Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

Дама, прижатая ко мне так, что я ощущала нас с ней двумя половинками одного сэндвича, завозилась, стоило машине тронуться, и активно начала отвоевывать «место под солнцем».

— Мужчина, пройдите, нечего тут стоять. А вы подвиньтесь, ваша рука мне мешает. Давайте, давайте, шевелитесь…

— Блин, чего толкаешь? Корова, места ей мало! Да ты меня своим локтем проткнула уже.

— Я — корова? А ты — кто, бегемот недоделанный? Ишь, растопырился. Двигай, я тебе сказала!

— Да как я двину, если ты мне на ноги вперлась? Ты хоть глянь, на чем топчешься, а потом ори. Как на асфальте!

— А один черт — что асфальт, что твои ласты.

— Да уберите ее от меня, она ж меня раздавила уже. Два центнера живого веса!

— Ах ты, хам! Да я тебя!..

Народ радостно внимал дискуссии. На очередном повороте меня буквально вжало в стоящего впереди мужчину. На светлой дубленке четко отпечаталась моя новая «орифлеймовская» помада праздничного ярко-вишневого цвета.

— Ой, простите. Я не хотела.

Главное, и отодвинуться невозможно. Мужик озадаченно смотрел на испорченную дубленку.

— Вы не волнуйтесь, она отстирается. Вернее, ототрется. — Я чувствовала себя виноватой, хотя — ну, «не виноватая я». — Средства есть всякие. Жена ваша знать должна.

— Да? — Голос у мужика был явно мрачный. — И как я, по-твоему, это жене предъявлю? Скажу, что в транспорте измазали? Да кто мне поверит?! Ты бы — поверила? Вот и она — не поверит!

— Но ведь правда же. А хотите, я телефон дам, пусть она позвонит, и я подтвержу?

— Нет, ну, коза. Меня по ее милости скандал грандиозный ждет, а она мне телефончик всучить пытается! Ну, какова! Так лихо мужиков клеить!

— Да не нужны вы мне сто лет! Я же — ради вас, чтобы конфликта с женой не было. Я же извинилась.

— А на кой мне твое извинение? Мне моя теперь все волосья повыдергивает. Она у меня, знаешь, какая? Из дома вытурит — мне что, к тебе жить приходить?

— Боже упаси! — испугалась я. — Ко мне не надо.

Что ж там за жена, способная выгнать из дома такого громилу? Мое лицо находится как раз на уровне его плеча. Не хочу я с ней объясняться.

— Слышь, мужик, — заржал парень с соседнего сиденья. — Ты не о том с дамочкой беседуешь. Мне моя в такой же ситуации всю плешь проела. Как глянула на помаду на воротничке, так и пристала: «Хочу такую же, хочу такую же». Замаялся, пока доставал. Так что ты лучше разузнай, где такая продается, а то будешь потом по всему городу рыскать. Зато девчонки, я тебе скажу, в салонах работают… Мечта холостяка. Так что вы, дамочка, еще разочек к нему приложитесь, для верности. Чтоб супруга уж точно заметила.

— Да пошел ты, советчик.

— Так я ж для тебя стараюсь, — не обиделся парень. — Глядишь, вместо своей мегеры еще такую девчоночку отхватишь — всю жизнь меня благодарить будешь.

— Да пошел ты… — похоже, несчастного заклинило на одной фразе. Да хоть на одном слове, лишь бы меня больше не трогал. Тем более что времени, чтоб добежать до проходной, остаются буквально секунды.

Стайером я, к сожалению, не была никогда, даже в средней школе. Что ж говорить о теперешнем времени, когда лишние килограммы — и в руках, и на талии — самым явным образом ограничивают скорость перемещения, невзирая на приложенные усилия? Будь я женщиной умной, села бы в первый подошедший автобус, а не дожидалась полупустого.

Короче, я опоздала. На одну минуту. Вроде бы — не много. Для тех приснопамятных времен, когда пропуска нам выдавали тетеньки, сидящие в стеклянных кабинках. Да, они получали премию за определенное количество «собранных» нарушителей, но все же люди есть люди. Всегда оставался шанс разжалобить суровую вахтершу, сославшись на семейные, погодные, транспортные — да мало ли какие! — неприятности, и уговорить ее не фиксировать опоздание.

Но мы бодро идем в ногу с прогрессом, и человеческий фактор был вытеснен автоматизированной системой турникетов, перекрывающих вход на любимое предприятие ровно в означенное время. Секунда в секунду. И — кто не успел, тот опоздал. Машину не разжалобишь, про день рождения не расскажешь.

А дальше — отлаженный ритуал, целью которого является нанесение максимального психического ущерба нарушителю трудовой дисциплины. Я позвонила в родной отдел, через пятнадцать минут нарисовался мой начальник и, не обратив внимания на мое робкое попискивание: «Здрасьте», скрылся в дверях отдела кадров. Пять минут его не было, а я маялась под дверью, проникаясь чувством, которое должен испытывать винтик, выпавший из паза. Сейчас по его вине весь механизм пойдет вразнос, да и его раздавит по дороге. Так. Значит, премии в этом месяце мне не видать. Радостно, нечего сказать. Я-то на нее рассчитывала…

Появившийся начальник ткнул мне бумажку с разрешением на вход и молча двинул в направлении нашего корпуса. Я, подхватив свои пакеты, засеменила следом.

Вот интересно, а как он будет теперь меня поздравлять? Я представляю, насколько зол он сейчас: потеряно полчаса рабочего — его! — времени, отодвинулись какие-то запланированные дела, пришлось таскаться на проходную и обратно, что в масштабах нашего завода — далеко не ближний свет, иметь разговор с кадровиками, и все это — из-за того, что эта курица, то бишь я, не соизволила добраться вовремя.

А мне что — легче? Мало того, что премию теперь снимут, так еще и на оперативке наслушаюсь комплиментов по полной программе. Хорошо хоть мероприятие это проводится раз в неделю — есть надежда, что к следующему четвергу наберутся и другие отрицательные факторы, так что мое опоздание не будет первой скрипкой в оркестре разборок по подразделению.

День потек своим чередом. Это ведь только у меня он оказался испорченным с самого начала, а народ жаждал праздника. Поневоле и я начала проникаться общим настроем и к обеду уже забыла об утренних неприятностях. Подумаешь, дело большое. На то и пятница — тринадцатое. Зато букет роз мне вручили шикарный, и тосты под принесенное, вернее — с риском быть уволенной — пронесенное через проходную, вино говорились тепло и весело. Даже начальник душевно расщедрился и толкнул проникновенную речь о том, какой, оказывается, я ценный работник. Может, не лишит премии?

— Николай Егорыч, мы ж — одна команда. — Витек, наш системщик, взял вместо меня ответное слово, — такого коллектива не было, нет и нигде больше не будет. Поэтому мы, ваши подчиненные, пользуясь торжественностью, так сказать, момента…

— Какого момента? Жанниного дня рожденья?

— Это — само собой. Но я не об этом. В свете грядущего праздника всеобщего обожания ваш прямой долг перед нами, всецело зависящими от вашей начальственной длани, походатайствовать перед лицом вышестоящих товарищей об улучшении материального, а значит — и морального, положения вверенного вам подразделения…