Анна Берсенева - Стильная жизнь

«Как же я жить с ним буду? – с тоской подумала она. – Чем он виноват? И все равно…»

Она надеялась, что он устал и сразу уснет. Да и выпил ведь… Но Илья придвинулся к ней, и она почувствовала, как впервые ее передернуло от властного, хозяйского жеста, которым он поворачивает ее к себе.

«Что ему объяснять? – подумала Аля. – И все равно он не поймет».

– Илья, у меня месячные первый день сегодня, – сказала она.

Она была уверена, что он догадается, в чем истинная причина. Но он отпустил ее плечо – слегка разочарованно, но спокойно.

– А-а, – протянул он. – Пойду тогда еще выпью, а то что-то… Не засну, пожалуй.

Прислушиваясь к его шагам в коридоре, Аля вспомнила, что ведь даже не высказала своих впечатлений от его игры. Да он и не спрашивал.

На следующий день Аля старалась выдумать для себя как можно больше занятий. Ей не хотелось думать о вчерашнем. Слишком тяжело было сознавать, что она не может и не хочет сохранять уже установившиеся отношения с Ильей. И из-за чего?..

К счастью, дел было действительно много. Утром она поехала на урок английского, и по дороге ей показалось, что «Фольксваген» идет как-то неровно. На обратном пути она заехала на сервис у метро «Аэропорт», на который всегда ездил Илья, и, пока мастер ковырялся в моторе, сходила на Ленинградский рынок и купила печенку – свежую, а не из голландских стратегических запасов.

В общем, день ее был заполнен.

«А может, еще и ничего? – мимолетно думала Аля. – Так все это смутно, неясно…»

Знакомое состояние – «утро вечера мудренее» – начинало ее охватывать.

Дома она занималась обедом – или ужином? – разговаривала по телефону с отцом, который только что вернулся из командировки. Папа звонил с работы, а вечером собирался куда-то «по делам». Аля неслышно вздохнула, узнав об этом: все было невозвратно…

Она давно уже выслушала от папы все объяснения, о которых говорила мама: и о том, что он никогда не чувствовал свободы, и о неожиданно проснувшихся чувствах… И кто из них был прав?

«Как легко все разрушить… – думала Аля, положив трубку и сидя у телефона. – Одно движение, один решительный жест – и все, и не вернуть».

Ей страшно было разрушать, ей этого не хотелось! Но вместе с тем она не представляла, как говорить с Ильей, когда он вернется, как проводить с ним день за днем. Та тягость, которую она теперь чувствовала с ним, почти перевешивала доводы разума.

Могла ли она предвидеть, что случится вечером!

Илья вернулся не поздно. Он снимал туфли в коридоре, Моська вертелась вокруг, облизывала его руки. Аля выглянула из кабинета с открытой книжкой Набокова в руке: она как раз читала «Король, дама, валет».

– Что так рано? – спросила она. – Еще пойдешь куда-нибудь?

Ей не хотелось, чтобы он предложил идти вместе.

– Да нет… – пробормотал он. – Никуда не пойду…

В последнее время Аля не слишком прислушивалась к его настроению – с тех пор как поняла, что в этом нет необходимости и что он от нее ничего такого не ждет. Но сейчас, услышав его глухой голос, она насторожилась.

– Что случилось, Илья? – спросила Аля.

– Ничего хорошего, – ответил он, разгибаясь. – Со следователем провел весь день.

– С каким следователем? – испугалась Аля. – Почему?

– Да Венька… – словно нехотя протянул он. – Кто мог ожидать!

– Чего… никто не мог ожидать?

Аля почувствовала, как в груди у нее похолодело при упоминании о Веньке. Отчаянная тоска, стоявшая вчера в его глазах, мгновенно вспомнилась ей…

– Хотя, конечно, чего еще можно было ожидать, – продолжал он. – Передоз, когда-нибудь должно было этим кончиться!

Он прошел мимо Али в кабинет, сел в крутящееся кресло у компьютера. Лицо у него было осунувшееся и сердитое.

– Он… Его нет? – едва слышно спросила Аля.

Она чувствовала, что не может дышать.

– В студии, ночью – конечно, никого не было, – не отвечая, произнес Илья. – Может, в первые минуты и можно было откачать… Но никого же не было!

– И… где он теперь? – сама не понимая, о чем спрашивает, выдохнула она.

– Аля, что за глупый вопрос! – рассердился Илья. – Какая тебе разница? В морге, где еще. Что ты на меня так смотришь? Думаешь, у тебя в груди сердце, а у меня камень? Да мне, может, выть хочется от тоски! Сколько я ему говорил, сколько просил!.. Вместо того чтоб хоть что-нибудь предпринимать – дозу в вену, и готово!

– Что – предпринимать? – медленно, как во сне, произнесла Аля. – Что он должен был предпринимать?..

– А что, по-твоему, предпринимают нормальные люди, когда у них долги? По-моему, они работают, чтобы рассчитаться! А не клянчат у всех подряд с очередными клятвенными обещаниями и не говорят, что запутались по жизни!

– У кого это – у всех подряд? – еще медленнее спросила она. – У тебя?

– Конечно, в первую очередь у меня, у кого еще! Кто еще приучил его к этой лафе?

Он говорил все быстрее, все жарче, и голос его становился все глубже.

– А ты, значит, все-таки не дал? – В ее голосе невольно прозвучала насмешка, хотя ей было совсем не до того. – Проявил, значит, выдержку?

– Представь себе! – в тон ей ответил Илья. – А по-твоему, я должен быть такой же тряпкой, как он? И сколько можно давать, как ты думаешь? Хорошо тебе говорить, ты его пару месяцев всего знаешь, он тебе, конечно… трогательным кажется! А я уже счет потерял своим поблажкам, можешь ты это понять?!

– Не могу! – Дыхание у нее занялось от ненависти к нему. – Не могу и не хочу, понял?! Что ты должен был делать? – Она сделала ударение на «ты». – Ты – давать столько, сколько он просил! Сколько ему надо было, чтобы выжить! Уж как-нибудь по миру он бы тебя не пустил!

Она кричала так громко и отчаянно, что Моська прибежала из коридора и испуганно залаяла. Аля не расслышала, что Илья уже тоже кричит – ей казалось, он говорит тихо.

– Идиотка! – заорал он в ответ. – Ты соображаешь хоть, в чем меня обвиняешь?! Да какое ты право имеешь в этом меня обвинять?! Откуда ты знаешь, как для него лучше было бы?!

– Я откуда знаю? Да он жив был бы! – Слезы брызнули у нее из глаз. – Лучше, хуже… Он жив был бы, вот и все! Безвольный, всякий… как амеба! – неожиданно вспомнила она давнишние Венькины слова. – Такой как есть – жив! Да что тебе…

Она махнула рукой и заплакала.

– Ну, чижик, чижик, – сказал он неожиданно спокойно, даже ласково, положил руку ей на плечо, погладил. – Ну перестань, что ты… Ты так говоришь, как будто это и впрямь самоубийство. Да просто не рассчитал он, дозу-то все увеличивать приходилось. Тяжело, конечно, кто спорит, а уж мне-то… Все-таки мы с ним сколько лет дружили, с института еще. Но не могу же я во всем себя обвинять!

Аля дернула плечом, стряхивая его руку.

– Ну, как знаешь! – снова рассердился он. – Хочешь – себе упреки выставляй, только, пожалуйста, не мне! Я свой братский долг выполнял как мог, даже сверх нормы. Покажи мне еще кого-нибудь, кто его так долго терпел со всеми его заходами!