Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

Изображая озабоченную предстоящими покупками особу, я двинулась в направлении эскалатора. Народу, как всегда в такое время, — тьма, половина из них — мужчины, половина мужчин — в кожаных куртках. Ну, и к кому мне подходить?

— И здесь — вы! Куда ни пойди — всюду вы, — передо мной возник хозяин бультерьера. Только его здесь не хватало, да еще именно в такой момент! — Вам что, в нашем районе магазинов мало?

— Между прочим, культурные люди вначале здороваются с дамой, — огрызнулась я, — а потом уже хамят. Только у вас мне осталось проконсультироваться, где покупки делать.

— Ну, здрасьте. Вам легче стало?

— Значительно. До свиданья. Всего хорошего. — Я повернулась к газетному киоску. Сделаю вид, что изучаю прессу, да и этот хам пусть уйдет.

— Эй, уходите — так уходите. Что это вы тут застрять собираетесь?

— Корм собачий выбираю.

— Какой еще корм? Что вы мне голову морочите? Здесь одни журналы.

— А я вот сейчас возьму журнальчик по кинологии и почитаю, чем лучше мою собаку кормить. Сбалансированнее.

— Да вы что, издеваетесь надо мной?!

— Слушайте, ну что вы ко мне пристали? Я вас трогала? Не трогала. Идите, куда шли, и оставьте меня в покое. Прямо, что собака — то и хозяин.

— В каком смысле?

— Хватка у вас, как у бультерьера. Идите уже, Бога ради.

— Да сами валите на все четыре стороны. Я сюда первый подошел.

— Ну и что, что — первый?

— А то, что никуда отсюда я не уйду.

Конечно, этот осел сейчас упрется и назло не сдвинется с места. А мне что делать? Как я смогу подойти к незнакомому человеку на глазах у этого крокодила? Он же определенно выкинет какую-то гадость и все испортит! Нет, ни в коем случае!

— Ну и как угодно. Девушка, — я повернулась к продавцу, — покажите мне, пожалуйста, все, что у вас есть по кинологии.

Придется что-нибудь купить, но зато у меня появится уважительный повод стоять здесь сколько угодно. До победы.

— По чем?

— По собаководству. Можно? Я выберу, что мне больше подходит.

— Да пожалуйста, — девица вывалила десятка полтора экземпляров журнально-газетной продукции. — Смотрите.

— Слушайте, вы действительно надо мной издеваетесь. Я же вас по-человечески прошу уйти. По-хорошему.

— А то — что?

— Что — что? Не знаю — что. Нельзя же, в самом деле, быть такой стервой.

— Это я — стерва? Да… — у меня от такого хамства просто дыхание перехватило. — Да вы… Да какого черта вы ко мне вечно цепляетесь?!

— Да русским же языком прошу — уйди! Ко мне женщина должна подойти, так нет — ей надо крутиться здесь. Именно тут ей медом намазано.

— Какая еще женщина?

— Не ваше дело!

— А я здесь при чем?

— Только, кажется, жизнь наладится — нет, вечно найдется ведьма, которая все испортит! Кто вас просил лезть?!

О, Господи! Вот это да… Только б не догадался!

— Девушка, извините, возьмите назад журналы. А вы бы вначале вежливости поучились, а то от вас все женщины шарахаться будут!

Я чуть не бегом помчалась из магазина. Вот это номер! Этот хам, этот бультерьер-собачник и есть тот самый Владислав, на свидание с которым меня сюда принесло. Кожаная куртка, газета в руках, ожидаемое свидание с женщиной — все сходится. Фотография? Да, похож он на ней, только лет на тридцать моложе себя нынешнего. Тридцать лет и пятьдесят килограммов тому назад. Потому мне и показалось знакомым лицо на фото!

Пути Господни… Остается надеяться, что до него не дошло, с кем именно он должен был встретиться. Пусть думает, что как Лордик погрыз его псину, так и я разбила его наметившуюся личную жизнь!

Да чтобы я еще раз вляпалась в подобную авантюру?! Все. Хватит с меня подобных экспериментов. Нашла, называется, способ! Нет, это не я нашла, это — Женька. С ее подачи. А я? Пошла, как теленочек на веревочке!

Но зато ведь — не скучно? Да уж…

В преддверии Всенародного детского праздника дом оказался охвачен единым трудовым порывом. Почему — трудовым? Ну, с моей точки зрения, иначе, как тяжким трудом, не назовешь заполнение бесчисленного количества «валентинок». А грядущий праздник — это, соответственно, День Святого Валентина — праздник, с долей иронии воспринимаемый нами, зато с превеликим энтузиазмом подхваченный молодым поколением.

Надо сказать, что лично у меня к нему совершенно особенное отношение. Дело в том, что четырнадцатого февраля — мой день рождения. То есть мой личный, персональный праздник. Мой день. Был — моим. Пока в чью-то чересчур умную голову не пришла романтическая идея передсадить трагическую историю западного монаха на нашу. Нам ведь — как? Чем праздников больше — тем лучше. В нашей школе уж который год традиционно отмечается Хеллоуин. Ну вот и скажите: нам что, своей нечистой силы мало было?

Нет, если бы День Святого Валентина сделали государственным праздником, законным выходным днем, я бы нисколечко не возражала. Выходной — он и в Африке выходной. А в свой законный день рождения нет ничего лучше, чем, вдоволь выспавшись, устроить себе день ничегонеделания. Абсолютного. И никуданехождения.

Но я, как и положено, несусь с утра на работу, накрываю, как и положено, деньрожденный стол, а поздравляют все — друг друга. С Днем влюбленных. Ну чему, спрашивается, радуются четырнадцатого февраля сорока- и пятидесятилетние тетки, ежедневно в течение последних двух-трех десятков лет костерящие почем зря своих благоверных? Но сердце — не камень. Дай только повод, и пробьют панцирь повседневной озлобленности робкие росточки любви, и потянутся туда, откуда повеяло, хоть и ненадолго, теплом. Ну и пусть радуются. Меня, в конце концов, тоже ведь поздравить не забудут.

В этом году как раз идеальный вариант: четырнадцатое приходилось на субботу. Значит, «накрывать поляну» я должна буду в пятницу. Тринадцатого.

— Может, перенесешь? — предложили коллеги. — Нехорошее все-таки число. Ничего страшного, отпразднуем в понедельник.

— Ну нетушки. Тринадцатого — так тринадцатого. Я вам — тортик, вы мне — цветы.

Легко сказать «тортик». Тортиком, попятное дело, не отделаешься. Два огромных пакета с провизией грозили порваться в любую минуту. Пришлось пропустить два автобуса, забитых настолько, что и сама-то, проехав пару остановок, рисковала перейти в паштетообразное состояние, и влезть только в третий, относительно свободный, сразу же попытавшись пристроить свои пакеты на колени к уже сидящим мужчинам. Идея уступить место, как совершенно фантастическая, не пришла в голову ни мне, ни им, — спасибо, что «багаж» подержать согласились. Втиснувшиеся следом десятка три пассажиров обещали доставить друг другу массу удовольствия. «Радость человеческого общения» — это как раз о поездках в общественном транспорте в час пик.