Анна Берсенева - Стильная жизнь

«А он уверен, что она счастлива! – с каким-то брезгливым сочувствием подумала она об Илье. – Ведь действительно уверен! Голливуд, продюсер… Он ничего не знает о своей матери, ничего не знает об отце. Он просто не способен этого знать, даже если бы очень захотел! Не дано…»

Он вдруг так жалок стал ей – Илья, тоже сидящий на сцене в числе других пирующих во время чумы.

«Зачем он согласился? – холодно, как о постороннем, подумала Аля. – Звездная тусовка, больше ничего не увидел. Неужели он не чувствует своей несравнимости, своей…»

Впервые в жизни она понимала, что такое могучая творческая сила, которая непостижимым образом живет в человеке, и волнами расходится от него, и всех берет в плен.

Мысли проносились в Алиной голове стремительно, порывисто, но были совершенно отчетливы. Теперь она понимала, отчего разошлись отец с сыном, – по сути понимала, не по обстоятельствам, потому что суть Ильи она знала всю, до донышка, а суть его отца до дна исчерпать было невозможно, но от одного прикосновения к ней замирало сердце.

… Аплодисменты гремели вокруг, неслись сверху, с балконов, актеры выходили на поклон, и невозможно было поверить, что все кончилось.

– Девушка, а цветочки-то? – игриво спросил тот самый молодой человек, от рукава которого она отцепляла цветочный стебель.

С трудом стряхнув оцепенение, Аля пробралась между рядами, сделала несколько шагов, отделявших ее от сцены. В глубине каждого цветка до сих пор дрожали разноцветные капли воды. Аля встряхнула букет, чтобы расправить его, и капли драгоценно сверкнули в сиянии театральных ламп.

Она подняла цветы вверх и протянула их Ивану Святых, стоящему на авансцене.

– Иван Антонович… – выговорила она. – Спасибо!

Только сейчас она разглядела то самое поразительное сходство с сыном, о котором все говорили, о котором знала и она; раньше было не до этого.

«Какое там сходство! – подумала Аля, глядя, как знакомым жестом Святых-старший протягивает ей руку, как сверкают золотым блеском его глаза. – Вот уж точно, сравнили кой-чего с пальцем!»

Эта неожиданно пришедшая на ум грубоватая поговорка развеселила ее, и она рассмеялась. И тут же подумала, что он удивится или, пожалуй, еще обидится на ее глупый смех. Но он улыбнулся сам и подмигнул красивой девушке.

– Что, милая, смешно? – негромко спросил Иван Святых. – Не заскучали, значит?

Аля кивнула и отошла в сторону, давая подойти другим зрителям, столпившимся в проходе между кресел.

Илья еще накануне предупредил, что после спектакля намечается банкет – здесь же, во мхатовском ресторане, и что он выйдет за Алей в фойе, когда зрители разойдутся.

Выходя из зала, Аля столкнулась с Венькой Есауловым.

– Ой, Веня, а я тебя не заметила! – обрадовалась она. – Я, правда, вообще никого не заметила… Какой он актер, Веня, я даже представить не могла!

Тут же она подумала, что Венька, пожалуй, решит, будто она говорит об Илье. Но он понял.

– Да, Иван Антонович… – согласился он. – Я, бывало, завидовал даже.

Аля удивилась его тону – какому-то равнодушному, безжизненному. Но удивилась мимолетно, не слишком отдаваясь удивлению. Впечатления обуревали ее, и очень уж не хотелось сейчас думать о вечных и унылых Венькиных проблемах.

– Пойдешь на банкет? – спросила она.

– Нет, – покачал головой Венька. – Ухожу.

– Куда? – машинально спросила Аля, прежде чем сообразила, что это в общем-то не ее дело.

– В студию, что ли, – по-прежнему вяло пожал он плечами.

– А-а, – протянула Аля. – Тогда пока?

– Прощай, Сашенька, – ответил Венька. – Ты такая сегодня красивая… И всегда!

Голос его как-то странно дрогнул, когда он это произнес, и равнодушие на миг сменилось в его глазах такой отчаянной тоской, что сердце у Али дрогнуло в такт его голосу. Но тут же этот огонек исчез, глаза его погасли, и, неловко махнув рукой, Венька быстро пошел по фойе к выходу.

Аля посмотрела ему вслед и подумала вдруг, что надо забыть обо всем – о банкете, даже о чудесном спектакле, даже о том, как играл Иван Антонович, – и бежать за ним…

Но это был странный и мимолетный порыв, без всякого смысла. Что она будет делать в этот вечер с Венькой? Да и хочет ли он, чтобы она навязала ему свое общество?

«Он же меня не звал, – вскользь подумала Аля. – И как же я сейчас уйду?»

Уходить ей совершенно не хотелось. Да и зачем? К тому же Илья как раз окликнул ее издалека, и мысли ее тут же переключились на другое.

Аля вдруг ясно поняла, что вот сейчас он подойдет, что-то скажет, и надо будет отвечать ему, высказывать впечатления, идти с ним на банкет…

«Какая тягость, боже мой, да я просто не выдержу!» – с тоской подумала она, глядя, как он идет ей навстречу по фойе.

Впрочем, ей очень хотелось еще раз увидеть Ивана Антоновича – в жизни, не на сцене, – и, вздохнув, она помахала Илье рукой.

Банкет был довольно роскошный, но Аля не обратила на это внимания. Разве что посмеялась вместе со всеми, когда внесли и поставили на стол огромного ледяного медведя. В лапах он держал ледяное лукошко, полное ягод, и лед с ягодами смотрелся весной очень необычно.

– Особый шик эти ледяшки. – Илья наклонился к ней. – И довольно дорогое удовольствие, кстати.

Аля ничего не ответила: она чувствовала, что ей сейчас одинаково безразличны и Илья, и медведь. Никогда такого с нею не было прежде, но она даже не успела удивиться своему состоянию.

Она глаз не сводила с Ивана Антоновича Святых. Ей даже самой неловко становилось, но она ничего не могла с собой поделать. Ей словно загадку хотелось разгадать: что же в нем есть такого, что не позволяет глаз от него отвести?

На первый взгляд ничего такого в нем не было. Во внешности Святых-старшего полностью отсутствовало то, что сразу бросалось в глаза во внешности его сына: соразмерность и правильность черт, тяжеловатая уверенность жестов, стать…

Лицо у Ивана Антоновича было круглее, чем у Ильи, в выражении лица вместо монументальности чувствовалась необыкновенная подвижность. Не было бороды и усов, что отчасти уменьшало сходство. Но главное заключалось не в этом.

У него был совсем другой взгляд.

Во взгляде Ильи всегда сквозила уверенность – в себе, в своем знании жизни, людей. И поэтому полностью отсутствовал интерес – и к жизни, и к людям…

«Как же я раньше этого не замечала? – думала Аля. – Почему мне казалось, что он имеет право на эту уверенность, на эту окончательность каждого слова? Жизненный опыт, много чего достиг… Какая глупость!»

Жизненный опыт сквозил во взгляде Святых-старшего совсем иначе: живым, глубоким вниманием. Но это не был праздный интерес к любому собеседнику и не была имитация внимания. Встречая его взгляд, Аля явственно ощущала, как обостряются ее собственные чувства.