло взволнованное объявление «Не мойте в раковине обувь!». Вообще, смешные вещи можно увидеть в общественных уборных.

01.45

Насчет цветов. В средней школе в девочковой среде существовал такой опрос-тест, сейчас бы назвали определенно «флешмоб», главное всегда – договориться о терминах.

Так вот, спрашивалось: какой ты цветок? Или: какая ты птица (рыба? млекопитающее?)? Подавляющее большинство моих одноклассниц однообразно отвечали, конечно же: «роза», некоторые конкретизировали: «чайная роза» или там «алая/ белая», стремящиеся прослыть оригиналками говорили: «верблюжья колючка» или еще «орхидея». В те времена про орхидеи я знала из романов про сыщика Ниро Вульфа и из «Собаки Баскервилей»: «Орхидеи еще не зацвели…» Не помню, к какому растению приравнивала себя Вера-девочка, подозреваю, что просто ничего экстраординарного я выдумать по молодости лет и недостатку ума не сумела и предпочитала загадочно молчать. Или я могла заявить: «ромашка», потому что ромашка больше всего похожа на цветок как таковой. И рисовать просто: сердцевинка-кружок и лепестки.

Сейчас я поклонница хвоща. Мне нравится в нем то, что, отмирая зимой, весной он родится совершенно другим, ну кто так еще умеет, равняюсь на хвощ.

А по сути я из группы растений-паразитов, конечно, с их прекрасными названиями: повилика, омела, с их длинными цепкими щупальцами и длинными корнями, с их врожденным умением проникать своим растительным существом поглубже, поглубже, заполняя уже все пространства дерева-хозяина, забирая себе и воду, и питательные вещества (…своею речью твой наполню рот… [9]), а взамен предлагая сомнительные эстетические удовольствия: ветка омелы на Рождество.

В лучшем случае я могла бы возвыситься до симбиоза, типа какого-нибудь гриба. Мыслящего. Дети бы в школе отвечали в анкетах: «Мать: мыслящий гриб», – неплохо.

Несколько лет назад повсеместно продавалась милая книжка с боевым названием: «Избавься от паразитов! и живи без паразитов!» – сильная, должно быть, вещь.

02.00

Сегодня вечером заходил Ше, выпивал чаю, съедал печенье, проводил с ребенком Лизой проф-беседы. В этой нехитрой агитационной работе Ше буквально поднимается над землей и парит, иногда взмахивая серебряным крылом. Коротко темы его речей можно сформулировать так: «Почему я жалею, что выучился на врача» и «Врачом хорошо быть не в России».

Приводятся различные примеры: «Сдал уже дежурство, домой, тут сестра бежит, что такое, в четвертой женской приступ удушья, ага, прибегаю, оказывается, жуткая толстуха в грязном халате подавилась сырокопченой колбасой, которая ей запрещена, кстати, к употреблению, и что, засунул руку ей в пасть по локоть, вытащил здоровенный шмат, вот тебе и рабочие будни, ковыряться у селянок во рту, а я, между прочим, докторскую почти дописал, а что толку…»