Дарья Волкова - Успеть сказать люблю

Страх вернулся. Снова будто вернулось то шоковое состояние. Аня выглядела… ужасно.

А чего ты хотел, Константин Семенович? Реанимация и тяжелое состояние никого не красят. А у Ани до кучи еще и черепно-мозговая — закрытая, лёгкой степени, но тем не менее.

Он, замерев поначалу на пороге палаты реанимации, сделал шаг. И Аня тоже словно отмерла.

— Костя! — сиплым и едва слышным шепотом. — Что ты тут делаешь?!

Он не мог ничего сказать и просто сделал еще шаг.

— Костя, зачем ты тут?! — в голосе Ани нарастала паника. — Не надо. Пожалуйста, уходи. Я ужасно выгляжу, да и нельзя сюда. Костя…

Она даже завозилась, словно пыталась встать, прикрыть лицо или еще что-то такое сделать.

А вот этого тебе делать никак нельзя, девочка моя.

В два шага преодолев расстояние до кровати, Костя опустился на предусмотрительно оставленный кем-то стул. Наклонился, чтобы лица стали совсем рядом.

— Костя, не надо, пожалуйста… — Аня уже почти плакала. — Не надо меня такой видеть, зачем ты пришел…

Ты же еще ничего не знаешь, любимая.

Аккуратно заправил прядь за торчащее из-под бинта ухо. Аня всхлипнула. И смотрела на него совершенно отчаянными глазами.

Ну что ты, все же хорошо.

Костя наклонился к ее уху и зашептал.

— Доктор сказал, что с ребенком нам надо подождать. Минимум год. А лучше два. Чтобы все у тебя там зажило как следует. Поэтому будем ждать и никуда не спешить. А вот со свадьбой ждать не обязательно. Как там говорят? — Костя едва заметно коснулся ее руки своей. — До свадьбы заживет. Полгода тебе хватит, чтобы все зажило до свадьбы?

Анечка начала дрожать. Костя отстранился. Слезы в любимых глазах. Да что ж такое…

Обхватил ее лицо руками, невесомо, едва касаясь, чтобы не сделать больно.

— Не плачь, пожалуйста. Не надо. Все самое страшное позади, — и, прижавшись губами к ее лбу, шепнул. — Я с тобой. Я тебя люблю.

Анька все-таки заревела. Он начал ее успокаивать. Она пообещала, что сейчас успокоится. Но все равно шмыгала носом и вытирала слезы со здоровой щеки о его плечо. Костя чувствовал себя абсолютно счастливым.

— Кость… — Аня снова заелозила щекой по его плечу. — А повтори еще раз. Пожалуйста.

— Я едва не опоздал, счастье мое, с этими словами, — Константин оттер пальцем уцелевшие капли у виска. — Но все же успел. Я тебя люблю. Я так боялся… Что не успею сказать, как я тебя люблю.

— Я вернулась специально, чтобы ты успел, — тихо-тихо ответила она. Костя тяжело сглотнул. Ну правда ведь, все хорошо уже, а откуда-то комок в горле. А Анечка продолжила его добивать: — Мне кажется, я тебя слышала. И я тебя тоже очень люблю.

- Тш-ш-ш-ш, — он прижал палец к ее губам. — Тебе не надо это говорить. Ты уже сказала. Теперь моя очередь.

Улыбка из-за прижатого пальца у Ани получилась смешная и кривоватая. А потом она аккуратно подняла руку, свободную от капельницы, коснулась его лица. Вглядывалась, словно видит впервые.

— Кость, ты в зеркало смотрелся? — задала Аня очень странный в данных обстоятельствах, по мнению Константина, вопрос.

— Конечно! Сегодня утром, когда брился. А что? Порезался?

— У тебя виски седые…

Они помолчали. Аня снова часто-часто заморгала. Так, ну хватит уже реветь, все, жизнь наладилась. Подумаешь, виски седые, мелочь какая.

— И что, седой муж тебе уже не нужен?

Аня улыбнулась сквозь вновь проступившие слезы.

И тут в коридоре за дверь раздались голоса. Громкие. Знакомые.

— О, Иван Валерьевич к тебе прорывается. С боем. Пойду, окажу ему поддержку с моря, — Костя едва ощутимо коснулся губами белого колючего бинта, но все равно чувствовал так, будто поцеловал теплую гладкую кожу. — До завтра. Люблю тебя.

— И я тебя, — шепнула эта упрямая женщина.

И Костя пошел оказывать поддержку с моря своему будущему тестю.

— Ко-о-о-ость…

— Ась? — Константин был занят делом — обустраивал Анечке комфортное жилье на время пребывания в больнице. То бишь, настраивал телевизор, планшет и прочий вай-фай. А до этого разложил личные вещи по тумбочке и полкам в шкафу. К сожалению, Ане была прописана очень строгая диета, поэтому в плане кулинарных изысков особо разгуляться не было возможности, и обе представительницы старшего поколения — и Анина, и Костина мама — простаивали. Но успеют еще откормить будущую госпожу Драгину.

— Оставь в покое пульт и иди ко мне.

— Слушаюсь.

Они какое-то время посидели молча. Им в последние дни хорошо молчалось вдвоем. Словно научились говорить без слов. Просто смотрели. Он привык к ее голове, выбритой с одной стороны, где было подозрение на трещину в черепе. Она смирилась с его седыми висками. Друг для друга они были самые-самые.

— Слушай, ты знаешь, что с Нордом?

— А что с Нордом? — прикинулся непонимающим Костя.

— А я не знаю — что! Мне Толя ничего не говорит, ребята в питомнике тоже молчат как-то странно. И все ссылаются на тебя. Ты можешь объяснить, что происходит? И где Норд?

— Да все в порядке с Нордом, — демонстративно беспечно ответил Костя.

— Но в питомнике его нет!

— Верно. Он у меня живет.

Такого выражения искреннего, неподдельного изумления на Анином лице он никогда не видел. Ну вот, и мы смогли чем-то удивить, не все вам нас, Анна Ивановна.

— Но как? Почему?!

Костя не знал, что сказать, поэтому принялся поправлять ей одеяло. Недогадливостью Аня не отличалась, сообразила быстро.

— Его хотели… списать? — спросила тихо.

— Вроде того, — Костя никак не мог придумать, как бы сменить тему. Он знал, что Аня будет переживать. Но ведь самого страшного не случилось. Ни с ней, ни с Нордом.

— Ой, Костя… — до Ани, кажется, дошел весь масштаб явления. — Но как же это? Ты же боишься собак!

- Я? — Константин вполне натурально изобразил удивление. — Я не боюсь собак! Кто тебе такое сказал?!

Аня молча смотрела на него. Протянула руку и коснулась виска рукой. И вдруг всхлипнула.

— Нет-нет, только не реви! — Костя повернул голову и прижался губами к женской ладони. — Кто плачет — тот плохо выздоравливает. И нескоро вернётся домой. А мы с Нордом, между прочим, тебя там ждём и очень скучаем.

Спустя пару минут Аня уже смеялась. Потому что ей продемонстрировали на экране телефона последовательно: Норда, развалившегося на кровати, Норда с повязанной салфеткой на шее на стуле за столом, Норда, по шею грязного, но страшно довольного, с огромной дубиной в зубах среди высокой травы, Норда в ванной, отмываемого от грязи с предыдущего фото. Дубина тут же.

Аня отложила телефон, не выдержала, захохотала в голос.

— Вам лишь бы смеяться, — Костя с видом крайнего удовлетворения забрал гаджет. — Скажи лучше, Норд как к говяжьей печенке относится? А то бараньи рёбрышки, по-моему, ему слегка надоели.