Кейси Маккуистон - Еще одна станция [litres]

– Да?

– Да, я училась в Колумбийском колледже.

Огаст обходит Нудлса, когда он останавливается, чтобы обнюхать самый восхитительный контейнер из-под еды в мире.

– У них что, хорошая художественная школа?

Майла смеется.

– Все всегда считают, что я ходила в художественную школу, – говорит она, щелкая жвачкой. – У меня степень по электротехнике.

– Ты… прости, я подумала…

– Сама знаю, – говорит она. – Наука – это суперинтересно, и мне она хорошо дается. Прям очень хорошо. Но карьера в электротехнике, можно сказать, убивает душу, а я достаточно получаю от своей работы. Пока что мне больше нравится заниматься искусством.

– Это… – Худший кошмар Огаст, думает она. Закончить учебу и ничего не делать с приобретенными знаниями. Она поверить не может, что Майлу не парализует мысль об этом каждую минуту каждый день. – Потрясающе.

– Спасибо, я тоже так думаю, – радостно говорит Майла.

У станции Майла машет на прощание, Огаст проходит через турникет и возвращается в удобный, вонючий поезд «Кью».

Никому, прожившему в Нью-Йорке больше нескольких месяцев, не понять, почему девушке может нравиться метро. Им не увидеть всю новизну того, как ты спускаешься под землю, а потом поднимаешься обратно на другом конце города, комфорт осознания того, что, даже если ты столкнулась с часовой задержкой или непристойным поведением, тебе удалось раскрыть величайшую загадку этого города. Быть частью потока, встречаться взглядом с другим напуганным пассажиром, когда появляются мексиканские музыканты. В метро она настоящий ньюйоркец.

Конечно, это все равно ужасно. Она чуть не села на две разные лужи неизвестного происхождения. Крысы явно объединяются в профсоюзы. А однажды, во время получасовой задержки, ей в сумку нагадил голубь. Не на нее. В нее.

Но, несмотря ни на что, она ненавидит все, кроме особой, блаженной нищеты метрополитена.

Может, это глупо – нет, точно глупо. Точно глупо, но отчасти дело в той девушке. Девушке из поезда. Девушке Из Метро.

Девушка Из Метро – это улыбка, потерянная в железнодорожных туннелях. Она появилась, спасла день и перестала существовать в ту же секунду, как Огаст вышла на «Авеню-Эйч». Они больше никогда не увидятся. Но каждый раз, когда Огаст думает о метро, она думает о карих глазах, кожаной куртке и джинсах, порванных на бедрах.

Проехав две станции, Огаст поднимает взгляд от печенья, которое она ела, и…

Девушка Из Метро .

Кожаной куртки нет, рукава ее белой футболки подвернуты. Она откинулась назад, положив одну руку на спинку пустого сиденья, и у нее… у нее есть татуировки . На полруки. Красная птица, вьющаяся вниз с плеча, китайские персонажи над локтем. Настоящий старомодный якорь на бицепсе.

Огаст не может поверить в свою гребаную удачу.

Куртка все-таки здесь, накинута на рюкзак у ее ног, и Огаст таращится на ее высокие кеды из выцветшей красной ткани, когда Девушка Из Метро открывает глаза.

Ее губы складываются в небольшое удивленное «о».

– Девушка С Кофе.

Она улыбается. Один из ее передних зубов искривлен под ломающим жизни углом. Огаст чувствует, как каждая умная мысль покидает ее череп.

– Девушка Из Метро, – выговаривает она.

Улыбка Девушки Из Метро становится шире.

– Доброе утро.

Мозг Огаст хочет сказать «привет», рот – «доброе», а язык добавляет буквы от себя, и в итоге получается:

– Пошлое.

Возможно, еще не поздно заползти под сиденье к крысиным какашкам.

– Ну, иногда да, конечно, – спокойно отвечает Девушка Из Метро, все еще улыбаясь, и Огаст начинает сомневаться, что для этого хватит крысиных какашек всего мира.

– Прости, я… мозги еще не проснулись. Сейчас слишком рано.

– Разве? – спрашивает Девушка Из Метро с интересом, похожим на искренний.

На ней наушники, которые Огаст видела на днях, в стиле 80-х, с ярко-оранжевыми накладками. Она зарывается в свой рюкзак и вытаскивает кассетный проигрыватель, чтобы остановить музыку. Целый кассетный проигрыватель. Девушка Из Метро… бруклинский хипстер? Это очко против нее?

Но, когда она поворачивается обратно к Огаст со своими татуировками, чуть искривленным передним зубом и безраздельным вниманием, Огаст знает: эта девушка могла бы каждый день таскать в метро граммофон, а Огаст все равно легла бы ради нее посреди Пятой авеню.

– Да… – выдавливает Огаст. – Я поздно легла.

Брови Девушки Из Метро делают что-то невероятное.

– Из-за чего?

– Ох… у меня была ночная смена. Я работаю официанткой в «Блинном Билли», а он круглосуточный, поэтому…

– В «Блинном Билли»? – спрашивает Девушка Из Метро. – Это… на Черч-авеню, да?

Она упирается локтями в колени, положив подбородок на ладони. У нее очень яркие глаза, а костяшки квадратные и крепкие, как будто она знает, как месить тесто и как выглядят внутренности машины.

Огаст совсем, ни капли не воображает Девушку Из Метро, восторженную, по другую сторону стола на третьем свидании. И она определенно не такой человек, который сидит в поезде с девушкой, чье имя она даже не знает, и представляет, как собирает каркас кровати из «Икеи». Все полностью под контролем.

Она откашливается.

– Да. Ты о нем знаешь?

Девушка Из Метро закусывает губу, и это… Нормально.

– Ох… о боже, я тоже там работала официанткой, – говорит она. – Джерри все еще работает на кухне?

Огаст смеется. Опять повезло.

– Да, он уже там целую вечность. Представить не могу, чтобы его там когда-то не было. Каждый день, когда я начинаю смену, он такой…

– «Доброе утро, цветочек», – говорит она, идеально изображая сильный бруклинский акцент Джерри. – Он такой милаш, да?

– «Милаш», о боже.

Огаст начинает хохотать, и Девушка Из Метро фыркает, и, черт возьми, этот звук – полное откровение. Двери открываются и закрываются на следующей остановке, а они до сих пор смеются, и, может быть… может быть, что-то происходит. Огаст не исключила такую возможность.

– Ох уж тот «Специальный Су», – говорит Огаст.

Глаза Девушки Из Метро так ярко загораются, что Огаст ждет, что она вот-вот вскочит со своего места.

– Стой, это же мой сэндвич! Я его изобрела!

– Что, правда?

– Да, это моя фамилия! Су! – объясняет она. – Я столько раз заставляла Джерри сделать его специально для меня, что все тоже начали их просить. Поверить не могу, что он до сих пор их готовит.

– Да, готовит, и они охрененно вкусные, – говорит Огаст. – Не один раз возвращали меня к жизни, поэтому спасибо.

– Без проблем, – говорит Девушка Из Метро. У нее затуманенный взгляд, как будто она предается воспоминаниям о капризных посетителях, отказывающихся от блинов, – это лучшее, что происходило с ней за эту неделю. – Боже, я скучаю по этому месту.