Анна Богданова - Самая шикарная свадьба

– Как так? – в ужасе пролепетала вдовица.

– Ма, это правда навоз, – подтвердил Шурик и вдруг заметил меня. – А чо это она тут делает? – промычал он.

Мама, вдовица, вся с головы до ног перемазанная в нечистотах, Попова – одним словом, все разинув рты смотрели на меня.

– Мам, это твоя милая и добрейшая женщина со своим сыном меня похитили и все это время держали в холодном сарае!

И тут началось нечто неописуемое – похитители с Поповой бросились наутек, но им преградили путь Влас с другом Николая Ивановича, частным детективом.

Мама заключила меня в объятия и заревела белугой.

– Я думала, тебя убили, изнасиловали, в асфальт закатали! Я вообще не знала, что думать, деточка моя, кровинушка! – после этих слов она резко прекратила реветь и накинулась на вдовицу: – Лицемерка! Мерзавка! Вместе со мной мою дочь искала, а сама ее в заточении держала! Где мои коты? – неожиданно спросила моя родительница.

– За котиками, Поленька, в тот день, как вы в Москву уехали, сразу… Да, Шурик? Почти сразу после вас машина прибыла и всех их забрала. Для приюта, сказали.

– Как забрали? И моих? И Рыжика, и Дашку, и Яшку, и Пуську, и… Ах ты дрянь! – Мама была в ярости, а Попова как заржет:

– Ой, не могу! Ха! Ха! Ха! И Пусику, и Яндрыгу! Ой! Весех забрали! Ха! Ха! Ха!

– Я на вас, Эльвира Ан… короче, я на вас в суд подаю за похищение моей дочери!

– Не советую, Поленька, не советую. У меня на вас компромат имеется. Отойдем?

– Никуда я с вами не пойду!

И тут вдовица показала из-под полы пиджака уголок моей книги и, подойдя совсем близко к маме, сказала, улыбнувшись:

– Вы ведь не хотите, чтобы я рассказала Николаю Ивановичу о вашем любовнике Вене – охраннике ювелирного магазина? А?

– Да не приближайтесь вы ко мне! – Мама заткнула нос и, видимо, прикинув, что подавать в суд ей же дороже выйдет, крикнула: – Убирайтесь все к черту!

Вдовица с чадами вроде бы хотела удалиться, но что-то ее удерживало, и она вдруг выпалила:

– А навоз тоже можно продать! Сейчас ни у кого коров нет! Еще как купят для удобрения!

И до сих пор молчавший Николай Иванович прорезался:

– А что, мобыть, это и неплохая идея. А коко будем брать за литр?

Мама смотрела на него непонимающим взглядом и не могла вымолвить ни слова.

– Я думаю, шесть литров по семьдесят рублей. А что! Встанем у меня в магазинчике, прибыль пополам. Согласны?

– Хорошая мысля всегда приходит опосля, – согласился отчим.

– Может, Машеньку-то с моим Шуриком все-таки поженим? – простодушно спросила навозная муха.

Терпение Власа лопнуло, и он обрушился на вдовицу: мол, таким, как она и ее дети, не место на свободе. В заключение он пообещал показать им кузькину мать, а мне велел немедленно собрать свои вещи.

– Ну, если вы нами брезгуете, то вот, возьми, Маша, свой паспорт, – и карга протянула мне мой паспорт.

– Откуда он у вас?

– Так, порылась на досуге в твоих вещичках.

– Воровка! – взорвалась я и отправилась собирать вещи.

Пока я ковырялась в доме, произошло еще много событий. Во-первых, мама поругалась с Николаем Ивановичем, потому что он оказался предателем, согласившись торговать застоялым навозом в магазине на центральной, и единственной, площади райцентра, и потому что ему совершенно безразлична судьба собственных пушистиков. Во-вторых, родительница моя от Нонны Федоровны Поповой узнала всю историю с нефтью с самого начала.

Я вылетела из дома, подбежала к Николаю Ивановичу и, сказав «до свидания», отдала ему купленные в Москве лекарства «Суньмувчу» и «Чих-пых», о которых я совершенно забыла и вспомнила только тогда, когда собирала вещи. Мама решила ехать с нами – она надеялась застать своих питомцев еще в ветлечебнице.

– Когда это… эта… подействует? – окликнул меня отчим.

– Не раньше чем через месяц. Нужно принять курс! – крикнула я и побежала к машине.

Как потом оказалось (я сопоставила все события и прибавила к ним рассказ мамы), эпопея с нефтью началась еще весной, почти сразу после моего отъезда из деревни – в конце марта. Попова вдруг как с цепи сорвалась, стала неспокойна, забегала из дома в дом, что на нее было крайне непохоже. О том, что на нашем участке полно нефти, знала вся деревня, кроме мамы и Николая Ивановича.

Дело в том, что Нонне Федоровне взбрело в голову влезть на чердак собственного дома и поискать там какие-нибудь ненужные тряпки для уборки, потому что уж все извелись, а Пасха была не за горами. Там, на чердаке, среди кучи хлама она наткнулась на скрученный трубочкой плотный лист бумаги, где кем-то была начерчена какая-то схема чего-то. Попова прихватила вместе с тряпьем и этот «свиток». Всю неделю вместо того, чтобы наводить порядок в своей берлоге, Нонна Федоровна пыталась разгадать тайну древнего манускрипта. Сверху было написано: «План усадьбы Еремея Шпунькина за 1910 год», а Еремей Шпунькин жил как раз в том месте, где живем сейчас мы – об этом Шпунькине вся деревня до сих пор помнит (уж очень он был охоч до женского полу, и половина жителей деревни состояли с ним в родстве благодаря этому его пристрастию). Она крутила схему и так и эдак, но там были нарисованы только какие-то квадратики, треугольники, кружочки и буквы с цифрами. И разгадала! Вертела она вертела, а в этот момент по телевизору шла передача о добыче нефти в разных странах земного шара и показывали геологический разрез месторождений. И тут Попова нашла поразительное сходство между тем, что показывали в телевизоре, и схемой, которая лежала у нее перед носом. Я уверена, если б в тот момент по телевизору рассказывали о золотых приисках и показали бы какую-нибудь схему, Нонна Федоровна бегала бы по деревне и убеждала всех, что в недрах нашего участка полно золота.

Весть эта уже в ближайшую пятницу долетела до ушей Эльвиры Ананьевны, и с тех пор она принялась одаривать мою наивную маму тухлой рыбой для кошариков. Вдовица, не раздумывая и не сомневаясь, поверила Поповой, и теперь ее уже было не свернуть с выбранного пути, тем более что одним маневром она убила бы сразу двух зайцев – женила на мне своего придурковатого сына и одновременно стала бы олигархом. Она разработала грандиозный план, в осуществлении которого ей помогала теперь ее лучшая товарка Попова (за определенную сумму денег от продажи добытой в дальнейшем нефти на мировом рынке).

Именно Нонна Федоровна, увидев нас с мамой на клубничных грядках, на следующий же день рванула к вдовице и доложила все, что могла доложить, касаемо меня, не забыла передать и мои слова о том, что ноги моей в магазине на центральной, и единственной, площади не будет. Поэтому, как только мама с Николаем Ивановичем встали в очередь к вдовице, она выпихнула Шурика на улицу, велела разыскать меня и действовать немедленно. Был у него и помощник – сосед и одновременно муж той самой зазнобы, с которой Шурик крутил роман. Мужу не очень-то хотелось иметь оленьи рога, и он с удовольствием пошел на похищение невесты для Шурика, в надежде на то, что тот отвяжется наконец от его жены.